Таким образом, пороки воли – это: а) ошибка, б) обман и в) принуждение

а. В доктрине современного гражданского права учение об ошибке является наиболее слабо разработанным пунктом. Хотя ныне отвергнуто учение Савиньи о неподлинной ошибке и подлинной ошибке (ложное представление, заблуждение), чем достигнуто некоторое единство в понятии ошибки, и хотя, далее, принято учение римских юристов о неизвинительной, существенной ошибке, т.е. такой, которая касается существенных пунктов юридической сделки, тем не менее, и французское право, и современное немецкое далеко еще не выработали правильного учения об ошибке. Некоторые поправки в учение об ошибке внесены германским уложением: 1) При решении вопроса о влиянии неизвинительной ошибки на силу юридической сделки, следует исходить всегда не только из интересов отдельной личности, но и из интересов гражданского оборота, каковой вопрос должен быть представляем на разрешение суда. 2) Сторона, не знающая об ошибке другой стороны, имеет право искать все те убытки, которые она понесла, вследствие признания юридической сделки недействительной. Это так называемые отрицательные убытки. 3) Юридическая сделка, заключенная под влиянием ошибки, признается во всех случаях оспоримой, а не ничтожной, как это для некоторых случаев постановляет французское право. Наш Сенат предоставляет суду право самому определять существенность ошибки юридической сделки и на этом основании признавать или не признавать действительность данной сделки. Но и наши законы в отдельных случаях говорят о существенной ошибке в лице (ст. 1026), в объекте и в качестве вещи (1516, 1518). Что касается существенной ошибки в количестве, то наш закон прямо об этом не говорит, но Сенат в ряде решений (⁸⁴/₃₇, ⁹⁵/₁₄, ⁹⁰/₉) признает существенной ошибку и в количестве объекта юридической сделки. Вообще наш закон требует согласия сторон (ст. 700). О таком согласии нельзя говорить, конечно, при ошибке в существенных пунктах юридической сделки.

б. Другой порок воли – обман. Обман – это, в сущности, ошибка, но намеренно вызванная действиями другого лица. Впрочем, ошибка в мотивах не имеет значения для силы юридической сделки, тогда как ошибка в мотивах сделки, вызванная обманом, влечет за собой недействительность сделки. Нельзя при этом смешивать обман в гражданском праве с уголовным обманом, так как понятие гражданского обмана не предполагает непременно проступка или преступления. Но он может быть создан другими недозволенными действиями, напр., противными доброй совести. Совершенно естественно, что так как в основе обмана лежит все та же ошибка, то вследствие этого установление обманных действий в каждом случае должно быть предоставлено усмотрению судьи; при этом судья должен только установить причинную связь между обманным действием и заключенной под влиянием этих действий сделкой. Современное право предоставляет широкую защиту лицам обманутым, развив возражение об обмане (exceptio doli) и создав этим могучее средство в борьбе с недобросовестностью сторон именно против лица обманувшего, а не третьих добросовестных лиц. Наши гражданские законы не содержат общих, прямых постановлений об обмане (ср. ст. 666). Ст. 701 говорит, правда, о подлоге, но очевидно, что понятие подлога гораздо уже понятия обмана. Тем не менее, на основании той же ст. 701 нельзя не признать обмана как обстоятельства, влияющего на действительность сделки, так как очевидно, что согласие лиц не будет свободным, если оно вызвано обманом (см. также ст. 1528). Что касается Сената, то он в целом ряде решений признает обман влияющим на действительность сделки (⁰¹/₈₆^{, 90}/₉, ⁸³/₇₈, ⁸/₁₂₉), причем им признается обман не только уголовный, но и гражданский.

в. Обстоятельством, влияющим на действительность сделки, является, наконец, принуждение в двух его видах: абсолютного, или физического принуждения (vis absoluta) и психического (vis compulsiva). Этот второй вид принуждения называется также страхом (metus) или даже угрозой. Римское право первоначально не допускало психического принуждения, но с течением времени признало его и выработало целый ряд условий, довольно строгих, с которыми до настоящего времени приходится считаться современному праву. Германское уложение значительно смягчило эти условия, признав единственным условием недействительности сделки, основанной на принуждении, недозволенность действий, т.е. противозаконность и безнравственность, и не только в отношении угроз, но и в отношении самой сделки. Поэтому, напр., если законная сделка (платеж долга) совершена самоуправно, то такая сделка не будет действительной (ср. ст. 123 Г. У. спорно). В отличие от обмана, принуждение парализует сделку и в отношении 3-х лиц. Наши гражданские законы по вопросу о принуждении содержат довольно подробные постановления в ст. 700–703 и отчасти ст. 666; причем, как эти статьи, так и развитая на них сенатская практика в общем стоят на точке зрения римской теории с ее более строгими условиями понятия принуждения. «Принуждение бывает, когда кто-либо, быв захвачен во власть другого, принуждается к отчуждению имущества или ко вступлению в обязательства насильственно, страхом настоящего или будущего зла, могущего постигнуть его лицо или имущество» (ст. 702). При этом надлежит заявить о принуждении в тот же день окольным людям или местной полиции и не позже недели просить об исследовании. Сенат, однако, разъяснил, что лицо, не заявившее в течение семи дней о совершении или выдаче им акта по принуждению, имеет право доказывать его недействительность до истечения уголовной давности (⁷⁶/₃₉₈). Вопрос о принуждении в нашей юридической литературе спорен: будет ли недействителен юридический акт, согласно ст. 702, если принуждение было не физическое (не «быв захвачен во власть другого»), а психическое (нравственное, путем угроз), или косвенное (если кто воспользовался опасностью, грозившей другому лицу), или, наконец, если принуждение будет не уголовно-наказуемым? Победоносцев, ссылаясь на букву закона и источник (уложение), понимает узко ст. 702; другие цивилисты толкуют ее широко. Такое же широкое толкование статьи усвоил и Сенат, подчеркнув при этом, что нравственное принуждение имеет место в случае лишь «угроз, возбуждающих серьезный страх перед настоящим или будущим действительным злом» (⁰¹/₂₁; иначе прежде). Проект гражданского уложения идет еще дальше: он признает косвенное принуждение, когда кто-либо, пользуясь нуждою или несчастьем другого, заключит с ним чрезмерно невыгодную сделку (ст. 31 законопр. обяз. пр.).

Поиск по сайту: