II. Владение и его защита

Было объяснено, что бытовое отношение становится юридическим, если оно основывается на праве (§ 2, II, 2). Поэтому простое, фактическое обладание вещью, как не основанное на праве, будет только бытовым или экономическим отношением. Отсюда и простое обладание вещью нельзя относить не только к вещным правам, но и вообще к каким-либо правам. Тем не менее, уже римское право давало защиту такому фактическому владельцу вещи, который обладал ею как своей вещью, не признавая хозяином другое лицо. Такой обладатель вещи назывался в Риме владельцем (поссессором). Он противополагался обладателю вещи, который господствовал над ней, признавая ее хозяина. Этот последний обладатель назывался в Риме держателем вещи (детентором) и не пользовался правом самостоятельной защиты своего «держания» вещи. Если таким образом владелец, будучи фактическим обладателем вещи, в противоположность держателю, имел право на самостоятельную защиту своего владения вещью, то отсюда ясно, что римляне, защищая с помощью права факт, тем самым факту владения придавали как бы характер права[см. сноску 5].

Передовое современное законодательство (германское и швейцарское)[см. сноску 6] пошло еще дальше в защите фактического обладания вещью, давая самостоятельную защиту держателю вещи. Оно не различает, таким образом, владения от держания[см. сноску 7], иными словами, не придает значения воле субъекта, его намерению (субъективная теория), а учитывает лишь фактическое, хозяйственное положение вещи в обороте (объективная, экономическая теория). Передовое законодательство не требует поэтому для возникновения владения двух элементов (обладания вещью и намерения обладать ею для себя, как своей вещью). Для возникновения владения достаточно одного элемента – обладания вещью. Точно так же и потеря владения тесно связывается с утратою обладания.

1. Что такое владение по нашему праву – спорно.

Одни ученые (Шершеневич) держатся субъективной теории. Для них владение в т. X ч. 1 есть обладание вещью с намерением обладать ею для себя, как своею вещью. Другие (Васьковский) считают, что владение, по нашему законодательству, есть всякое обладание вещью, безотносительно к намерению ее обладателя; они не различают поэтому владения от держания (объективная теория). Сенат, с одной стороны, признает владельцем держателя вещи – арендатора (⁷¹/₆₀₀ и др. ⁸⁰/₂₃₅), с другой стороны, говорит, что аренда не может быть приравнена к владению (⁰⁹/₆), что спор между арендатором и собственником или даже арендаторами имения одного и того же собственника не подлежит разрешению на основании фактического владения вещью (⁷⁵/_123, 587; ⁷⁷/₂₄₄). Таким образом, Сенат признает, по-видимому, владением всякое обладание вещью без отношения к намерению обладателя (объективная теория), поскольку имеется в виду защита его от третьих лиц, а не от собственника (при договоре) или равно – управомоченных лиц. В соответствии с этим должны быть решаемы вопросы о приобретении и потери владения[см. сноску 8]. Спорность понятия владения в литературе и некоторая неопределенность его в практике объясняется неясностью наших законов. Тем не менее, анализ ст. 531 в сопоставлении ее со ст. 533 побуждает признать, что под владением разумеется в наших законах всякое обладание вещью (следовательно и держание) без какого-либо отношения к намерению лица обладать ею, как своею вещью. В ст. 531 речь идет о защите всякого владения и прежде всего законного владения, что видно из оговорки: «даже и незаконное владение». Законное же владение основано на дозволенном в законе способе приобретения имущества (ст. 524). Таким способом по нашим законам могут быть договоры и обязательства (прим. к ст. 699). Следовательно, обладание вещью возможно не только по праву собственности и иному вещному основанию, но и по обязательственному, напр., при аренде. Что под владением ст. 531 не разумеется только владение с намерением обладать вещью, как своею или для себя, а всякое владение, это видно из ст. 533. В ней речь идет специально о владении в виде собственности для приобретения вещи по давности. В таком специальном указании не было бы надобности, если бы в ст. 531 речь шла только о владении, а не вместе с тем о держании вещи[см. сноску 9]. Ссылка на ст. 1314 У. Г. С., которая будто бы знает специальное изъятие для держателей имуществ казенных управлений, в смысле признания только этих держателей владельцами, не может считаться убедительной. При казуистичности наших законов (в особенности разновременных) рискованно делать заключение от обратного. Далее, нельзя не подчеркнуть, что цель ст. 531 есть защита фактического распределения вещей в обороте[см. сноску 10] от насилия и самоуправства[см. сноску 11]. Эта цель не была бы достигнута, если бы из понятия владения исключалось держание вещей. Причем самая защита фактического распределения вещей признается, конечно, не только за обладателями вещей, но и за теми, кои передали им свое владение вещами. Положение это, само по себе понятное, прямо признается передовым законодательством[см. сноску 12]. Наконец, и историческое толкование ст. 531 говорит также за защиту всякого владения, не исключая держания[см. сноску 13].

2. Не всякое фактическое обладание вещью считается, однако, владением. Оно должно удовлетворять еще особым условиям со стороны а) субъектов и б) объектов владения.

а. Так, хотя владение есть фактическая власть над вещью и субъектом владения может быть поэтому всякое лицо, даже ограниченное в правоспособности, тем не менее нельзя признавать субъектами владения таких лиц, которые обладают вещами другого лица в обстановке, исключающей всякую возможность считать их владельцами данных вещей[см. сноску 14]. Наши законы ничего не говорят об этом, но передовое законодательство знает данное ограничение в отношении слуг и вообще лиц, занятых в чужом предприятии.

б. Сложнее вопрос в отношении объекта владения. Возможно ли владение движимыми и недвижимыми вещами, составными частями, принадлежностями, правами, возможно ли совладение? Все эти вопросы нуждаются в разъяснении. Несомненно, что нет серьезных оснований ограничивать владение каким-либо видом вещей и, в частности, исключать владение правами. Так именно поступает передовое законодательство[см. сноску 15]. Оно признает владение вещными сервитутами и повинностями[см. сноску 16], равно владение всякого вида вещами, поскольку, конечно, вещи не изъяты из гражданского оборота[см. сноску 17]. Сенат не допускает, однако, защиты владения движимыми вещами (⁷³/₇₈₂, ⁷⁵/₂₆)[см. сноску 18]; но правильно не признает владение правами (⁷⁴/₂₇₀ и др. ⁰³/₃₁, ср. ⁰⁶/₈₆, ¹⁰/₈)[см. сноску 19]. В нашей литературе вопрос о владении правами приобрел некоторую остроту с изданием нового закона о местном суде. Комиссия Государственной Думы внесла небольшое изменение в редакцию п. 5 ст. 29 У. Г. С. (ныне 3 п. той же статьи). Именно, вместо слов: «иски о праве участия частного», в новой редакции говорится: «иски о нарушении права участия частного». Этим комиссия хотела ввести у нас владельческую защиту прав участия частного. Достигла ли комиссия своей цели – сомнительно[см. сноску 20]. – Владение составной частью допустимо, поскольку возможно отдельное владение ею, а принадлежностью – поскольку на то была направлена воля при передаче владения[см. сноску 21]. – Совладение, конечно, допустимо и обыкновенно предполагается, что каждый совладелец обладает всей вещью, но возможно совладение, аналогичное собственности, когда совладельцы сообща осуществляют свое владение. Во всяком случае, совладелец пользуется правом защиты всей вещи[см. сноску 22].

Поиск по сайту: