СЕМАНТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ТЕКСТОВОГО СЛОВА

1. Неоднотипность лексических значений как основа текстовых смыслов слов

Наши представления о возможностях внетекстового сло­ва и слова, включенного в перспективу текста, еще далеки от совершенства. Эти возможности не до конца выяснены по отношению к объединениям слов и на самой абстрактной, наиболее существенной категориально-лексической основе — по типам лексических значений. Между тем разнотипные лексические значения имеют неодинаковую коммуникатив­ную предназначенность, обнаруживающуюся в разнообразии текстовых позиций и текстовых функций содержащих их слов.

Так, свободно-номинативные значения глаголов переме­щения в пространстве коммуникативно предназначены для обозначения конкретных физических действий, тогда как связанные и синтаксически обусловленные значения этих глаголов ориентированы на мир идеальных сущностей. Это различие в перспективе текста связывается и с различием типов коммуникативных ситуаций, в которых используются данные глаголы, и со всей совокупностью факторов текстообразования, обусловливающих отбор тех или иных средств языка, например, композиционно-смысловых. Эти последние и будут предметом преимущественного внимания студентов.

Свободно-номинативные значения глаголов перемещения используются по преимуществу в текстовых фрагментах с повествовательной установкой, в изображении динамиче­ских ситуаций, сменяющих друг друга действий. Ср., напри­мер, фрагменты из повести Н.Евдокимова «Происшествие из жизни Владимира Васильевича Махонина» с отбором в основном глаголов свободно-номинативного значения. Осо­бая интенсивность действий, передаваемых этими сливами, и связанная с ними экспрессия обусловливают широкое вхож­дение глаголов и в авторскую речь, и в речь персонажей.

«Подошел поезд, раскрылись двери, одна толпа хлынула из вагонов, другая — на смену ей — рванулась в перепол­ненные вагоны и втиснула нас в душную, влажную тесноту, где стоял спертый воздух разбухших от дождей пальто, мо­крых сумок и зонтов. Мою спутницу протолкнули в середи­ну, а я стоял вдалеке от нее, у самых дверей». «Теперь до­ма у нас стоял аквариум, в нем плавали рыбки, и среди них она, золотая. Я прижимался носом к стеклу, она под­плывала и что-то шептала, шептала, раскрывая свой круг­лый рот. Я мог сидеть так часами, глядеть, как она плавно, изящно скользит в воде, то опустится на самое дно, то подни­мется, захватит глоток воздуха и снова уйдет в глубину. Лю­боваться рыбками приходил соседский кот Джентельмен, ко­торый так же, как и я, мог часами сидеть и смотреть на них. Иногда он вставал на задние лапы и смотрел сверху, и тя­нулся мордой к ним, и тыкался в воду носом, перевесившись через кран аквариума. Рыбы боялись его, и я прогонял ко­та вон....Ей было там очень плохо, скверно было моей зо­лотой рыбке, я это знал, она металась по узкому простран­ству аквариума, тыкалась рыльцем в стекло, подолгу гляде­ла на меня выпуклыми глазами, молила об избавлении».

В речи персонажа, в передаче его импульсивных, лихора­дочных действии: «Самолет сделал посадку в Энске, сказали — на три часа, я уехала в город погулять, вернулась — он уже взлетел на моих глазах и на моих же глазах заго­релся, упал и взорвался. Все погибли. А я осталась, одна. Чуть с ума не сошла. Я бежала изаэропорта, все документы мол остались в самолете. Хотела вернуться в Москву и даже купила билет и поехала, но в дороге решила, что в Москве мне делать нечего. Добралась сюда, хотела дом про­дать, не нашла покупателей, забила окна, двери, отправи­лась все же в Москву. Уволилась. Получила документы. Вы хотели, чтобы я исчезла, вот я и исчезла. Вы ходили сегодня ночью в моем доме? Вы?»

Коммуникативная предназначенность глаголов переме­щения обусловливает как разнообразие их употребления, так и усилительный повтор в пределах одного текстового фраг­мента деривационно сближенных слов, синтагматическое со­гласование с отбором различные сем у глагольных распро­странителей.

«Синцов так и не узнал, скольким из них удалось спас­тись тогда: они разбежались по лесу в разные стороны и уже не встретились друг с другом. Он шел, шел почти без остановок, лишь иногда на несколько минут присаживаясь, чтоб отдышаться, шел весь остаток этого короткого октябрь­ского дня, пока окончательно не стемнело, и шел всю ночь. Он шел через лес, перебирался через два противотанковых рва и через брошенные окопы. В одном из них он наткнулся на трупы, и это спасло его: иначе он замерз бы. Он снял с одного мертвого гимнастерку и почти новую телогрейку, только по краю немного замазанную кровью, а около друго­го подобрал свалившуюся ушанку и, сцепив зубы, надвинул ее себе на голову, поверх бинтов. Он хотел взять валяв­шуюся тут же винтовку, но она оказалась без затвора, и он, сколько ни шарил кругом, так и не нашел его. Потом он пе­ресек две дороги, одна была пустая, а по другой ровно через минуту после него проехала колонна немецких мотоци­клистов.

Он чувствовал чанах пожарит, видел зарева и слышал стрельбу то слева, то справа. А одно время она, казалось, была со всех сторон. Ему тогда почудилось, что он перехо­дит фронт, и это действительно так и было.

Но когда на рассвете он, обессиленный, свалился на зем­лю в чаще леса, то снова услышал грохот разрывов не спра­ва и не слева от себя, и не сзади, а далеко впереди.

От усталости он плохо соображал, и ему не пришло в голову, что эти далекие разрывы могли быть немецкой бомбежкой у нас в тылу. Наоборот, он подумал, что ему рань­ше только показалось, что он перешел фронт, а на самом деле линия фронта по-прежнему впереди.

Решив спастись во что бы то ни стало и не желая риско­вать, он выпил болотной воды и заполз в кустарник. Лучше дождаться сумерек и попробовать перейти фронт ночью: у него было больше надежд на ночь, чем на день. Решив так, он на несколько часов заснул как мертвый и проснулся, когда в воздухе уже начинало чуть-чуть сереть.

Он встал и снова пошел и шел еще километров пять по все никак не кончавшемуся лесу. Один раз ему послышались голоса и даже раздался заставивший его вздрогнуть близ­кий выстрел. Если бы он пошел на эти голоса и на этот вы­стрел, он попал бы прямо в распоряжение стоявшего здесь медсанбата. Но он все еще считал, что не перешел фронт и что эти голоса и этот выстрел немецкие и ему надо идти дальше.

Наконец, когда почти совсем стемнело, он вышел из леса на перекопанное противотанковым рвом поле. Он перебрался через этот ров и дошел до каких-то выселок — трех домиков с тянувшимися сзади них плетнями.

Он поднялся на взгорок и подошел к крайнему домику. Кругом было тихо. Домик показался ему нежилым, но когда он подошел еще ближе, из-за угла дома навстречу ему вы­шел немолодой боец с ведром в руке.

Именно это и было как чудо! Именно то, что боец шел так запросто с ведром в руке к колодцу, не оставляло сомне­ний: вышел к своим». (К. Симонов. Живые и мертвые).

Коммуникативная предназначенность свободно-номина­тивных значений глаголов ЛСГ перемещения в пространстве обусловливает их скопление в таких участках текста, кото­рые вводят в новую ситуацию, обозначают переход к новой микротеме, к новому сюжетному повороту. Эта текстовая позиция глагола очевидна при выраженном композиционном членении текста.

Сравните:

«В баню заходить не стали. Баню без веника разве оце­нишь? И в дровяник не заглядывали — тут техника недале­ко шагнула... Прошли прямо к въездным воротам. Михаил уж сколько раз сегодня проходил мимо этих ворот, а вот подошел к ним сейчас, и опять душа на небе. Чудо-ворота! Широкие, на два створа — на любой машине въезжай, стол­бы на века — из лиственницы, и цвет красный, как Первомай, как Октябрьская революция. И вот все, кто ни едет, кто ни идет — чужие, свои, пекашинцы, — все пялят глаза - Останавливаются.

