Социальные компоненты в семантике языковых единиц

В качестве языкового объекта, на примере которого мы соби­раемся рассмотреть вопрос об отражении в семантике слова тех или иных социальных факторов, нами избрана лексика меж­личностных отношений.

Лексика этого рода многочисленна и разнообразна, как много­лики и разнообразны сами человеческие отношения. Нас будут интересовать лишь те слова, которые обозначают ситуации с так называемой асимметрией социальных ролей участников ситуа­ции — типа:

(1) арестовать, верховодить, даровать (в отличие от дарить), диктат, нахлобучка, окрик и др. (эти слова обозначают ситуации, в которых роль первого участника, семанти­ческого субъекта (Х-а), “выше” роли второго участника, адре­сата (Y-a), — схема Р_Х>Р_у);

(2) вымолить, грубить, пререкаться, рапортовать, слушаться и т.п. (роль первого участника ситуации, семантиче­ского субъекта, “ниже” роли второго участника, адресата: схема Р_Х<Р_у).

Значения слов, называющих асимметричные ролевые отноше­ния, будем называть социально ориентированными (соответственно, названия равных, или симметричных, ролевых отношений — дружить, сотрудничать, сослуживец, напар­ник, однокурсник и т.п. — составляют группу лексики с социально не ориентированными значениями).[11]

Приведенные списки слов достаточно представительны: по ним вполне можно судить о том, названия каких ситуаций имеются в виду, когда мы говорим об асимметрии социальных ролей. Специфическую (вследствие некоторой своей жаргонности) подгруппу этого рода лексики составляют слова и обороты, принадлежащие офици­ально-деловому и разговорному стилям современного русского языка и обозначающие разного рода административные, служеб­ные и т. п. наказания и поощрения: дать, закатить, влепить, снять выговор и т.п.

Некоторые из слов и оборотов, относящихся к администра­тивно-деловой сфере, обнаруживают весьма тонкие различия прагматического характера. Так, слова распоряжение и рас­порядиться, обозначающие деятельность лица, которое имеет власть и, следовательно, социальная роль которого выше социаль­ных ролей тех, кому адресуется распоряжение, — в определенных контекстах описывают не только не одинаковые, но противополож­ные друг другу ситуации. Фраза, начинающаяся со слов: Прошу Вашего распоряжения (о предоставлении дополнительного отпуска, о выдаче денежного пособия и т.п.), уместна в ситуации, когда автор этой фразы исполняет подчиненную служебную роль по отношению к лицу, которому эта фраза адресована. С другой стороны, фраза, начинающаяся словами: Прошу Вас распо­рядиться (о чем-либо), уместна в устах “начальствующего” лица и не может быть употреблена (без нарушения некоторых неписа­ных этических норм) подчиненным по отношению к начальнику.

Семантическая структура слов с социально ориентированными значениями содержит не менее двух актантов — агента (в другой терминологии — семантического субъекта) и адресата: кто коман­дует кем, кто контролирует кого, кто подчиняется кому, кто выслу­живается перед кем и т. д. Помимо актантов агента и адресата в значения рассматриваемых слов могут входить актанты содержания (Командир приказал нам наступать), мотивировки (Его наказали за нерадивость), начальной точки (Их выселили из квартиры), конечной точки (Декабрист Лунин был сослан на каторгу) и нек. др.

Актант адресата у некоторых слов синтаксически не выража­ется: ср. диктат, окрик — при этих словах выразим лишь первый актант (диктат крупного капитала, окрик генерала), и невозможно построение сочетаний со словами, реализующими валентность адресата: *диктат против мелких предприятий, * окрик на подчиненного.

Значительная часть слов, перечисленных в пункте (1), — это обозначения действий, которые связаны с выполнением данной социально-ролевой функции: командир должен командовать, подчиненный должен подчиняться, невзрослый сын должен слушаться родителей и не должен их ослушиваться и т. д. Компонент смысла, указывающий на неравенство ролей участников ситуации, здесь вполне очевиден. <…>

2.1. Слова, значения которых содержат ука­зание на ролевое отношение P_X>P_Y. В существую­щих словарях толкования этих слов не содержат социального ком­понента, т.е. указания на неравенство ролей участников обозначаемой словом ситуации. Лишь иногда этот компонент можно “вычитать” из иллюстративных примеров или в комментариях к толкова­нию. Сравните[12]:

Благоволить (устар.): проявлять расположение к кому-н., доброжелательствовать (СУ); проявлять благоволение (СО; благоволение в этом словаре определяется как “доброжелательство, благосклонность”); чувствовать, проявлять к кому-либо доброжелательство, расположение (обычно об отношении высшего к низшему) (БАС); испытывать, проявлять доброжелательство, расположение (МАС).

Гневаться (устар.): быть в состоянии гнева, испытывать гнев (СУ); испытывать гнев (СО); испытывать, проявлять чувство гнева, неудовольствия; сильно сердиться (БАС); испытывать гнев, предаваться гневу; сильно сердиться (MAC). Гнев определя­ется в этих словарях как “чувство сильного негодования, возмуще­ния, раздражения”.

Более детальное и глубокое толкование этого глагола находим в статье Л.Н. Иорданской [Иорданская 1970].

“А гневается на С за В = Аиспытывает активно-отрицательное эмоциональное состояние, каузированное тем, что:

1) А уверен в осуществлении события В, субъект которого — лицо С;

2) В нежелательно для А;

3) А считает, что В противоречит основным принципам личной и общественной жизни;

4) С нежелателен для А из-за В;

5) А желает воздействовать на С с целью противодействовать событию В или повторению В”.

Как видим, и в этом развернутом толковании нет указания на асимметрию ролей участников ситуации 'гневаться'.<…>

Слова нормально употребляются только при условии, что между участниками соответствующей ситуации либо отношение P_X>P_Y (благоволить, гневаться, окрик, принимать, аудиенция), либо отношения (распекать). Если это условие не соблюдено, то получаются неправильные высказы­вания.

Это хорошо видно на примере глагола благоволить:

(1) Начальник давно благоволит к этому сотруднику (P_X>P_Y).

(2) *Учитель математики благоволит к своим коллегам (Рх =P_Y).

(3) *Молодой монах благоволил к настоятелю монастыря (Рх < P_Y).

Анализ употребления этого глагола в текстах русской художест­венной литературы подтверждает наше мнение о необходимости указанного условия. При этом в качестве субъекта действия благоволить могут выступать не только должностные лица, стар­ший по возрасту, старший в социальной иерархии и т.п., но и такие понятия, как судьба, счастье, красавица (см. пример в БАС), женщина, жена и др., если они мыслятся (автором или говорящим) как нечто, от чего адресат благоволения находится в какой-либо зависимости (например, добивается расположения, внимания, оправдывается и т.п.). Сравните:

(4) Я втайне сознавал, что она [Вера] ко мне благоволила (И.С. Тургенев. Фауст);

(5) — Даже жена моя обиделась, а уж на что, кажется, благо­волит к вам (А.П. Чехов. Неприятность);

(6) Ко мне адмиральша благоволила, потому что считала меня моряком, скрывающим свое звание (К.Г. Паустовский Черное море).

Существенным компонентом ситуации 'благоволить' (и соот­ветственно глагола) является выделенность второго участ­ника ситуации из некоторой совокупности лиц: благоволить к Y-y значит выделять его среди некоторого множества лиц. Вряд ли возможен такой диалог:

(7) ^? — А к кому ваш начальник особенно расположен? — Ни к кому: он благоволит ко всем (в равной степени).

Ср. подчеркивание этого компонента смысла в следующем примере из рассказа И.С.Тургенева “Мой сосед Радилов”: От него так и веяло неразборчивым благоволеньем, радушьем и почти обидной готовностью сближения с каждым встречным и попереч­ным.

Употребление глагола благоволить связано также с определен­ной оценкой говорящим отношений между Х-ом и Y-ом: ведь о том, что X благоволит к Y-y, говорящий заключает на каком-то основании — а именно на основании уже имевших место фактов, свидетельствующих о повышенном внимании Х-а к Y-y, о том, что X так или иначе выделяет Y-a среди остальных и проявляет к нему доброту. Эти обстоятельства также должны быть учтены при семанти­ческом описании глагола благоволить.

В ситуации 'гневаться' субъект мыслится обычно как лицо почитаемое, авторитетное, обладающее в данной социальной иерархии большой властью и т. п.[13]

Сравните:

(8) И увидев то, царь Иван Васильевич

Прогневался гневом, топнул о землю

И нахмурил брови черные... (М. Ю. Лермонтов. Песня про купца Калашникова);

(9) Государь Андрей Петрович, отец наш милостивый! Милостивое писание ваше я получил, в котором изволишь гне­ваться на меня, раба вашего. (А.С. Пушкин. Капитанская дочка);

(10) — После сами же будете гневаться, что не разбудил [слуга Захар — Обломову] (И. А. Гончаров. Обломов).

Невозможно:

(11) *Лакей разгневался на барина (за выговор, который тот ему устроил);

(12) * Мальчик гневается на учителя (который выгнал его из класса); в примерах (11) и (12) описываются “перевернутые” ролевые отношения: Р_х<Ру;

и сомнительно:

(13) ' Гневаться на товарища за столь незначительный про­ступок— дело недостойное (Р_х=Ру). [14]

Высказывания типа (14), хотя и возможные, воспринимаются как сделанные с установкой на шутку:

(14) — Ты уж не гневайся: мы тут без тебя хозяйничаем, — сказал мне приятель.

В значении глагола гневаться, таким образом, присутствует элемент оценки говорящим субъекта гнева: прежде чем употребить этот глагол, говорящий должен решить, “достойно” ли по своему авторитету, весу, власти и т.п. лицо, о котором идет речь, соответствующего почтения или же о нем можно сказать сердится, злится и т.п.

Кстати говоря, благодаря наличию этой оценки шутливое употребление глагола, как в (14): оно обусловлено не столько устарелостью глагола, сколько тем, что говорящий проявляет мнимое почтение к лицу, относительно которого употребляется глагол гневаться.

Оценка, присутствующая в значении этого глагола, — иного рода, нежели оценка в ситуации 'благоволить': здесь она непос­редственно связана со статусом субъекта гнева (объективным или приписываемым ему говорящими). Характерно, что она не указана в приведенном выше толковании Л.Иорданской: это было бы возможно лишь при специальном внимании к статусу субъекта гнева и к ролевым отношениям между субъектом и адре­сатом.

<…> При описании смысла слова окрик, помимо (1) указания на обязательную асимметрию ролей участников ситуации (Р_х> >P_Y), необходимы следующие признаки:

2) X отрицательно оценивает поведение Y-a;

3) поведение Y-a актуально;

4) X стремится изменить поведение Y-a так, чтобы отрица­тельно оцениваемые Х-ом факты этого поведения в дальнейшем не имели места,

5) X хочет, чтобы поведение Y-a изменилось немедленно;

6) X непосредственно обращается к Y-y (ср. угроза: в значе­нии этого слова нет указанного признака). Сравните (21) — (25):

(21) Вы этими окриками немногого добьетесь от сына (от учеников, от подчиненных);

(22) — Сядь на место! — послышался раздраженный окрик отца;

(23) *Митины окрики, с которыми он обращался к началь­нику, не возымели действия (ситуация “перевернутых” ролевых отношений: P_X<P_Y вместо P_X>P_Y);

(24) *Слышится окрик учительницы: — Завтра я вызову твоих родителей! (налицо угроза, но нет стремления путем окрика изменить поведение адресата);

(25) * — Перестаньте носить короткие юбки! — долетел из 10 “Б” окрик директора (налицо приказание, содержащее стремление изменить поведение адресата, но это поведение неакту­ально: оно не выражается в неких поступках адресата, совпада­ющих с моментом речи). <…>

2.2. Слова, значения которых содержат ука­зание на отношение P_X<P_Y Среди лексики, составляю­щей эту подгруппу, также есть слова, которые обозначают дейст­вия, связанные с выполнением социально-ролевых функций: подчиняться, рапортовать, услужение (быть в услужении) и т.п. Их мы здесь рассматривать не будем ввиду полной очевидности наличия в их значениях компонента, указывающего на неравенство ролей участников ситуации (или членов социальной группы). Не столь очевидно присутствие этого компонента в значениях глаголов грубить, дерзить, резать (правду в глаза) и нек. др.

Приведем сначала имеющиеся словарные толкования этих глаголов. Как и в толкованиях слов предыдущей подгруппы, здесь не отражена ролевая асимметрия участников соответствую­щих ситуаций. Сравните:

грубить = говорить грубости (во всех словарях), грубость — в одном из двух своих значений — толкуется как “грубое выраже­ние, грубый поступок”, грубый — как “недостаточно культурный, неучтивый, неделикатный”;

дерзить = говорить дерзости (во всех словарях), дерзость— “дерзкий поступок, дерзкое высказывание”, дерзкий — “непочти­тельный, оскорбительно грубый”.

Поскольку дерзкий определяется, как мы видим, через грубый, то эти прилагательные, так же как и их производные грубость — дерзость, грубить — дерзить, на основании словарных толкований следовало бы считать квазисинонимами, причем дерзкий уже по значению, чем грубый. Ниже мы попытаемся показать ошибоч­ность такой трактовки.

Резать (в одном из своих значений) = говорить прямо, открыто, не стесняясь (СУ), говорить прямо, открыто (СО), говорить прямо, резко, с грубой откровенностью (БАС), говорить прямо, без обиняков, не стесняясь (MAC).

Рассмотрим каждый из глаголов более подробно

Помимо общего для них компонента значения, указывающего на тип ролевых отношений между субъектом и адресатом действия, значения этих слов обладают специфическими свойствами, кото­рые необходимо учитывать в семантическом описании.

В обычном своем употреблении глагол грубить предусматри­вает два типа ролевых отношений между участниками называе­мой им ситуации: P_X<P_Y и Р_х=Р_у. Ср. (34), (35) и (36):

(34) Не груби отцу!

(35) Мальчик, плохо учится, грубит учителям;

(36) Мы же с тобой друзья, а ты не хочешь говорить со мной нормально: все время злишься, грубишь.

Некорректны высказывания типа (37) и (38), описывающие ролевое отношение P_X>P_Y:

(37) *Отец грубит сыну;

(38) *Учитель грубит ученикам.

Есть, однако, некоторое различие в употреблении этого глагола в зависимости от того, какие отношения Х-а и Y-a он описывает. Если эти отношения институциализованы, то есть находятся в рамках некоторой социальной иерархии (семьи, школы, воинского подразделения и т.п.), то обычным является применение грубить при описании действий младшего относи­тельно старшего: грубят отцу, матери, учителю, командиру и т.п. Возможно в этом случае употребление глагола грубить и при роле­вой симметрии, хотя это менее обычно (Не груби друзьям).

Если же отношения Х-а и Y-a возникают в ситуациях общения, таких, как купля-продажа, водитель и автоинспектор и т.п., то гла­голом грубить можно описывать речевые действия и того лица, которое в данной ситуации является “хозяином”, т.е. роль которого выше роли адресата действия.

Так, вполне возможны высказывания типа (39) и (40):

(39) — Вы мне, товарищ лейтенант, не грубите, а объясните толком, в чем я виноват! (разговор водителя с автоинспектором);

(40) Эта продавщица постоянно грубит покупателям. Последний пример является иллюстрацией к сказанному выше лишь в том случае, если мы признаем, что в ситуации “магазин” покупатель зависит от продавца, а не наоборот.

Для значения глагола грубить существенно также то, что это — речевое действие: грубость выражается в словах, в ин­тонации, в сопровождающих речь жестах и т.п. Нельзя описывать этим глаголом невербальное непочтение одного человека к дру­гому. По-видимому, неуместен этот глагол в следующем предложе­нии:

(41) *Дочь часто грубит мне: молчит, поворачивается спиной, хлопает дверью (ср. возможные здесь выражения: ведет себя непочтительно, грубо, по-хамски и т.п.).

В отличие от этого, содержанием действия, обозначаемого глаголом дерзить, является не “поверхностная”, не чисто словес­ная грубость, а непочтение по существу: можно говорить дерзости (=дерзить), не употребляя ни одного грубого слова. Глагол дерзить в большей степени, чем грубить, ориентирован социально: дерзят обычно младшие по возрасту старшим (часто на это накла­дывается также различие в социальном статусе). Например:

(42) Коля, почему ты дерзишь маме?

(43) Мальчик надерзил директору и даже не извинился;

(44) Хотя молодой офицер говорил негромко и вежливо, все понимали, что он дерзит генералу.

Во всех трех примерах имеется в виду отношение Px<P_Y

Нельзя сказать: (45) *Учитель постоянно дерзил ученикам (P_X>P_Y); (46) * Мальчик дерзит товарищам (P_X=P_Y).

При этом возрастной фактор имеет больший вес, чем служеб­ный: если между участниками ситуации имеется асимметрия лишь в служебных ролях (подчиненный — начальник), но заметной разницы в возрасте нет или же она “обратна” служебной, то упо­требление глагола дерзить (и оборота быть дерзким — см. ниже) сомнительно или неестественно. Сравните (45) и (46):

(45) Хоть начальник и ровесник тебе. ты не должен дерзить ему;

(46) Ваш почтенный возраст еще не дает вам оснований для того, чтобы дерзить нашему заведующему (быть дерзким с заведующим).

Предикативные сочетания быть грубым с кем-либо и быть дерзким с кем-либо на первый взгляд кажутся полностью синони­мичными глаголам грубить и дерзить (соответственно). В дейст­вительности, однако, социально ориентированным является лишь значение оборота быть дерзким: его употребление нормально только при наличии возрастного (или служебного, но в сочетании с возрастным) контраста участников общения (младший — со старшим). Например:

(47) Девочка дерзка с матерью;

(48) Молодая сотрудница недопустимо дерзка с начальником. Выражение быть грубым с кем-нибудь социально не ориентировано (и, стало быть, по смыслу оно шире, чем оборот быть дерзким). Ср. (49), (50) и (51):

(49) Мальчик груб с учителями (отношение P_X<P_Y);

(50) Начальник груб с подчиненными (отношение P_X>P_Y);

(51) Почему ты был так груб с товарищами? (отношение Рх=Ру).

Примером, “покрывающим” все три типа ролевых отношений, является следующее предложение из романа И. А. Гончарова “Обломов”:

(52) “Никогда не стеснялся он [Тарантьев] ничьим присут­ствием и в карман за словом не ходил, и вообще постоянно был груб в обращении со всеми, не исключая и приятелей”.<…>

2.3. Социальный компонент в семантике частицы – ка. Рассмотренные выше социальные компоненты могут присутствовать в значениях не только лексически и грам­матически самостоятельных единиц языка, но и таких, которые реализуют свое значение только при сочетании с другими словами. Такова, например, модальная частица -ка, присоединяемая к гла­гольным формам повелительного наклонения.

В словарях и грамматиках эта частица описывается следую­щим образом:

“[Частица -ка] ставится после повелительного наклонения и заменяющих его форм и выражений для придания оттенка увещания, для смягчения приказания. Ступай-ка отсюда. Дайте-ка пройти” (СУ), “употреб­ляется для смягчения просьбы, приказания Спой-ка. Ну-ка, покажи” (СО); “употребляется после повелительного наклонения для выражения приказания, понуждения к действию, приглаше­ния и т.п.” (БАС); “употребляется для смягчения приказания, для выражения просьбы, увещания, придавая оттенок непри­нужденности, простоты обращения” (MAC); “С формами повели­тельного наклонения сочетается… постпозитивная частица -ка. смягчающая императивность требования:

…моя хозяйка

Была пригожа и добра,

А муж-то помер, замечай-ка. (Пушкин.“Гусар”)”

[Виноградов 1947]; “К частицам с несвободной позицией относится... частица -ка, вносящая в форму побудит, наклонения оттенок смягчения: Иди-ка отсюда! Пусть-ка он сам попробует” [Грамматика-70]; “модальная частица, смягчающая просьбу, побуждение (помолчи-ка)” [Грамматика-80, ч. 1].

В этих определениях не учтены по крайней мере два обстоя­тельства, необходимые для правильного понимания и употребле­ния глагольных форм повелительного наклонения с части­цей -ка:

1) говорящий и слушающий должны быть хорошо знакомы друг с другом (на это условие есть слабый намек в толковании, содержащемся в MAC: ср. компонент 'непринужденность', 'про­стота обращения');

2) роль говорящего не ниже роли слушающего (P_X>P_Y или P_X=P_Y).

Нормальное общение с незнакомым человеком невозможно с помощью фраз типа (58) и (59), где нарушено первое условие:

(58) Дайте-ка мне газету!

(59) Подвиньтесь-ка!

Невозможно также обращение, скажем, ученика к учителю в форме (60), где нарушено второе условие:

(60) * Повторите-ка задание.

Сравните: (61) Повторите, пожалуйста, задание.

Нарушение второго условия особенно отчетливо ощущается в случае возрастного контраста коммуникантов: если, скажем, речь, содержащая -ка-формы, вполне естественна в устах бабуш­ки или деда при их обращении к внукам, то обратная ситуация — когда внуки обращаются к прародителям, используя формы с -ка, — воспринимается как явно ненормальная.

Употребляя глагольные формы повелительного наклонения с частицей -ка, говорящий не только выражает просьбу или побуж­дает адресата к действию, но и исходит из предположения, что адресат должен — по своей социальной роли — эту просьбу вы­полнить. Кроме того, у него есть уверенность, что адресат пони­мает, что он по своей социальной роли обязан выполнить просьбу (или приказание) говорящего. Такое обоюдное понимание необхо­димо для того, чтобы процесс общения протекал нормально и не вызывал недоумения или протеста со стороны адресата, что вполне вероятно при нарушении указанных выше условий. Это нарушение, по-видимому, нельзя трактовать только как нарушение одного из постулатов коммуникации — постулата вежливости. Скорее, это отклонение от имеющегося у носителей русского языка представления о нормальном, “стан­дартном” употреблении частицы –ка..

Таким образом, частица -ка служит не для смягчения, а для усиления просьбы или побуждения. В пресуппозиции фраз, содер­жащих формы повелительного наклонения с частицей -ка, имеется нечто вроде следующего смысла: 'говорящий, будучи хорошо зна­ком с адресатом и исполняя роль, которая не ниже роли адресата, и считая, что адресат должен выполнить указания говорящего... '.

2.4. Место социального компонента в тол­ковании языковых единиц. Обсудим теперь вопрос о месте, которое должна занимать информация об асимметрии ро­лей участников ситуации в толковании языковых единиц, называю­щих эти ситуации. Из рассмотренного выше материала видно, что подобная информация является как бы фоном употребления данной единицы, условием правильного ее использования, ситуа­тивной уместности предложений, содержащих такие единицы. Следовательно, место указанной информации — в пресуппозиционной части толкований[15].

Такое решение вопроса о месте социального компонента в тол­ковании вполне согласуется и с поведением слов с социально ориентированными значениями в отрицательных предложениях (когда частица не стоит непосредственно слева от слова, обозначающего асимметричные ролевые отношения): значение частицы не присоединяется не ко всему значению слова, а лишь к той его части, которая остается за вычетом указания на асимметрию ролей (т.е. к ассертивной части). Например, говоря:

(62) Начальник, вовсе и не благоволит к этому сотруднику, мы не отрицаем того факта, что роль начальника выше роли сотрудника, — мы отрицаем лишь наличие особого, “выделенного” отношения первого ко второму. <…>

2.5. Правильность/неправильность выска­зываний, содержащих слова с социально ориентированными значениями. Какова природа неправильностей, возникающих при игнорировании социального компонента лексических значений? Иначе говоря, как квалифици­ровать высказывания типа:

(71) *Молодой солдат благоволил к своему командиру;

(72) *Мать постоянно дерзила своему малолетнему сыну, и т.п.?

Д. Гордон и Дж. Лакофф обратили внимание на то, что в значе­ниях глаголов типа приказывать имеется указание на презумпцию власти у субъекта этого действия. Е.В. Падучева, цитируя это замечание, высказывает мнение, что нарушение этой презумпции не ведет к языковой ошибке: фраза Иван приказал Петру явиться, хотя и не имел над ним власти “имеет смысл — за счет того, что реальное положение вещей может расходиться с мнением субъекта”. Несомненно, что интуиция носителей русского языка отмечает подобные высказывания, хотя очевидно, что такого рода аномальности отличаются от случаев нарушения идиоматики языка вроде *оказывал впечатление вместо производил впечатление или *по-нижение здоровья вместо ухудшение здоровья. Если о выражениях последнего типа говорящий вправе заметить: “Так не говорят”, то, услышав высказывания типа (71), (72), он возразит: “Так не бывает”.

В этих высказываниях странна сама ситуация, отчего и выска­зывание кажется аномальным. Но это не логическая аномалия типа круглый квадрат: ни при каких условиях нельзя, по-видимому, предста­вить себе квадрат в виде круга, в то время как приказ, исходящий от лица, не имеющего власти, вообще говоря, помыслить можно — при отчетливом понимании, что такое речевое действие противо­речит обычному положению вещей, что оно аномально прагма­тически.

Если круглым квадрат не бывает никогда (хотя сказать круглый квадрат можно), то приказ подчиненного начальнику (или благоволение низшего к высшему и т.д.) не бывает в нормальной ситуации, т.е. в тех общепринятых и одобряемых обществом отношениях людей, которые описываются глаголами типа приказывать.

Поэтому, в отличие от собственно языковых неправильностей (вроде *оказывать впечатление или *пониженив здоровья) и логи­ческих аномалий (вроде круглого квадрата), высказывания, в которых нарушено представление о нормальных отношениях между субъектом и адресатом действия, обозначаемого глаголом, формирующим высказывание, мы называем пресуппозитивным и неправильностями, в полном согласии с тем, в какой части лексического значения происходит нарушение, если игнорируется или неправильно интерпретируется социальный компонент.

Пресуппозитивные — это характеристика неправильностей, так сказать, по месту, где происходит отклонение от нормы. По при­роде же такие неправильности являются прагматичес­кими, если под прагматикой, или прагматическим контекстом, понимать “совокупность когнитивных и социальных факторов, релевантных для использования данного высказывания” [Языко­вая деятельность 1984].

Как видно из рассмотренных выше примеров, сведения о харак­тере ролевых отношений между участниками обозначаемой дан­ным словом ситуации необходимы не только для правильного употребления слова, но и для представления о его значении. Иначе говоря, толкование глаголов типа благоволить, гневаться, дерзить, резать и т.п. с необходимостью должно включать сведе­ния о виде ролевых отношений — в противном случае описание семантики этих глаголов оказывается неадекватным их осмысле­нию носителями языка.

Возможны и иные формы влияния социальных факторов на содержательную сторону языковых знаков. Одна из таких форм — социальные ограничения в семантической и лексической сочетаемости слов. В этом случае социальное фигурирует не в ка­честве компонента смысла слова, а в качестве тех или иных кон­текстных условий. Эти условия касаются участников речевого акта, включающего высказывание с данным словом <…>.

Печатается по кн. Крысин Л.П. Социолингвистические аспекты изучения современного русского языка. М., 1989. С.120-164

Поиск по сайту: