|
|||||||
АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция |
Язык как произвольный знак
Конечно, верно, что многие слова языка примечательны своей выразительностью и способностью подражать, вследствие либо словообразования и деривации значений, либо миметической силы своих фонетических элементов. Однако никак нельзя утверждать, что описание языка может ограничиться этим первоначальным запасом выразительных и имитационных средств. а) Миметизм и язык Этимологический анализ, ищущий первоначальные значения, с необходимостью отсылает к изначальной выразительности основных фонем. Однако их совсем мало — от двадцати до тридцати в каждом из ныне известных и исследованных языков. С другой стороны, имитационная возможность этих элементов весьма ограниченна. "Смешным, я думаю, должно казаться, Гермоген, что из подражания посредством букв и слогов вещи станут для нас совершенно ясными"5. Стоит, в самом деле, прояснить понятие языковой имитации. Без сомнения, слово milouanous напоминает мяукание коршуна, a kikonia — двойной щелчок клюва аиста. Также иероглиф (перевернутый в даль- 3 Согласно Платону, в древнегреческом языке плавный звук г обозначал движение (см.: Платон. Кратил. 426 с // Там же. С. 471). 4 Платон. Кратил. 424 b // Там же. С. 469. 5 Там же. 425 d. С. 471.
нейших написаниях, он даст букву А) является знаком, обозначающим быка. Однако рисунок головы быка не имеет собственно языкового значения (хотя он может иметь выразительную или символическую ценность). Также о тех, "кто подражает овцам, петухам", нельзя сказать, что они "дают им имена"1. Хотя подражание крику животного может являться сигналом для сбора или предостережения или же явно имитационным знаком, однако оно не составляет слова. Имитация предмета красками и рисунком составляет картину, а не письмо; также имитация природы посредством звуков относится скорее к музыке, чем к языку в собственном смысле слова: Гермоген. Однако, Сократ, какое подражание было бы именем? Сократ. Ну прежде всего, мне кажется, не такое, какое бывает тогда, когда мы подражаем вещам музыкой, хотя и тогда мы подражаем с помощью голоса; далее, и не такое, какое бывает, когда мы подражаем тому же в вещах, чему подражает музыка, — мне не кажется, что тогда мы даем имя. А утверждаю я вот что: ведь у каждой вещи есть звучание, очертания, а у многих и цвет? Гермоген. Разумеется. Сократ. Искусство наименования, видимо, связано не с таким подражанием, когда кто-то подражает этим свойствам вещей. Это дело, с одной стороны, музыки, а с другой — живописи...2 Без сомнения, музыка и живопись, поскольку они имеют имитационную и описательную силу, представляют собой языки. И с другой стороны, можно рисовать словами или заставить услышать музыку языка, способного имитировать журчание ручьев или пение птиц, как это делает музыка Бетховена. Она в такой степени является языком, что начальная тема Пятой симфонии, прозвучав на волнах Би-би-си, стала самым выразительным из посланий, ясным без слов всем, кто в мрачные годы войны и оккупации ждал, с надеждой и страхом, стука судьбы в свою дверь. Подобный язык не нуждается в словах, он, как и дельфийский оракул, "и не говорит, и не утаивает, а подает знаки"3. 'Платон. Кратил. 423 с // Соч. Т. 1. С. 468. 2 Там же. 423 cd. 3 Гераклит. Фр. 14 (93 DK) // Фрагменты ранних греческих философов. Ч. 1. М., 1989. С. 193. Ь) Произвольные элементы в членораздельном языке Итак, можно сказать, что язык есть там, где есть знак, то есть объективное чувственное существование цвета, рисунка, звука, указывающего на определенное значение. Но язык, который изучает лингвистика, тем не менее является значимым не в таком же смысле, как выразительна музыка или образна живопись. Элементы, из которых он состоит, включают характеристики, не сводимые к чисто имитационному значению. Например, слово "коршун" (milan). Конечно, оно произошло от латинского milouanous, имитационное значение которого неоспоримо для тех, кто слышал крик этой птицы. Но в слове "milan", как оно произносится в современном французском языке, имитационное значение непосредственно уже не воспринимается. Разумеется, фонетика может объяснить, по каким законам эволюции "ои", характерное для мяука-ния, исчезло перед "а", так что слышнее стало "i", не характерное для крика коршуна. Но эта эволюция языкового знака именно и характеризует его как таковой. В самом деле, рисованные и музыкальные знаки намного больше сопротивляются течению времени. Мы признаем принадлежащими к нашей системе художественного представления изображения животных на стенах пещер времен палеолита, тогда как лингвистические знаки нагружаются привходящими элементами и модифицируются, теряя при этом свое первоначальное значение. Это делают те, кто... стремится лишь издавать звуки, так что, прибавляя все больше букв к первоначальным именам, они под конец добились того, что ни один человек не догадается, что же, собственно, данное имя значит4. Эта эволюция, как результат "течения времени"5, характеризует языковой знак в его отличии от чисто имитационного знака живописи или музыки. Однако более глубокое различие выявляется, если рассмотреть языковой знак тогда, когда он еще непосредственно имитационный. В самом деле, в milouanus мож- 4 Платон. Кратил. 414 с // Соч. Т. 1. С. 456. 5 Там же.
но отметить присутствие между i и ои буквы 1, имитационная ценность которой не очевидна. Но если понаблюдать за положением языка, губ и вообще полости рта при произношении i, 1 и ои, станет видно, что артикуляция согласного звука занимает промежуточную позицию между артикуляцией двух гласных, так что эта позиция согласной буквы создает естественный переход от одной гласной к другой, вклиниваясь между ними. Этот пример иллюстрирует общее правило, по которому добавляют и убирают буквы "во имя благозвучия"1. Из этого закона вытекает, что в самой структуре слова появляются фонемы, которые ценны не своей имитационной значимостью, а своей функцией в произношении. Таким образом, не только "диахронически" (то есть не только при рассмотрении эволюции языка), но и "синхронически" (то есть при изучении системы, образуемой артикуляцией языка в данный момент) обнаруживается разница между лингвистическим и имитационным знаком. Наконец, лингвистический знак отличается элементами, уточняющими его смысл таким способом, который не может быть признан имитационным. Например, имена существительные могут склоняться и иметь флексии, соответствующие "падежам"2, которые выражают грамматическую функцию путем изменения окончания слова: rosa, rosam, rosae (лат.) и т. д. В таком языке, как французский, флексия означает лишь разницу между единственным и множественным числом, как, например, cheval и chevaux (лошадь и лошади). Глагол также испытывает подобное изменение своего основного смысла, который обозначает действие3. В результате склонение глагола обозначает "еще и время"4: Говорю же я, что глагол обозначает еще и время; например, "здоровье" есть имя, а "[он] здоров" есть глагол, ибо это еще обозначает, что здоровье имеется в настоящем времени5. 1 Платон. Кратил. 414 с // Соч. Т. 1. С. 456. 2 См.: Аристотель. Об истолковании. 2, 16 b 1 // Соч. Т. 2. С. 94. 3См.: Платон. Софист. 262 а // Соч. Т. 2. С. 389. 4 Аристотель. Об истолковании. 2, 16 b 6 // Соч. Т. 2. С. 94. 'Там же. 8--10. Такие модификации смысла могут обозначаться не только флексией имени существительного или глагола, но и путем исполь-зования вспомогательных глаголов, артиклей, предлогов и т. д. Однако невозможно считать, что эти способы коренятся в природе, ибо они весьма разнообразны в разных языках и в большинстве случаев очень трудно вскрыть их имитационно значимый источник, всегда затушеванный и утерянный в повседневном использовании языка. с) От произвольности к условности Таким образом, природное соответствие языкового знака тому, что он обозначает, могло иметь место лишь в период становления речи, но с эволюцией языка положение изменилось. В любом сложном языке значение слов устанавливается лишь обычаем, или "по привычке"6, которая приучает связывать слово с определенным смыслом. Становление и укоренение языкового обычая оказывается необходимым, так как по привычке "можно выражать вещи как с помощью подобного, так и с помощью неподобного"7. В этом смысле можно сказать, что языковой знак имеет "произвольный"8 характер: его связь с тем, что он обозначает, не вытекает из его собственной природы, а навязана ему извне, привычкой, сложившейся в обществе. Однако "привычка" не есть нечто "отличное от договора"'. В самом деле, привычка — это то, что принимается и передается в обществе, по молчаливому или ясно выраженному соглашению. Можно, стало быть, определить языковой знак и как произвольный, в том смысле, в котором произвольность означает действие воли: Ведь мне кажется, какое имя кто чему-либо установит, такое и будет правильным. Правда, если он потом установит другое, а тем, прежним, именем больше не станет это называть, то новое имя будет ничуть не менее правильным, нежели старое; ведь когда мы меняем имена слугам, то вновь данное имя не бывает же менее правильным, чем данное прежде10. 6 Платон. Кратил. 434 е // Соч. Т. 1. С. 483. 7 Там же. 435 Ь. С. 484. 8 Соссюр Ф. Курс общей лингвистики. С. 100. 9 Платон. Кратил. 434 е // Соч. Т. 1. С. 483. '"Там же. 384 d. С. 416.
Это был обычай патриархального общества — давать всякий раз одно и то же имя слугам, принимаемым на какую-то определенную работу. И, разумеется, называть всех горничных Викториями, это произвол, но и в то же время родители назвали их Бертами или Мариями так же произвольно! Ведь чтобы язык был понятен, требуется лишь "соглашение"1 между партнерами по языковому общению по поводу отношения, чисто условного, или конвенционального, между словом и тем, что оно означает. Натуралистская теория языка предполагала наличие "некоторого естественного соответствия" слова его функции, которая за-ключается в указании и описании какой-то вещи. А если "имя есть некое орудие обучения и распределения сущностей, как, скажем, челнок — орудие распределения нити"2, то необходима особая техническая компетенция, чтобы создать его сообразно функции: Не всякий человек способен правильно установить... имя для какой-либо вещи3. Если же "речь что-то обозначает, но не как естественное орудие, а... в силу соглашения"4, то создание языковых знаков зависит лишь от произвольного решения того, кто их предлагает, и от общественного согласия, которое ратифицирует его предложение. Поиск по сайту: |
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Студалл.Орг (0.005 сек.) |