Девчошки первыми очухались — с криком, с визгом ки­нулись в гору, за ними, охая и крякая, посеменили стару­шонки, Антон Таборский показал свою прыть. А им что де­лать? Домой далеко — через весь луг бежать надо... — да­вай на старое пепелище! Воды в тучке хватило ровно на­столько, чтобы отбить гребь да вспарить их, потому что ед­ва они поднялись в гору, как дождь перестал и опять брыз­нуло солнце...

О приезде (отглагольный дериват.—Н. С.) братьев Лиза узнала еще вечор от Анки. Та прибежала к тетке — ника­кие запреты ей родительские не указ — как только пришла телеграмма. А сегодня Анка еще два раза прибегала и все, все рассказывала... и не выдержала — перемахнула за изго­родь... Отрезвление наступило, когда перешагнули за порог избы.

На могилы ходят с утра... Но Петру... вздумалось идти сегодня, и Лиза не стала противиться,... а то, что они придут на кладбище не рано, кто упрекнет их? Степан Яндреянович? Мать? Вася? Лиза надела праздничное платье, туфли на по­лувысоком каблуке, а когда вышли на улицу, под руки под­хватила Петра и Григория и не боковиной, не закрайкой — середкой потопала.

От ставровской лиственницы рукой подать до Пинеги: под бугор спустился, перемахнул узкую луговину в белых ро­машках — и вот прибрежный ивняк, пестрый галечник, рас­каленный на солнце. АПетр выбежал на луговинку, глянул на широкий голубой разлив пекашинского луга слева и вдруг порысил туда, к родному печищу, — захотелось к Пинеге сбежать той самой тропинкой, по которой бегал в детстве.

Мост за Нижнюю Синельгу наконец-то сделали. Капиталь­но... никакой паводок не своротит. Но куда девалась Марь­юшка? Где знаменитые марьюшские луга? Бывало, из ельни­ка выйдешь — море травяное без конца без края и ветер волнами ходит по тому морю. А сейчас Петр водил глазами в одну сторону, в другую и ничего не видел, кроме кустар­ника... И там, в сияющей голубизне, на головокружительных высотах, совсем как прежде ходил коршун.

Свободно-номинативное значение глагола ходил «выдви­гает» разные свои семы в зависимости от субъекта действия (ветер, коршун).

Сам факт расчленения значений, по-разному представляе­мый словарями (см. Н. В. Солоник), отражает коммуника­тивные потенции слов свободно-номинативного значения, раз­нообразие отражаемых ими коммуникативных ситуаций. В соответствии с текстовыми потребностями одни семы погаша­ются, другие актуализируются. С помощью актуализации, выдвижения некоторых сем происходит своеобразная мотива­ция использования слова в тексте: «Парасковья-пятница побрела к сенному валу, одной рукой держась за Ульяну. Переставлять потихоньку свои старые ноги вслед за граблями — это она еще кое-как могла, ходить по земле просто, ни на что и ни на кою не опираясь, уже не могла».

Ср. истолкование глагола побрести в БАС: «Пойти медленно, с трудом передвигаясь, поплестись». Таким образом, дифференциальные семы глагола побрела подчеркнуты текс­товыми обстоятельствами распространителями (держась потихоньку, вслед за граблями) и контрастом глаголу ходить с его обстоятельственными распространителями (просто, ни а что и ни на кого не опираясь), актуализирующими потенциальные семы данного глагола (без опоры).

Гораздо реже в начальной позиции текстового фрагмен­та выступают глаголы связанного значения (при условии прозрачности связей со свободно-номинативным значением и их в силу этого взаимопроницаемости) и глаголы смежных ЛСГ, для которых значение движения, перемещения оказывается сопутствующим.

«Слухи о новой засухе на юге поползли еще в конце июня: все горит на корню... скотину гонят на север. Ад на Пинеге начался дней 10 спустя после Петрова дня, с сухих гроз, когда вдруг по всему району загуляли лесные пожары... А те, кто был помоложе, пограмотнее, те опять толковали... про то, что человек вторгся в запретные вселенские пределы».

Нервная, сеногнойная пошла погода. С утра жгло, калило, коршуны... вычерчивали свои орбиты в небе... Нет, из-за лeca выкатилась тучка, одна, другая, дунул, крутанул ветришко, и вот уже залопотали, завсхлипывали березы (Ф. Аб­рамов. Дом).

<…> По преимуществу повествовательная установка свободно-номинативных значений глаголов перемещения может при­глушаться и даже сниматься при введении элемента описа­ния благодаря использованию синтаксических средств — параллельной межфразовой связи с опорой на параллелизм видо-временных форм глагола. В этом проявляется интегра-тивное начало текстовых единиц по сравнению с внетекстовым, влияние факторов текстообразования.

Ср.: «Выбегая из бора, речка делает в травах у лозняка прощальный изгиб. И вот уже, приподнявшись в лодке, я вижу воды другой реки. Сейчас Усманка с ними сольется. Рядом с лодкой плывут кленовые листья, плывет оброненное птицей перо... И вот уже нет Усманки — лодка плывет по тихой реке с названием Воронеж». «Три часа не спеша мы плыли по вечерней реке... на берегу, как залетные пули, про­шивали кроны дубов и тяжело падали в темноту желуди. Иногда желудь срывался в воду, и тогда казалось: не с де­рева, а с самого неба падало что-то в реку». «Сначала мы увидели речку... По заводям плавали гуси. Расходились кру­ги от рыб. И шел от речки волнующий запах здоровой во­ды, запах прибрежных трав и донных растений». «По воде расходились круги от рыб... чуть пожелтевший лес спускал­ся к самой воде. От реки в чащу уходили поросшие ежеви­кой тропинки» (В. Песков. «Речка моего детства»).

Два послед­них глагола обнаруживают один из способов включе­ния глаголов ЛСГ в описание — использование их в тех ле­ксически связанных значениях, по которым они сближаются с глаголами смежной «статичной» ЛСГ — положения в про­странстве, что особенно заметно в их текстовом соседстве с глаголами первой, «динамичной» группы в их свободно-номинативных значениях. Ср. в этом плане и использование глаголов подступала, подходила с устранением в них зна­чения перемещения: «Его шатало, его покачивало, когда он вышел в открытые, без дверей сенцы. Семейка молоденьких рябинок подступала к старенькому, до седловины выбитому ногами порожку, на который он сел. В прогалинах зеленого кружева листвы сверкала далекая, серебром вспыхивающая Пинега, лошадиное хрумканье доносилось снизу... Вдруг ка­кая-то тень пала сверху на Петра... Григорий... вышел наугор». (Ф. Абрамов. «Дом»). Пашня подходила местами к самой воде... Ни одной мочажины, ни единого ключика не текло в речку». (В. Песков. «Речка моего детства»).

Взаимодействие слов в тексте делает наглядными неко­торые особенности системной организации лексики, обнару­живая, в частности, связь разных ЛСГ в лексической сис­теме языка через «смысловое согласование» в тексте разных по типу лексического значения глаголов. Несвободные зна­чения как средства непрямой номинации выступают спосо­бом текстового сближения, интеграции глаголов разных ЛСГ. Ср. в этом плане межфразовую связь свободно-номи­нативного значения глаголов звучания и связанных значе­ний глаголов перемещения:

«Запевал Игнат Поздеев.... потом вступали остальные... голоса сами собой приходили в согласие, в лад. Калина Иванович тоже подпевал... Но подпевал, пока дело не до­ходило до его любимого «Конька» (Ф. Абрамов. «Дом»).

Ср. еще использование несвободных значений глаголов перемещения вместо свободно-номинативных значений гла­голов звучания:

«И тотчас взметнулись в ответ голоса — в одном углу, в другом, в третьем... Вся вечерняя Марьюша пришла в дви­жение...— Ничего музыка? — Кто это? — Единоличники. Все разбрелись по норам» (Там же).

Диффузными выступают не только значения многознач­ного слова, но и значения всей ЛСГ при условии ориентации ее членов на разные типы лексических значений, поскольку по исходным значениям группы четко дифференцируются. Борьба за экспрессивность выражения, за «чужую» форму рождается ввиду содержательной значимости этой формы, в своей первичной функции служащей для выражения иного значения. «Несоответствие» замысла и средств его осуществ­ления, непрямой, ассоциативный способ выражения и рож­дает экспрессию, возможность текстовых приращений смыс­ла. Разная функциональная ориентация свободных и свя­занных значений не исключает их диффузности у глаголов одной ЛСГ в тексте:

«Часом-двумя позже они лежали в своей избе. В темном углу у дверей металась малиновая папироска, слова летели оттуда раскаленными ядрами — Михаил всю жизнь прожи­тую выворачивал наизнанку». «— Да, через все прошла. Че­рез леса и степи, через пустыни и болота. От жары погиба­ла, песком засыпало, на Колыме замерзала...» (Там же). «Вторжение хорошенькой девицы, опекуном коей он являл­ся... необходимость не только вывозить, но и устраивать для нее балы удручали старого князя прямо-таки до бешенства. И вдруг счастливым метеором мелькнул в его сознании и яви поручик Чадов» (С. Наровчатов. «Абсолют»).

Если диффузность смазывает, то текстуальная нейтрали­зация подчеркивает разную функциональную предназначен­ность свободных и связанных значений. Нейтрализация, на­пример, используется при намерении сместить в сознании героя кажущееся и реальное, нарочито их столкнуть:

«У меня закружилась голова, мне душно стало, тесно, пространство, в котором я находился, сдвинулось, сжало меня со всех сторон. Я задыхался... Но я ли шел или кто-то нес меня задыхающегося, не знаю, не помню. Я был беспо­мощен, я рвался куда-то из душной, мягкой темноты и не мог вырваться... И все же я вырвался наконец, простран­ство, сжимавшее меня, раздвинулось и, освобожденный, я закричал пронзительным голосом, вдохнув полные легкие живительного воздуха» (Н. Евдокимов. «Происшествие из жизни Владимира Васильевича Махонина»),

Ср. со случаем диффузности у того же автора:

«Тот, кто начертал на бортах грузовиков «не уверен — не обгоняй» или на оконных рамах в трамвае «не высовы­вайся», был не только неплохим юмористом, но и большим -мудрецом под стать древнеиндийским философам, утверждавшим, что всякий глупец может стать героем в определен­ный момент. Этот грузо-трамвайный мудрец, очевидно, и не подозревал, что начертал советы, неукоснительно исполняя которые можно достигнуть многого и, наконец, как это ни парадоксально, далеко высунуться, никогда не высовываясь... Когда-то и я высовывался... Устал...» (Там же).

Исследование текстовых функций глаголов подчеркивает базовый характер противопоставления свободно-номинатив­ных и связанных значений в лексической системе языка, ко­торое соотносится с определенными закономерностями ком­позиционно-смыслового членения текста, создания его цель­ности и связности.

<…> Наблюдения над функционированием слова в тексте вскрывают семантические его особенности в аспекте их ком­муникативного предназначения, отраженного в системных связях, но не очевидного вне текста.

Представляют интерес типы лексических значений, свя­занные с привнесением в лексическое значение слова спе­цифических черт функциональной ориентации (экспрессивно-синонимические, предикативно-характеризующие), а также функции слов разных ЛГК в связи с разными типами их лексических значений, выявляемые в текстовых ситуациях. При разведении системно-структурных и функциональных характеристик типов лексических значений любой из них, выделенный по первому из названных оснований, может оказаться или стилистически нейтральным, или экспрессив­но-стилистическим. Экспрессивно-синонимическое значение (устанавливаемое в микросистеме синонимического ряда с нейтральным опорным членом) выступает как одно из про­явлений типа стилистически отмеченного значения (устанав­ливаемого в макросистеме стилистического расслоения слов) в его противопоставлении стилистически нейтральному типу лексических значений.

Функциональная обусловленность типа лексическою зна­чения создается отражением в структуре значения, в семном составе условии употребления слова, контекстом в широком смысле. Новые значения, в момент своего возникновения опосредуясь другими, приобретают в массе своей тип фра­зеологически связанного значения. Этот тип лексического значения является пограничным в семантических процессах: он фиксирует момент возникновения нового значения и мо­мент отрыва одного из значении в случаях незаконченности распада полисемии. Это объясняется признаками, созда­ющими нестабильность единицы смыслового объема слова: нечеткость сигнификата (в случаях зарождения и угасания), опосредованность более стабильными в лексической системе значениями, пословные связи, ограниченность сферы применения. Текстовые функции разных по типу лексического значения относительных прилагательных ярко отражают субкатегориальную природу слов данного ЛГР, они специфичны по сравнению с функциями прилагательных качественных, хотя и выступают в той же обусловленности типами лекси­ческих значении. При всей своей прозаичности относитель­ные прилагательные обладают широким диапазоном стили­стических возможностей, несмотря на узость их смыслового объема по сравнению с качественными. Объективность, точ­ность номинации, создающая эффект достоверности изобра­жаемого, обусловливает место относительных прилагатель­ных свободно-номинативного значения в участках текста, вводящих в ситуацию (зачин, начало новой темы и т.п.). С этим качеством связана роль относительных прилагатель­ных в бытописании, в создании примет времени. Проекции синтаксических значений производящего в свободно-номина­тивное значение относительного прилагательного позволяют лаконично, в самых общих чертах представить признак, лишь намекнув на его связь с той или иной субстанцией, из­бегая подробностей, что важно в художественном тексте с ею условной точностью. Широта и абстрактность свободно-номинативного значения относительных прилагательных объясняет его способность к интеграции фрагментов текста в связи с необходимостью в их пределах конкретизировать свое содержание. Функция спецификации, первичная для относительных прилагательных, используемая обычно в стро­гих функциональных подсистемах, в художественном тексте становится сигналом смены типа повествования, средством передачи профессиональной принадлежности персонажа, научного способа мышления, создания эффекта современности.

В художественном тексте используется и фразеологиче­ски связанное значение относительного прилагательного, обычно терминологическое, специальное, создающее стили­стический эффект своей «экзотичностью» в иностилевой сре­де. Изображение культурной среды обусловливает исполь­зование специальной лексики из разных областей знания с ориентацией в основном на свободно-номинативное значение слов, наиболее прозрачное для не посвященного в споры чи­тателя. Способностью расширения сочетаемости за счет нарушений общепринятой логики связей (для слов свободно-номинативного значения) и границ семантической темы (для слов лексически связанного значения) относительные прила­гательные сближаются в своем текстовом поведении с дру­гими категориями признаковых слов.

Стилистические потенции прилагательных и глаголов связаны с возможностью расширения границ лексической сочетаемости, обусловленной типом их лексического значе­ния. Слова свободно-номинативного значения представлены в основном общеупотребительной, стилистически нейтральной лексикой. Их стилистические функции в тексте порож­даются или нарушением общепринятой сочетаемости за счет сопоставления несопоставимых понятии, расширения семного потенциала, или в результате целенаправленной сочетае­мости с однотипными в каком-либо отношении существитель­ными, что создает определенную экспрессию, необходимую социальную оценку.

Качественные прилагательные фразеологически связан­ного значения в значительной своей части представлены стилистически отмеченной лексикой. Лексика терминологи­ческая, книжная, устарелая, отражающая данный тип зна­чения, выступает в естественных для нее функциях. Кроме того, текстовые функции прилагательных фразеологически связанного значения порождаются целенаправленным рас­ширением их лексических связей.

Промежуточное положение типа лексически связанного значения обусловливает у слов, им обладающих, текстовые функции, общие и со словами свободно-номинативного, и со словами фразеологически связанного значения. Экспрессив­но-стилистические значения у слов лексически связанного значения разнообразны.

Качественные прилагательные разговорного, простореч­ного и др. характера используются в естественных для них стилистических функциях. Функциональные потенции глаго­ла в их обусловленности типами лексических значении близ­ки к тем, которые обнаруживаются именами прилагательны­ми ввиду общности семантической природы признаковых слов.

Текстовая перспектива глагольного слова в заданной ти­пом лексических значений обусловленности увязывается со всей совокупностью текстообразующих факторов. Функцио­нальная перспектива свободно-номинативных значений гла­голов наиболее широка и многообразна с варьированием их функций в текстах разных стилей и речевых жанров.

Широкий диапазон ситуаций, схватываемых сигнификатом самих глаголов данного типа значения и скрытых в нем актантов, повышенная информативная нагрузка этих глаголов объясняют их роль в развертывании событийной канвы текста, а тем самым в создании целостности и связ­ности текста. Многообразие видов парадигм, свойственных глаголам свободно-номинативного значения, в текстовой пер­спективе выступает средством создания межфразовой связи.

Ведущая функциональная ориентация свободно-номина­тивных значений глаголов ЛСГ перемещения в пространст­ве, связанная с передачей конкретных физических действий, реальных событий, объясняет их значительное место в тех композиционных звеньях текста, которые вводят в ситуацию, намечают новый сюжетный поворот, переход к новой микротеме, освещению нового события, что особенно ощутимо в текстах с выраженным композиционным членением, подтвер­ждающим объективность наблюдений.

Отбор глаголов свободно-номинативного значения в текс­те связан с их преимущественной предназначенностью для таких функциональных типов текстовых фрагментов, как по­вествование (реже — описание). Динамический характер значений данного типа обусловливает их скопление в особо острых текстовых ситуациях, одновременно используясь как средство выражения авторского отношения к событиям, со­здания эффекта сопричастности с ними. Глаголы данного типа значения активны в литературных жанрах сходной ори­ентации (очерковый жанр путевых заметок или рассказы, корреспонденции, содержащие элементы этого жанра). По­нятийная прозрачность, общедоступность значении данного типа расширяет возможности их текстового использования также в связи со свободой адресата, к которому обращены тексты.

Абстрактность значений анализируемых глаголов, сопровождающаяся их связностью, проявляется в текстах, на­правленных не столько на изложение событий, сколько на концепцию этих событий, их квалификацию. Несвободные, лексически не связанные значения глаголов широко используются как средство передачи психологических, нравственных, эстетических признаков, состояний, оценок, что связа­но с их ориентацией на мир познающего субъекта. По этой же причине они становятся средствами текстовой параметри­зации субъекта, участвуют в разных формах субъективации повествования.

Лексическая связанность и синтаксическая обусловлен­ность значения как способы интерпретации идеальных сущ­ностей подтверждаются фактами индивидуальной лексиче­ской связанности в тексте. Лексически связанные и синтак­сически обусловленные значения в связи с их субъектной ориентацией часто представлены в текстовых фрагментах рассуждающего типа. Разная функциональная ориентация свободно-номинативных и лексически связанных значений, сложившаяся в системе языка, обнаруживается в тексте че­рез взаимодействие глаголов разных ЛСГ при условии раз­нотипности их лексических значений в пределах текстового фрагмента. Ни один из текстообразующих факторов сам по себе не является единственно определяющим в отборе гла­голов того или иного типа лексического значения. Эти фак­торы находятся в отношениях сложного взаимодействия с выдвижением того или иного из них на первый план в соот­ветствии с микро- или макроперспективой текста.

Прагматическая установка подчиняет себе арсенал типов лексических значений глаголов с дифференциацией их по частным функциональным заданиям в пределах общего. Это особенно ощутимо при использовании одного и того же глагола или глаголов одной ЛСГ в разных по типу лексиче­ских значениях в пределах общего фрагмента текста. Функ­циональные факторы определяют не только ведущую стилевую тональность текста, но и «состыковку» жанров, объяс­няющую сближение по типам лексических значений глаго­лов, свойственных разным функциональным подсистемам языка. Экспрессивно-стилистическое значение предстает специализированным способом выражения модальности и прагматической установки текста.

Поиск по сайту: