Природа труда

Здесь действительно есть проблема, ибо труд вначале выступает как деятельность целиком природная:

Веществу природы он сам [человек] проти­востоит как сила природы. Для того что­бы присвоить вещество природы в форме, пригодной для его собственной жизни, он приводит в движение принадлежащие его телу естественные силы: руки и ноги, голо­ву и пальцы".

Используя свои естественные силы, чтобы освоить внешнюю природу, человек дей­ствует, как все живые существа. Но в целом это освоение является преобразованием ма­терии, что составляет универсальную фор­му деятельности природы:

Человек в процессе производства может действовать лишь так, как действует сама природа, т. е. может изменять лишь фор­мы веществ⁵.

Однако такая деятельность, будь то со сто­роны неорганической материи или различ­ных живых существ, не может считаться трудом: не принято говорить, что природа или животные трудятся в собственном смысле этого слова.

а) Специфика человеческого труда

Человеческий труд отличается от прос­того естественного преобразования прежде всего тем, что он предполагает участие по­средников в производственном процессе.

⁴ Маркс К. Капитал. Кн. 1. Отд. 3. Гл. 5. § 1 // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 188.

'Там же. Кн. 1. Отд. 1. Гл. 1. § 2. С. 51-52.

Простое естественное присвоение состоит в "собирании готовых жизненных средств, например плодов"'. В этом случае нет тру­да в собственном смысле слова, и вот поче­му первобытное состояние человечества, когда род человеческий рассеян "в лесах среди животных"² и живет тем, что ему дают сами растения, оставило в памяти людей воспоминание о золотом веке и уте­рянном рае. Вот почему также кочевая жизнь, когда люди существовали лишь за счет других живых существ, кажется счаст­ливым существованием, не нуждающимся в труде, освященным патриархальными нравами и созерцанием небесных светил:

Наиболее ленивые из них [людей] ведут образ жизни кочевников, которые питают­ся, не прилагая ни труда, ни заботы, мя­сом домашних животных, так как кочев­никам приходится в поисках пастбищ для своих стад постоянно переменять место своего кочевья, то они поневоле и сами следуют за своими стадами; они как бы возделывают живую пашню³.

Однако это простая видимость, так как прирученные животные — это уже "изме­ненные посредством труда, выращенные че­ловеком животные"⁴.

Между тем нужно отличать труд, явля­ющийся простой подготовкой природного предмета к потреблению, от труда, кото­рый производит сами орудия такой подго­товки. Обезьяна, снимающая кожуру с пло­да, птица, строящая гнездо, или бобер, со­оружающий плотину и хатки, поистине изменяют природу ради ее использования. Но они употребляют для этой деятельнос­ти свои естественные органы. Наоборот, в труде человека "данное самой природой становится органом его деятельности"⁵. Та­ким образом, в человеческую деятельность включается посредничество инструмента или орудия — изготовленного предмета, который нужно отличать от предметов, просто подготовленных для потребления:

¹ Маркс К. Капитал. Кн. 1. Отд. 3. Гл. 5. § 1 // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 190.

² Руссо Ж.-Ж. Рассуждение о происхождении и основаниях неравенства между людьми. Ч. 1 // Трактаты. М., 1969. С. 57.

³ Аристотель. Политика. I 3, 1256 а 31—35 // Соч.: В 4 т. М., 1984. Т. 4. С. 388.

⁴ Маркс К. Капитал. Кн. 1. Отд. 3. Гл. 5. § 1 // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 190.

⁵ Там же.

Ведь, пользуясь ткацким челноком, мы получаем нечто иное, чем его применение; одежда же и ложе являются для нас толь­ко предметами пользования⁶.

Муравейник, гнездо птицы, плотина бобра являются, как и кровать или дом человека, только предметами пользования. Правда, у обезьяны замечалось использование инст­рументов, но палка, которую она использу­ет, чтобы приблизить к своей руке банан, употребляется только в силу сиюминутной необходимости: палка не сохраняется и тем более не готовится, подобно орудию, для возможного употребления.

Таким образом, труд может быть оп­ределен как изменение природы посредст-

вом орудий труда, ибо:

Предмет, которым человек овладевает не­посредственно... есть не предмет труда, а средство труда⁷.

Включение орудий труда в процесс измене­ния природы открывает бесконечную се­рию опосредствований, при которых произ­водство может быть только сознательным. В самом деле, употребление органов может вызываться инстинктом. Но употребление различных орудий должно быть мысленно представлено и обдумано. В той форме, в которой труд "составляет исключитель-

ное достояние человека"⁸, он должен быть сознательной деятельностью:

Паук совершает операции, напоминающие операции ткача, и пчела постройкой своих восковых ячеек посрамляет некоторых людей-архитекторов. Но и самый плохой архитектор от наилучшей пчелы с самого начала отличается тем, что, прежде чем строить ячейку из воска, он уже построил ее в своей голове'.

Труд, стало быть, управляется "сознанием" желаемой цели, которая "как закон опреде­ляет способ и характер действий" человека и которой "он должен подчинять свою во­лю"¹⁰. При этом постоянное подчинение цели держит волю в состоянии напряжения:

Кроме напряжения тех органов, которыми выполняется труд, в течение всего времени

⁶ Аристотель. Политика. I 2, 1254 а 3—5// Соч. Т. 4. С. 381.

⁷ Маркс К. Капитал. Кн. 1. Отд. 3. Гл. 5. § 1 // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 190.

⁸ Там же. С. 189. 'Там же. ¹⁰ Там же.

труда необходима целесообразная воля, выражающаяся во внимании...'

Характерное для труда опосредование со­знанием отличает его от счастливой непо­средственности инстинктивных форм дея­тельности. Если природа творит себя без видимого усилия и если животные, даже в их наиболее интенсивных видах деятель­ности, кажутся играющими, то труд требу­ет всегда тяжелых усилий.

Ь) Общество и потребности людей

Можно признать, что человечество не посвятило бы себя труду без настоятельной необходимости. Мифы о золотом веке или утерянном рае, зависть перед ленивым бла­женством туземцев южных морей достаточ­но показывают укорененность в сознании людей представления о том, что можно обойтись без труда там, где природа сама обеспечивает удовлетворение потребностей:

Слишком расточительная природа "ведет человека, как ребенка, на помочах". Она не делает его собственное развитие естест­венной необходимостью².

Исходным пунктом труда является, стало быть, скудость природы и недостаточность ее даров.

Можно считать "естественным состояни­ем"³ человечества то, когда все потребности людей удовлетворены без труда. Труд, следо­вательно, является в некоторых отношениях состоянием противоестественным, так как его исходная точка — "противодействие"⁴ приро­ды, против которой человек должен бороться, чтобы отвоевать у нее условия своего сущест­вования. При этом естественные силы челове­ка уже недостаточны для него, ему нужно создать новую силу, которая может произой­ти только в результате кооперации людей.

Поскольку люди не могут создать новых сил, а могут лишь объединять и направ­лять силы, уже существующие, то у них нет иного средства самосохранения, как,

' Маркс К. Капитал. Кн. 1. Отд. 3. Гл. 5. § 1 // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 189.

² Там же. Кн. 1. Отд. 5. Гл. 14. С. 522.

³См.: Руссо Ж.-Ж. Об Общественном дого­воре, или Принципы политического права. Кн. I. Гл. 6 // Трактаты. С. 160.

⁴ Там же.

объединившись с другими людьми, обра­зовать сумму сил, способную преодолеть противодействие, подчинить эти силы од­ному движителю и заставить их действо­вать согласно³.

Труд выражает, стало быть, конфликт че­ловека с природой, в котором человечество выступает как коллективная сила.

Нужда заставляет создать первую фор­му коллективной организации, которую можно назвать "обществом нужды" или "государством нужды рассудка"⁶, если под "нуждой" понимают то, что нужно для жизни:

Государство... возникает, как я полагаю, когда каждый из нас не может удовле­творить сам себя, но нуждается еще во многом⁷.

Но поскольку именно нужда создает "госу­дарство"⁸ и поскольку речь идет о том, в чем человек нуждается безусловно, то можно выделить несколько основных по­требностей, а именно потребности в "пи­ще", "жилье" и "одежде"⁹. Этим трем по­требностям соответствуют, по Платону, три типа работников — "земледелец, стро­итель и ткач", и, так как эта реконструкция является чисто концептуальной, а не исто­рической, к ним можно добавить "сапож­ника"¹⁰ для полноты картины.

Таким образом, мы получаем в резуль­тате четыре основных потребности и соот­ветственно четыре основных вида деятель­ности, а также четыре типа работников, способных их выполнять. Первое решение состоит в том, чтобы поручить эти четыре деятельности каждому работнику, который будет выполнять каждую из них в четвер­тую долю времени, которым он располага­ет. Именно это осуществляется фактически в ранних сельских общинах, где крестьяне работают на земле, а в свободное от этой работы время прядут шерсть и лен, ткут ткани и кроят из них простыни и одежды, выделывают шкуры животных и делают из

'Там же.

⁶ Гегель Г. В. Ф. Философия права. § 183. М., 1990. С. 228 (ср.: Платон. Государство. II 369 b // Соч.: В 3 т. М., 1971. Т. 3. Ч. 1. С. 145).

⁷ Платон. Государство. II 369 b /У Там же. С. 145.

⁸ Там же. 369 с. 'Там же. 369 d. ¹⁰ Там же.

них обувь и т. д. Другое решение состоит в том, чтобы разделить эти четыре вида работ между четырьмя основными типами работников таким образом, чтобы каждый во все время своего труда занимался толь­ко одним делом:

Самое меньшее, государству необходимо состоять из четырех или пяти человек... Так что же? Должен ли каждый из них выполнять свою работу с расчетом на всех вообще? Например, земледелец, хотя он один, должен ли выращивать хлеб на чет­верых и тратить вчетверо больше времени и трудов и уделять другим от того, что он произвел, или же, не заботясь о них, он должен производить лишь четвертую до­лю этого хлеба только для самого себя, тратить на это всего лишь четвертую часть своего времени, а остальные три его части употребить на постройку дома, из­готовление одежды, обуви и не хлопотать о других, а производить все своими сила­ми и лишь для себя?¹

Если существует специализация каждого работника в его собственной деятельности, то говорят, что существует общественное разделение труда.

А разделение труда между различными работниками дает очевидные преимущест­ва. Прежде всего представляется, что оно соответствует различию естественных зада­тков:

Люди рождаются не слишком похожими друг на друга, их природа бывает различ­на, да и способности к тому или иному делу также².

Кроме того, специализация в определенном виде деятельности имеет результатом боль­шую "ловкость"³. При этом для всякой де­ятельности существует свое "время"⁴ или определенный момент: нужно собирать урожай, когда он созрел, ковать железо, когда оно горячо, иначе "ничего не вый­дет"⁵. Нужно, следовательно, чтобы работ­ник располагал временем для своей дея­тельности:

И по-моему, никакая работа не захочет ждать, когда у работника появится досуг;

¹ Платон. Государство. II 369 е — 370 а // Соч. Т. 3. Ч. 1. С. 146.

² Там же. 370 ab.

³ Смит А. Исследование о природе и причи­нах богатства народов. I. 6. М., 1993. С. 118.

"См.: Платон. Государство. II 370 b // Соч. Т. 3. Ч. 1. С. 146.

'Там же.

наоборот, он непременно должен следить за работой, а не заниматься ею так, между прочим⁶.

Наконец, время "обыкновенно теряется на переход от одного вида труда к другому"⁷, ибо, чтобы начать всякую новую работу, нужен период вхождения в нее, когда работа идет еще медленно и неловко. Иногда также нужно время, чтобы перейти с одного места работы на другое, чтобы собрать инстру­менты и т. д. А специализация в одном виде деятельности дает "экономию"⁸ времени. В целом можно заключить, что все будет сделано "в большем количестве, лучше и ле­гче"⁹ благодаря общественному разделению труда, которое может развиваться бесконеч­но — настолько, сколько может иметься различных предметов пользования и служа­щих для их производства орудий труда.

с) Обмен

Но чтобы создать при помощи разделения труда производственную "общность", нужно, чтобы различные работники обменивали между собой продукты своего труда¹⁰. Здесь уже речь идет не о первобытном состоянии, так как "в первой общине, то есть в семье" "не было явно никакой надобности в обмене"; действительно, "в первоначальной семье все было общим"¹¹. Исторически первые обмены происходили между группами в силу разли­чия между производствами, к каким наиболее пригодны различные географические регио­ны. Так как почти невозможна местность, "где не понадобится ввоза"¹², сложилась первая стихийная форма разделения труда между различными человеческими группами и вследствие этого первая форма обмена: "меновая торговля" — "такой способ обмена еще и в настоящее время практикуется у мно­гих варварских народов"¹³.

Этот первоначальный обмен состоит в обмене одних "необходимых предметов" на другие, например "вино на хлеб"¹. Дан­ный пример типичен для обменов, прак­тикуемых на берегах Средиземноморья, где виноград рос на прибрежных равнинах, тогда как зерно выращивалось в горах. Ис­торически первая торговля осуществляется "купцами"², она соответствует разделению труда между различными человеческими группами. Но когда община начинает "обнимать уже большее количество чле­нов"³, то разделение труда устанавливается внутри группы и обмен осуществляется между различными производителями. Тог­да он представляет собой "торговлю" в бо­лее точном смысле, как необходимость "ку­пли и продажи"⁴ внутри одной общности.

Эта форма обмена, которая происходит только от количественного расширения че­ловеческих общностей, качественно отлич­на от той, что имеет место между различ­ными общностями. Первоначальный обмен был связан с коллективным владением вну­три общности, тогда как внутренняя тор­говля предполагает, что каждый произво­дитель является собственником того, что он производит, чтобы иметь возможность обменивать это с другими. Внутренняя тор­говля требует, стало быть, частной соб­ственности на орудия и продукты труда.

Более того, она порождает новую роль в общественном разделении труда — роль торговца:

— Если земледелец или кто другой из ремесленников, доставив на рынок то, что он производит, придет не в одно и то же время с теми, кому нужно произвести с ним обмен, неужели же он, сидя на рын­ке, будет терять время, нужное ему для работы?

— Вовсе нет, найдутся ведь люди, кото­рые, видя это, предложат ему свои услуги. В благоустроенных городах это, пожалуй, самые слабые телом и непригодные ни к какой другой работе. Они там, на рынке, только того и дожидаются, чтобы за день-

¹ Аристотель. Политика. I 3, 1257 а 26, 27 // Соч. Т. 4. С. 391.

² См.: Платон. Государство. II 371 а // Соч. Т. 3. Ч. 1. С. 147.

'Аристотель. Политика. I 3, 1257 а 21 // Соч. Т. 4. С. 391.

"См.: Платон. Государство. II 371 d // Соч. Т. 3. Ч. 1. С. 148.

ги приобрести что-нибудь у тех, кому нуж­но сбыть свое, и опять-таки обменять это на деньги с теми, кому нужно что-то ку­пить⁵.

Эта новая социальная роль отличается от предшествующих тем, что выполняющий ее ни в какой мере не является производи­телем, но осуществляет только распределе­ние благ между производителями. Распре­деление осуществляется посредством обме­на, для чего требуется "и рынок, и монета — знак обмена"⁶.

Превращение продукта в товар пред­ставляет собой большую трудность. Ведь нужно, чтобы в обмене существовало равен­ство и каждый получал бы столько, сколько отдал. Но кажется невозможным устано­вить настоящее равенство, например, меж­ду обувью и домом. Абсолютное равенство:

одна пара обуви = один дом —

было бы несправедливым, так как нужно больше труда, чтобы построить дом, чем смастерить пару обуви. Нужно, стало быть, чтобы продукты труда соотносились между собой так же, как и виды работы, которые их производят:

труд сапожника _ обувь труд каменщика дом

Но кажется невозможным установить соот­ношение между трудом сапожника и тру­дом каменщика; эти работы несравнимы между собой, так как они количественно и качественно различны:

Ведь [общественные] взаимоотношения возникают не тогда, когда есть два врача, а когда есть [скажем], врач и земледелец и вообще разные и неравные [стороны], а их-то и нужно приравнять⁷.

Однако общность требует обмена и равен­ства обмена, что не может иметь места, если "все, что участвует в обмене"⁸ не сопо­ставимо.

Решение трудности осуществляется с по­мощью "монеты", которая является "в из­вестном смысле "посредницей"' в обмене.

'Там же. 371 cd.

⁶ Там же. 371 Ь.

⁷ Аристотель. Никомахова этика. V 5, 1133 а 16—18 // Соч. Т. 4. С. 155—156.

⁸ Там же. 19. С. 156. 'Там же. 20.

В самом деле, "ею все измеряется" таким образом, что она может компенсировать "как переизбыток, так и недостаток"¹. Если, например, дом стоит больше, чем обувь, то в обмене различие будет компенсировано деньгами. Тем не менее остается верным, что деньги устанавливают количественное равенство между качественно различными продуктами и работами. Таким образом, можно сказать, что определение посредст­вом денег стоимости вещей (того, что назы­вают их ценой) совершается не по "природе, а по установлению"². Доказательством чего служит то, что "в нашей власти изменить ее (монету. — Перев.) или вывести из употреб­ления"³. Это хорошо показывает, что деньги имеют только принудительный курс или узаконенную стоимость. Они — лишь услов­ный представитель настоящей основы стои­мости, которая является в то же время "настоящей связью" общности — "потреб­ности"⁴:

Не будь у людей ни в чем нужды или нуждайся они по-разному, тогда либо не будет обмена, либо он будет не таким⁵.

Настоящей основой стоимости продукта оказывается, таким образом, употребление, какое могут из него сделать, чтобы удовле­творить потребность, и по отношению к этой фундаментальной стоимости фикси­рованная в деньгах цена имеет лишь услов­ную стоимость.

Отсюда получается, что при обмене невоз­можно определить настоящую цену, и прихо­дится удовлетворяться приблизительной оценкой, основанной на потребности:

Конечно, в действительности вещи столь различные не могут стать соизмеримы, но, если иметь в виду потребность, ос­нования [для соизмерения] достаточны⁶.

Итак, похоже на правду, что испытываемая потребность в тех или иных вещах опреде­ляет их стоимость, как это выглядит со­гласно закону спроса и предложения. Но данное правило отнюдь не универсально. Потребность является на деле двусмыслен-

¹ Аристотель. Никомахова этика. V 5, 1133 а 20—21 // Соч. Т. 4. С. 156.

² Там же. 30.

³Там же. 30—31.

⁴Там же. 29,27.

⁵ Там же. 27—28.

'Там же. 1133 b 19—20. С. 157.

ной категорией, и бывает, что вещь, имея большую потребительную стоимость, тем не менее не котируется на рынке:

Существующее в изобилии лучше того, что встречается как редкость, потому что пользование им более распространено, ибо "часто" имеет преимущество перед "редко", отчего и говорится: "Всего лучше вода"⁷.

Вода, которую Диоген черпал рукой из ру­чья, и необходима, и бесплатна, между тем как золото ему вообще было ни к чему.

В дополнение к сказанному можно отме­тить, что если перейти от опыта примитив­ных экономических обществ к опыту более сложных систем, то даже в том случае, когда доставленный на рынок продукт не соответ­ствует спросу и не находит покупателей, его цена не может опуститься ниже некоторой стоимости. Таково неотвратимое правило, которое лежит в основе банкротств и кризи­сов перепроизводства. Если, стало быть, существуют бесплатные потребительные ценности и если, с другой стороны, не нахо­дящий покупателей товар не теряет тем не менее свою цену (чаще его предпочитают уничтожить, чем продавать за бесценок), то нельзя согласиться, что потребность являет­ся единственным источником стоимости.

Конечно, экономическая практика, та­кая, как девальвация денег, наталкивает на мысль, что стоимость денег произвольна и коренится в законном соглашении. Но нельзя не видеть, что так как деньги явля­ются только посредником в обмене, то можно измерить стоимость продуктов не­посредственно друг через друга, как это и происходит в меновой торговле:

[Пусть] дом — а, десять мин⁸ — β, ложе — γ; а — это половина β, если дом стоит пять мин или равен пяти минам. Ложе γ есть десятая часть β; ясно тогда, сколько лож равно дому, а именно пять. Ясно также, что до монеты обмен происходил как раз таким образом, потому что без­различно, дать ли за дом пять лож или цену пяти лож⁹.

''Аристотель. Риторика. I 7, 1364 а 26—28 // Античные риторики. М., 1978. С. 38. Аристотель цитирует первую "Олимпийскую оду" Пиндара. См.: Пиндар. Вакхилид. Оды. Фрагменты. М., 1980. С. 8.

⁸ Мина — греческая монета.

⁹ Аристотель. Никомахова этика. V 5, 1133 Ь23—28 //Соч. Т. 4. С. 157.

Впрочем, исторически установлено, что деньги, появившись для обеспечения обме­нов при расширении торговли, были внача­ле потребительскими предметами:

Когда стала больше требоваться чужая помощь для ввоза недостающего и вывоза излишков, неизбежно стала ощущаться по­требность в монете, так как далеко не каждый предмет первой необходимости можно было легко перевозить. Ввиду этого пришли к соглашению давать и получать при взаимном обмене нечто такое, что, представ­ляя само по себе ценность, было бы вместе с тем вполне сподручно в житейском обихо­де, например железо, серебро или нечто иное; сначала простым измерением и взвешивани­ем определяли ценность таких предметов, а в конце концов, чтобы освободиться от их измерения, стали отмечать их чеканом, служившим показателем их стоимости¹.

Но если деньги являются полезным пред­метом (золото вначале просто металл, ко­торый в условиях примитивной металлур­гии легче обрабатывать, чем другие), прос­то имеющим свойство легко сохраняться, транспортироваться и делиться на кратные величины, то они представляют такую же ценность, как и любой другой товар.

При развитии обменов монета из метал- ла (первоначально определяемая измерени­ем или взвешиванием, как буасо или цент­нер зерна) была отмечена знаком, указыва­ющим на количество металла. Именно этот знак является результатом общественного соглашения, и им можно манипулировать более или менее произвольно:

Государи и правительства нередко вооб­ражали, что в данный момент им выгодно уменьшить количество чистого металла, содержащегося в их монете, но им редко приходило в голову увеличивать его².

Эти манипуляции были во многом облег­чены, когда торговая необходимость приве­ла к введению бумажных денег — денеж­ного знака, совершенно отличного от его реальности как товара. Тем не менее оста­ется верным, что по своей основной стои­мости, если только они реально стоят, деньги являются просто одним из полезных предметов, выражающим стоимость дру­гих предметов в таком количественном от-

¹ Аристотель. Политика. I 3, 1257 а 31—41 // Соч. Т. 4. С. 391.

² Смит А. Исследование о природе и причи­нах богатства народов. I. 5. С. 149.

ношении, в каком он может быть обменен на них. Ведь всякий продукт труда может быть обменен на другие в определенном соотношении.

Существование рынка является, следова­тельно, фактическим³ доказательством того, что продукты, обмениваемые на рынке, во­преки качественным различиям, существую­щим между ними и между работами, лежащи­ми в их основе, реально соизмеримы. Именно из этого факта должна исходить политическая экономия, чтобы найти точку зрения, исходя из которой количественно и качественно различные продукты труда могли бы оцени­ваться как равные. По крайней мере есть один аспект, в отношении которого продукты оказываются тождественными: все они ре­зультаты человеческого труда. Итак, труд — это та цена, которую естественно стоит всякая вещь тому, кто хочет ее приобрести:

Действительная цена любой вещи — чего реально стоит человеку всякая вещь, кото­рую ему хочется добыть, — это телесные и душевные тяготы, связанные с ее до­быванием".

Именно своим трудом Робинзон платит природе за то, что ему необходимо. И дело не меняется от того, что вместо одного человека налицо деятельность объединен­ных производителей: все равно цена⁵ лю­бой вещи определяется количеством труда, необходимого для ее производства.

Вот почему некоторые блага остаются бесплатными — ведь они не произведены человеческим трудом:

Таковы: воздух, девственные земли, есте­ственные луга, дикорастущий лес и т. д.⁶

С другой стороны, за блага, представля­ющиеся самыми естественными, — воду, воздух, солнце, море и т. д. — приходится платить, как только какой-нибудь челове­ческий труд предоставляет их в распоряже­ние того, кто ими наслаждается. А такие

³См.: Маркс К. Капитал. Кн. 1. Отд. 1. Гл. 1. § 4 // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 83—84.

⁴ Смит А. Исследование о природе и причи­нах богатства народов. I. 5. С. 144.

'Точнее говоря, не цена, которая может ко­лебаться в зависимости от спроса и предложе­ния, а лежащая в ее основе стоимость. — При­меч. ред.

⁶ Маркс К. Капитал. Кн. 1. Отд. 1. Гл. 1. § 1 // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 49.

малоупотребимые блага, как золото или бриллиант, имеют очень высокую цену, по­скольку добываются большим трудом:

И то, что встречается реже, лучше того, что бывает в изобилии, как, например, золото лучше железа, хотя оно и менее полезно, обладание им представляется большим благом, потому что оно труднее¹.

В этом смысле стоимость определяется не полезностью, а количеством труда, содер­жащимся в предмете.

Что касается измерения этого количест­ва, то сам принцип разделения труда ука­зывает, как оно может быть осуществлено. Различные продукты имеют равную стои­мость, если только они произведены рав­ным количеством труда:

Соотношение между количествами труда, необходимыми для приобретения различ­ных предметов, было, по-видимому, един­ственным обстоятельством, которое мог­ло давать какое-либо руководство для их взаимообмена².

Но нужно еще определить количество тру­да, учитывая, что при разделении труда разные работы оказываются качественно разнородными. Так вот, их можно урав­нять, так как изначально разделение труда осуществляется на основе уравнивания ра­бочих дней различных работников. Разные работы могут, стало быть, рассматривать­ся как равные, если только они занимают одинаковую часть рабочего времени:

Естественно, что продукт, обыкновенно требующий двух дней или двух часов тру­да, должен быть вдвое ценнее продукта, обыкновенно требующего одного дня или одного часа труда³.

В обмене стоимость продуктов может быть определена согласно количеству труда, ка­кое они представляют, само же это количес­тво измеряется продолжительностью труда. Несомненно, учет одной только продол­жительности недостаточен, так как нужно еще учитывать интенсивность труда, кото­рая позволяет производить больше в мень­шее время, а также учитывать относитель­но исполненного труда то время, которое было необходимо, чтобы ему научиться:

' Аристотель. Риторика. I 7, 1364 а 24—26 // Античные риторики. С. 38.

^гСмит А. Исследование о природе и причи­нах богатства народов. I. 6. С. 165.

³ Там же.

Часто бывает трудно установить соотно­шение между двумя различными количес­твами труда. Это соотношение не всегда определяется только временем, затрачен­ным на две работы различного вида. Во внимание так или иначе следует прини­мать различную степень претерпеваемой трудности и проявленной искусности. Один час какой-нибудь тяжелой работы может заключать в себе больше труда, чем два часа легкой работы; точно так же один час занятия таким ремеслом, обуче­ние которому стоило десяти лет труда, может содержать в себе больше труда, чем месячное усердствование в каком-нибудь заурядном и общедоступном занятии⁴.

"Нелегко, однако, найти точное мерило для трудности или ловкости"⁵. Существует только приблизительное равенство в изме­рении работ. Но хотя оно не является точ­ным, оно "достаточно все же для обычных житейских дел"*.

Можно допустить, что "сложный" или "квалифицированный" труд содержит толь­ко "помноженный простой"⁷ труд, не тре­бующий никакого особенного расходова-ния силы или ловкости:

Товар может быть продуктом самого сложного труда, но его стоимость делает его равным продукту простого труда, и, следовательно, сама представляет лишь определенное количество простого труда¹.

Нужно еще уточнить, что труд должен рас­сматриваться в его "среднем"⁹ исполнении в данном обществе. Иначе "могло бы по­казаться, что стоимость товара тем больше, чем ленивее или неискуснее производящий его человек, так как тем больше времени требуется ему для изготовления товара"¹⁰. Поэтому время труда, которое принимается в рассмотрение при определении стоимос­ти. — это "необходимое в среднем или об­щественно необходимое рабочее время"":

Общественно необходимое рабочее время есть то рабочее время, которое требуется для изготовления какой-либо потреби­тельной стоимости при наличных общест-

вам же. I. 5. С. 145.

³ Там же.

'Там же.

⁷ Маркс К. Капитал. Кн. 1. Отд. 1. Гл. 1. § 2 // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 53.

' Там же.

' Смит А. Исследование о природе и причи­нах богатства народов. I. 6. С. 173.

¹⁰ Маркс К. Капитал. Кн. 1. Отд. 1. Гл. 1. § 1 // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 47. "Там же.

венно нормальных условиях производства и при среднем в данном обществе уровне умелости и интенсивности труда¹.

Стоимость товаров определяется, таким образом, исходя из количества среднего об­щественного труда, которое они содержат, но речь здесь идет об "абстрактном поня­тии"².

Поэтому, для того чтобы это понятие было введено в теорию Адамом Смитом, нужно было дождаться, пока оно по-настоя­щему не обретет свой смысл на практике. Только в капиталистическом обществе, ког- да рыночная экономика стала преобладаю­щей, продукты различных видов труда, идет ли речь о работе дворника или философа, стали безжалостно сравниваться друг с дру­гом посредством универсального "торга"³, обнаружив себя таким образом как взаимо­заменяемые продукты одного и того же абстрактного человеческого труда. С другой стороны, если "гений Аристотеля" в выра­жении стоимости товаров открыл "отноше­ние равенства"⁴ (например, "1 дом = пять лож"), он все же не смог открыть основу этого равенства по причине неравенства ра­бот в греческой экономике, разделенных между рабами и свободными тружениками:

Но того факта, что в форме товарных стоимостей все виды труда выражаются как одинаковый и, следовательно, равно­значный человеческий труд, — этого фак­та Аристотель не мог вычитать из самой формы стоимости, так как греческое об­щество покоилось на рабском труде и по­тому имело своим естественным базисом неравенство людей и их рабочих сил⁵.

Если такой великий мыслитель, как Ари­стотель, первый проанализировал форму стоимости, посредством которой выража­ется соизмеримость всех товаров, тем не менее "тайна выражения стоимости" могла "быть расшифрована лишь тогда, когда идея человеческого равенства уже приобре­ла прочность народного предрассудка"⁶, то

¹ Маркс К. Капитал. Кн. 1. Отд. 1. Гл. 1. § 1 // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 47.

² Смит А. Исследование о природе и причи­нах богатства народов. I. 5. С. 146.

³См. там же.

⁴ Маркс К. Капитал. Кн. 1. Отд. 1. Гл. 1. § 3 // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 70.

'Там же. С. 69.

'Там же.

есть после того, как капитализм освободил рабов.

Но если человеческое равенство стано­вится народным предрассудком, то призна­ние труда источником стоимости таковым еще не стало. Поэтому стоимость товара выражается обычно не в труде, а соответ­ственно количеству тех благ, которые мо­гут быть обменены на него.

Товары обмениваются, а потому и сравни­ваются гораздо чаще с другими товарами, чем с трудом. Поэтому более естественно устанавливать меновую стоимость това­ров через количество какого-нибудь друго­го товара, а не труда, который можно на него приобрести. К тому же большинство людей лучше понимает, что означает опре­деленное количество какого-нибудь това­ра, чем определенное количество труда⁷.

Исчисление стоимости вещей должно было бы восходить изначально к отношению между различными работниками в разделе­нии труда, но оно фактически останавлива­ется на отношении между товарами:

Поэтому когда Галиани говорит: стои­мость есть отношение между двумя лица­ми... то ему следовало бы добавить: отно­шение, прикрытое вещной оболочкой⁸.

Товар ценится в обычной экономической деятельности и без того, чтобы осознавали, откуда происходит его стоимость: в силу этого он приобретает "фетишистский ха­ рактер"⁹. Это особенно верно в отношении товара, более, чем какой-либо другой, слу­жащего для определения стоимости, то есть золота — бога Плутона, вытащенного "из недр земных"¹⁰.

Поиск по сайту: