|
||||||||||||||||||||||||
АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция |
Трудности детерминизмаВсе же постулирование детерминизма природы представляет собой лишь самый общий принцип научного объяснения, принцип, согласно которому природу следует рассматривать исключительно как сумму эффектов, механически детерминированных хронологически предшествующими причинами. Разумеется, такой принцип слишком общ, чтобы самостоятельно давать объяснение конкретных фактов. Поэтому нужно, путем детального исследова- 3 Кант И. Критика практического разума. Ч. 1. Кн. 1. Гл. 3. Критическое освещение аналитики... // Соч.: В 6 т. М., 1965. Т. 4. Ч. 1. С. 425—426.
ния и прежде всего наблюдения, вскрывать конкретные механизмы, действующие в тех или иных явлениях, и контролировать объяснение с помощью систематического экспериментирования: Пробегая мысленным взором предметы, которые когда-либо представлялись моим чувствам, я смею сказать, что не заметил ни одной вещи, которую бы я не мог без особого труда объяснить с помощью найденных мною начал. Но я должен также сознаться, что могущество природы простирается так далеко, а начала мои так просты и общи, что мне не представляется никакого частного следствия, которое не могло бы быть выведено из начал несколькими различными способами, так что самым трудным для меня было найти, каким способом лучше всего выразить эту зависимость. Ибо тут я не знаю другого приема, как вновь подобрать несколько опытов...1 В этом обращении к эксперименту заключается превосходство современной науки над наукой античной, и это соответствует существенной практической направленности науки нового времени. Действительно, экспериментирование связано с движением "от следствий к причинам", то есть от наблюдения естественных следствий к представлению о производящих их механизмах, позволяя, таким образом, "обратить... на пользу"2 естественные процессы. Однако такая концепция научного объяснения позволяет прийти лишь к ограниченным и частичным истинам, таким, как открытые Галилеем законы падения тел, как объяснение Паскалем барометрических явлений тяжестью воздуха и т. п. Конечно, эти частные исследования приводят и к важным обобщениям в механике твердых тел или жидкостей. Тем не менее между общим принципом детерминизма природы и объяснением фактов остается ог-ромная дистанция, которую стремятся заполнить объяснительные теории. Таким образом, если проследить реальное историческое развитие современной науки, то будет видно, что принцип детерминизма получает непосредственно экспериментальное подтверждение лишь на уровне наблюдений и опытов, "которые са- ' Декарт Р. Рассуждение о методе... Ч. 6 // Соч. Т. 1. С. 287—288. 2 Там же. С. 287. ми представляются нашим чувствам и о которых мы не можем оставаться в неведении при малейшем о них размышлении"3: шарик, катящийся по наклонной плоскости, подъем воды в вакуумном насосе и т. д. Но уже с XVII века делаются попытки довести научное объяснение до познания скрытых механизмов природы с тем неизбежным последствием, что предлагаемые на этом уровне объяснения не могут получить подлинного подтверждения в опыте. Хорошим примером такого оборота дел служит физическая оптика. Еще в 1632 году4 Декарт разработал объяснение природы света, которое смогло подвергнуться экспериментальной проверке лишь в 1830 году. Таким образом, в течение двух веков в оптике выдвигались одна за другой объяснительные теории, не имевшие прямого экспериментального подтверждения. В результате эти теории могли разрабатываться лишь в крайне абстрактной форме, отражавшей на материале механики света противоречия математического представления пространства как прерывного или непрерывного. Поэтому неудивительно, что экспериментирование обнажило противоречие и показало неудовлетворительность такого типа объяснений. а) Механика частиц и механика волн В те времена, когда Декарт разрабатывал свою теорию света, были уже известны основные факты, касающиеся передачи света в пространстве. Знали, что в прозрачных средах свет распространяется по прямой линии; что если он отражается от поверхности (например, зеркала), то угол падения равен углу отражения; что если он переходит из одной прозрачной среды в другую, то его траектория изменяется (преломление), причем синус угла преломления (то есть угол, образуемый преломленным радиусом и нормалью к поверхности преломления в точке преломления) остается всегда пропорциональным синусу угла падения: 'Там же. "Год окончания "Мира" и начала работы над "Диоптрикой".
Например, если луч идет по воздуху от А к В и, падая в точке В на поверхность стекла CBR, отклоняется к I в этом стекле; и если другой луч идет от К к В и отклоняется к L; и третий идет от P к R и отклоняется к S, то между линиями КМ и LN или PQ и ST должно быть такое же соотношение, как и между АН и IG, но между углами КВМ и LBN или PRQ и SRT — не такое же, как между АВН и IBG1. Но эти законы были установлены чисто эмпирическим образом. Так, прямолинейное распространение света — это повседневно наблюдаемый факт; закон отражения фигурирует в качестве постулата в "Оптике", появившейся в античности под именем Евклида; а закон преломления был установлен путем индукции на основе измерений голландцем Снеллиусом. Декарт же ставит перед собой задачу перейти от простого наблюдения фактов и от управляющих ими законов к объяснению их причин через выявление естествен-ного механизма, скрытого за явлениями. Для этого он отождествляет свет с действием световой частицы, проходящей через прозрачные тела так, что ее движению не мешают "грубые части"2, из которых эти тела состоят. К такой частице можно применить законы механики во всей их математической чистоте, так как ее можно отождествить с телом, законы движения которого нам известны, например с мячом для лапты, но при этом абстрагируясь от всей сложности движения реального тела. Действительно, можно предположить, что "скорость мяча постоянна", пока он остается в одной и той же прозрачной среде, и что не надо учитывать "ни следствия его веса, величины или формы"3: 1 Descartes R. Dioptrique. Discours second. (См. также: Декарт Р. Диоптрика. Гл. II // Декарт Ренэ. Рассуждение о методе. С приложениями "Диоптрика", "Метеоры", "Геометрия". М., 1953. С. 85—86.) 2 Ibidem. 3 Декарт Р. Диоптрика. Гл. II. С. 78. Ибо здесь не преследуется цель детально разбирать данный случай, тем более что ни один из названных факторов не имеет значения при воздействии на свет, к которому должно было бы относиться все сказанное выше4. Только приняв эти допущения, становится возможным объяснить механическим образом законы, вытекающие из наблюдения. Так, отражение может быть объяснено как результат отскока частицы света, — отождествленной с простой материальной точкой, — от поверхности, которая "совершенно плоска и тверда"5: "Итак, представим себе, что мяч, брошенный от А к В, ударяется в точке В о поверхность земли СВЕ, которая, не позволяя ему двигаться дальше, становится причиной того, что он отскакивает; и посмотрим, в какую сторону". "Двигательную детерминацию" у летящего мяча можно "разложить на части, из которых, как можно себе представить, она состоит": она раскладывается на перпендикулярную составляющую и параллельную к поверхности отражения. "Легко понять, что встреча" с этой поверхностью "может воспрепятствовать лишь одной из этих детерминаций" — "той, которая заставляла мяч двигаться вниз от AF к СЕ", а не другой, "заставлявшей его двигаться направо". "Опишем окружность с центром в В, проходящую через точку А". Если мы предполагаем, что скорость полета мяча остается постоянной, то точки этой окружности — это те точки, которые мяч, отскакивающий в точке В, может достичь за то же время, "которое было затрачено на движение от А к В". "Затем, чтобы выяснить, к какой именно из этих точек должен направиться отскочивший мяч, проведем три прямые линии — АС, НВ 4 Там же. С. 78—79. 5 Там же. С. 78.
и FE, перпендикулярные к СЕ, и таким образом, чтобы между АС и НВ расстояние было не больше и не меньше, чем между НВ и FE". Поскольку составляющая движения параллельная к поверхности отражения предполагается постоянной, то "за то же время, за какое мяч продвинулся направо от точки А — одной из точек линии АС — до точки В — одной из точек линии НВ, он должен продвигаться дальше линии H В — до какой-либо точки линии FE". Таким образом, на пересечении окружности с центром В и радиусом AB и прямой FE1 находятся точки, которых должен достичь мяч, двигающийся из В, за столько же времени, за сколько он прошел от А до В. "А поскольку земля не дает ему двигаться к точке D, следует заключить, что мяч должен неминуемо идти к точке F"2. Таково доказательство известного положения о равенстве угла падения углу отражения. Таким же способом можно доказать закон преломления, сравнивая переход частицы света из прозрачной среды в другую с изменением траектории мяча, когда он наталкивается на "кусок материи СВЕ, которая настолько слаба и редка, что он может прорвать ее и пройти насквозь, теряя только часть своей скорости"3: Если разложить "двигательную детерминацию" летящего мяча на две составляющих, одну перпендикулярную, а другую параллельную к поверхности преломления, то "лишь та, которая направляет мяч сверху вниз, может быть каким-то образом изменена вследствие столкновения с полотном". Предположим, что мяч, проходя через полотно, теряет, скажем, половину своей скорости. Тогда, "проведя из центра В окружность AFD и возведя на линии СВЕ под прямым углом три прямых линии — АС, НВ и FE, так, чтобы расстояние между FE и H В было вдвое больше, чем между НВ и АС, мы увидим, что этот мяч должен двигаться к точке I. Ибо, раз он теряет половину скорости, проходя через полотно СВЕ, ему необходимо вдвое больше времени, чтобы пройти нижнюю часть от точки В до какой-то точки на окружности AFD, чем ему потребовалось для прохождения верхней части от А до В. А поскольку он ничего не теряет от той детерминации, которая побуждала его двигаться в правую сторону, то за вдвое большее время, чем ему понадобилось, чтобы пройти от линии АС до линии НВ, он должен проделать вдвое больший путь в эту самую сторону и, следовательно, дойти до какой-то точки прямой FE в тот же момент, когда он доходит также до какой-то точки окружности AFD. Но это было бы невозможно, если бы он не двигался к точке Г'4. Отсюда видно, что "соотношение или пропорция между углами" падения и рефракции "меняется при различных наклонах лучей"5, тогда как отношение между синусами остается постоянным. Опыт, однако, показывает, что не так просто истолковать преломление света, исходя из анализа механического движения мяча: Но, может быть, вы удивитесь, произведя опыты, что лучи света, достигнув поверхностей, где совершается их преломление, больше наклоняются в воздухе, нежели в воде, и еще сильнее в воде, чем в стекле, в противоположность тому, что происходит с мячом, который больше наклоняется в воде, чем в воздухе, и совсем не может проникнуть в стекло6. В самом деле, если рассмотреть чертежи, построенные на основе опыта, то приходится признать, что если скорость мяча замедляется при переходе из воздуха в воду, то света — ускоряется: 1 Точнее, прямой FD. — Примеч. ред. г Descartes R. Dioptrique. Discours second. Resume. 1 Декарт Р. Диоптрика. Гл. II. С. 81. 4 Descartes R. Dioptrique. Discours second. Resume. 5 Descartes R. Dioptrique. Discours second. 6 Декарт Р. Диоптрика. Гл. II. С. 87.
I. Переход мяча из воздуха в воду. 2. Переход света из воздуха в воду. Чтобы объяснить этот парадокс, Декарт вынужден сослаться на структуру невидимых частиц воздуха и воды: Мяч в своем движении теряет больше, когда он ударяется о мягкое тело, нежели о твердое, и что он катится менее легко по ковру, чем по непокрытому столу; таким образом, действие разреженной материи может значительно сильнее ослабляться частицами воздуха, которые, будучи мягкими и слабо сцепленными, мало ему сопротивляются, нежели частицами воды, которые больше ему сопротивляются, и еще сильнее частицами воды, чем частицами стекла или хрусталя1. Стало быть, по Декарту, мягкость частиц воздуха объясняет замедление скорости света. Но, не говоря уже о чисто воображаемом характере этой гипотезы, она неприемлема с физической точки зрения: Если верно, что воздух вследствие своей гибкости отнимает часть силы, как и ковер, по которому катится шарик, эта сила не будет возвращена, когда луч выходит из воздуха и уходит в воду2. Если замедление скорости света в воздухе может быть объяснено просто структурой частиц воздуха, то, с другой стороны, структура частиц воды не может дать импульс к ускорению. В результате сразу же после Декарта Гюйгенс предложил другую трактовку оптических явлений. Разумеется, он признает, что "нельзя сомневаться в том, что свет состоит в движении какого-то вещества"3. Но отсюда нельзя заключать, что это движение можно изобразить как движение "пули или стрелы"4, проходящих сквозь воздух. Это оказывается несовместимым с тем фактом, что лучи света, идущие от разных источников, способны проходить "один через другой, не мешая друг другу"3. Поэтому объяснение движения света надо искать в другом способе передачи движений и, в частности, основываясь на том, "что нам известно о распространении звука в воздухе"6. Дело в том, что прохождение звука через воздух (как и распространение ударной волны в воде) представляет собой такую форму движения, при которой нет перемещения движущегося тела: удар распространяется через вещество так, что оно не меняет своего местонахождения. Это явление иллюстрируется передачей ударов твердыми телами: Если взять несколько одинаковых по величине шаров, сделанных из какого-нибудь очень твердого вещества, и если их расположить по прямой линии так, чтобы они касались друг друга, то при ударе таким же шаром по первому из них окажется, что движение как бы в одно мгновение передается до последнего шара, который и отделяется от всего ряда, причем не заметно, чтобы при этом сдвинулись остальные шары'. 1 Декарт Р. Диоптрика. Гл. II. С. 88. 2 Leibniz G. G. Lettre ä Molanus (?) // Die philosophischen Schriften von G. W. Leibniz. Hrsg. von C. J. Gerhardt. Berlin, 1882. Bd. IV. S. 308. 3 Гюйгенс X. Трактат о свете. Гл. 1. М.; Л., 1935. С. 11. 4 Там же. С. 12. 5 Там же. 'Там же. 7 Там же. С. 23.
Простые опыты показывают, что удары могут не только передаваться по прямой линии, но и расходиться веером по твердым телам: Если шар, который, как, например, шар А, прикасается к нескольким другим одинаковым с ним шарам ССС, толкнуть другим шаром В, то шар А будет действовать на все соприкасающиеся с ним шары ССС и передаст им все свое движение; сам же он, как и шар В, останется после этого неподвижным1. Таким образом, Гюйгенс представляет себе, что свет распространяется, подобно удару, через невидимые, но абсолютно твердые частицы субстанции, которую он называет "эфиром"2. На первый взгляд кажется, что на основе этой гипотезы трудно объяснить передачу света по прямой линии, представляющуюся несовместимой с его передачей волновым путем: Каждая частица вещества, в котором распространяется волна, должна сообщать свое движение не только ближайшей частице, лежащей на проведенной от светящейся точки прямой, но необходимо сообщает его также и всем другим частицам, которые касаются ее и препятствуют ее движению. Таким образом, вокруг каждой частицы должна образоваться волна, центром которой она является3. 'Гюйгенс X. Трактат о свете. Гл. 1. С. 26—27. 2 Это слово по-гречески обозначает светящуюся область неба — ту, которая на заре загорается первой. 3 Гюйгенс X. Трактат о свете. Гл. 1. С. 31. Рассмотрим, однако, волну, исходящую из пункта А и доходящую до отверстия BG, ограниченного непрозрачными перегородками НВ и GI. Верно, что в точке В возникает небольшая волна KCL, так же как и во всех точках b, b, b волны BG. Но это все маленькие волны, каждая из которых может быть только "бесконечно слабой"4, так что их действие становится ощутимым лишь там, где они все вместе "содействуют образованию волны, заканчивающей движение", то есть "на окружности СЕ, их общей касательной линии", и "ясно, что только точка С волны KCL, то есть та, которая находится на прямой, проведенной через AB, коснется волны" СЕ5. Волна света, исходящая из А и проходящая через отверстие BG, всегда будет ограничиваться "прямыми АС, АЕ", так как "части отдельных волн, выходящие за пределы пространства АСЕ, будут слишком слабы, чтобы давать свет"6. Эта гипотеза относительно построения малых волн позволяет выдвинуть геометрическое доказательство отражения света: Пусть AB будет плоская и полированная поверхность какого-нибудь металла, стекла или другого тела... и пусть прямая АС, наклонная к AB, представляет собой часть световой волны, центр которой будет так далеко, что эта часть АС может быть принята за прямую линию... Точка С волны АС в некоторый промежуток времени продвинется до плоскости AB к точке В по прямой СВ, которую должно представлять себе исходящей из светящегося центра и которая, следовательно, перпендикулярна к АС. Но за тот же промежуток времени точка той же волны А не могла "Там же. 5 Там же. С. 33, 31. 'Там же. С. 31.
но крайней мере, отчасти — сообщить свое движение за пределы плоскости AB и должна была продолжить свое движение в материи, находящейся над этой плоскостью, притом на протяжении, равном СВ; вместе с тем она должна была, согласно сказанному выше, образовать свою отдельную сферическую волну. Указанная волна изображена здесь окружностью SNR, центр которой в А, а полудиаметр AN равен СВ. Если затем рассмотреть остальные точки H волны АС, то ясно, что они не только достигнут поверхности AB по прямым НК, параллельным СВ, но еще породят в прозрачной среде из центров К отдельные сферические волны, представленные тут окружностями, полу диаметры которых равны линиям КМ, т. е. продолжениям линий НК до прямой BG, параллельной АС. Но все эти окружности... имеют общей касательной прямую BN... Поэтому... BN является распространением волны АС в тот момент, когда ее точка С достигла точки В... Но отсюда видно, что угол отражения оказывается равным углу падения. Из того, что треугольники АСВ и BNA прямоугольны и имеют общую сторону AB, а сторона СВ равна NA, следует, что углы,
противолежащие этим сторонам, будут равны, а следовательно, также углы СВА и NAB. Но как СВ, перпендикулярная к СА, показывает направление луча падающего, так AN, перпендикулярная волне BN, показывает направление луча отраженного; значит, эти лучи одинаково наклонены к плоскости AB1. На основе тех же принципов строится доказательство закона преломления: ...Допустим, что прямая AB представляет собой плоскую поверхность, которой ограничены прозрачные тела, простирающи- 1 Гюйгенс X. Трактат о свете. Гл. 2. С. 36—39. еся по направлению к С и к N... Пусть линия АС представляет собой часть световой волны, центр которой, по предположению, так далек, что эту часть можно рассматривать как прямую линию. Тогда точка С волны АС в некоторый промежуток времени достигнет плоскости AB по прямой СВ, которую нужно представлять себе исходящей из светящегося центра и которая, следовательно, пересечет АС под прямыми углами. Если бы материя прозрачного тела передавала движение волны так же быстро, как материя эфира, то за это же время точка А пришла бы в точку G по прямой АО, равной и параллельной СВ, и вся часть волны АС оказалась бы в GB. Но предположим, что она передает
это движение менее быстро, скажем, на одну треть. Тогда от точки А движение распространится в материи прозрачного тела на расстояние, равное двум третям СВ, образовав свою отдельную сферическую волну, согласно сказанному выше; эта волна изображена окружностью SNR, центр которой А, а полудиаметр равен двум третям СВ. Далее, если рассматривать другие точки H волны АС, то окажется, что за то время, за которое точка С придет в В, они не только достигнут поверхности AB по прямым НК, параллельным СВ, но сверх того произведут еще из центров К в прозрачной среде отдельные волны, представленные здесь окружностями, полудиаметры которых равны двум третям линий КМ, т. е. двум третям продолжений линий НК до прямой BG; эти полудиаметры были бы равны целым КМ, если бы обе прозрачные среды были одинаковой проницаемости. Следовательно, все эти окружности имеют общей касательной прямую линию BN, т. е. ту линию, которая служила касательной из точки В к окружности SNR... И значит, эта прямая... является распространением волны АС в тот момент, когда ее точка С достигла точки В1. Отсюда следует, что синус угла падения (DAE) при любом наклоне луча DA сохраняет одинаковое отношение к синусу угла преломления (NAF) и что это отношение равно отношению скоростей волн в двух прозрачных средах: 1 Гюйгенс X. Трактат о свете. Гл. 3. С. 51—53.
Если... провести прямую EAF, которая пересекла бы плоскость AB под прямыми углами в точке А, и если линия AD будет перпендикулярна к волне АС, то линия DA будет обозначать падающий луч света, а прямая AN, перпендикулярная к BN, — луч преломленный... Если принять AB за радиус круга, то синусом угла ВАС будет ВС, а синусом угла ABN будет AN. Но угол ВАС равен углу DAE, так как каждый из них, прибавленный к углу САЕ, образует прямой угол. Угол же ABN равен углу NAF, так как каждый из них образует прямой угол вместе с углом BAN. Следовательно, синус угла DAE относится к синусу угла NAF, как ВС к AN. Но отношение ВС к AN было равно отношению скоростей света в материи, находящейся в направлении к АЕ, и в материи, направленной к AF; таким образом, синус угла DAE относится к синусу угла NAF, как указанные скорости света1. Мы видим, что, по гипотезе Гюйгенса, изображение перехода света из воздуха в воду получается соответствующим эмпирическим наблюдениям, если предполагается, что скорость света в воде меньше, чем в воздухе. Таким образом, гипотеза Декарта, основывающаяся на корпускулярной, или дискретной, концепции материи, и гипотеза Гюйгенса, предполагающая волновую, или непрерывную, передачу движения, приводят к прямо противоположным следствиям. Действительно, из гипотезы Декарта можно заключить, что скорость света в воде больше, чем в воздухе, а из гипотезы Гюйгенса выходит, что в воздухе она больше, чем в воде. Но до XIX века экспериментальное сравнение света в воздухе и в воде выходило за рамки технических возможностей. Поэтому в течение двух столетий корпускулярная и волновая теории соперничали между собой в условиях, когда, не имея прямого подтверждения со стороны опытных данных, они соотносились с опытом лишь через посредство сложных и сомнительных умозаключений. Главным возражением против корпускулярной гипотезы Декарта была ее неспособность объяснить ускорение света, которое должно было возникать при его переходе из воздуха в воду. Решение этой проблемы предложил Ньютон, исходя из теории всеобщего тяготения. Если предположить, что корпускулы, из которых состоит вода, рас- ' Гюйгенс X. Трактат о свете. С. 54—55. положены ближе друг к другу, чем корпускулы воздуха (что соответствует ее большей плотности), то они должны создавать более сильное притяжение, способное объяснить эффект ускорения. Приняв корпускулярную теорию, Ньютон привел к единству физические исследования, поскольку в оптических явлениях он усматривал действие тех же основных законов, что и в небесной механике. Это преимущество в унификации науки, соединенное с авторитетом Ньютона, привело к тому, что корпускулярная оптика получила почти всеобщее признание у его современников и преемников. Между тем корпускулярная теория оставляла необъясненными некоторые явления, известные уже в эпоху Ньютона и поддающиеся объяснению на основе волновой теории света. Самым интересным с точки зрения дальнейшей теоретической разработки являлось, несомненно, явление интерференции. Предположим, что перед световым источником (S), испускающим максимально однородный свет, расположен экран с двумя отверстиями (Οι и Ог). Тогда, если за этим экраном (Е) поставить второй экран (F), то на нем будут наблюдаться чередующиеся темные и светлые полосы, причем последние по мере удаления от центра будут становиться все темнее и под конец сольются с окружающей темнотой. Согласно волновой теории, это явление объясняется следующим образом: ярко освещенные полосы соответствуют наложению двух максимальных колебаний (или вершин двух волн — А), тогда как темные — наложению максимального колебания на минимальное (или вершины одной волны на впадину другой — В), что приводит к их взаимному погашению. (См. рисунок на с. 335. — Ред.} Что же касается корпускулярной теории, то она так и не смогла дать объяснение этого явления исходя из своих собственных посылок. Все же возможность найти такое объяснение оставалась открытой до тех пор, пока в 1850 году Фуко, измерив скорости света в воздухе и в воде, не обнаружил, что в воде свет движется медленнее. С этого момента речь уже шла не просто о странном явлении, плохо увязывающемся с основными объяснительными гипотезами корпускулярной теории, каковым было яв-
ление интерференции. Теперь налицо имелось прямое и явное противоречие с этими гипотезами. В результате, на основе эксперимента Фуко, корпускулярная теория была отброшена и восторжествовала исклю-чительно волновая теория. Однако волновое описание световых процессов натолкнулось на препятствие в виде явления фотоэффекта. Когда пучок световых или ультрафиолетовых лучей падает на металлическую пластинку, из нее вылетают электроны, движущиеся с большей или меньшей скоростью. Чтобы объяснить это явление, допускают, что энергия световых волн превращается в кинетическую энергию движения электронов. Это движение может быть более или менее быстрым, но его скорость "зависит не от интенсивности излучения, а только от длины волны, т. е. от цвета лучей, причем эта скорость тем больше, чем короче длина волны"1. Такой факт представляет "серьезную опасность" для "волновой теории Гюйгенса"2. В самом деле, по волновой теории, свет рассеивается непрерывным образом. Чем больше удаление от светового источника, тем больше становится поверхность сферической волны и, следовательно, тем больше должна уменьшаться энергия, содержащаяся в той части этой поверхности, которая доходит до металлической пластинки:
1 Планк М. О природе света // Планк М. Единство физической картины мира. М., 1966. С. 132.
Таким образом, эта энергия должна была бы, быстро уменьшаясь, стать ниже минимальной величины, необходимой для ее преобразования в кинетическую энергию электронов. Но вместо этого обнаруживается, что "если отодвигать металл на все большее расстояние от источника света... то электроны продолжают вылетать с такой же самой скоростью, несмотря на более слабое освещение"1. Что уменьшается при ослаблении интенсивности света, так это количество электронов, вылетающих за единицу времени. Эти факты, по-видимому, свидетельствуют о том, что световая энергия никогда не опускается ниже какой-то минимальной величины. А это значит, что свет предстает в прерывистой форме — в виде зернышек света, говоря образным языком, — но не в виде непрерывной волны. В результате теория света, благодаря работам Планка начала XX века, была объединена с так называемой "квантовой" теорией, согласно которой энергия в ее различных формах никогда не опускается в природе ниже определенной минимальной величины и, следовательно, обладает прерывистой структурой. Квант, или минимальное количество световой энергии, называется фотоном. Можно подумать, что сведение света к фотонам — это возврат к корпускулярной теории света, как ее разрабатывали Декарт и Ньютон. Однако наблюдаемые факты и их теоретическая интерпретация не дают основания для простого возврата к корпускулярной механике, поскольку она оказывается неспособной объяснить такие явления, как интерференция. Действительно, согласно корпускулярной теории явление интерференции должно истолковываться следующим образом: яркие полосы на экране — это те части экрана, на которые попадают фотоны. Рассмотрим путь фотона, вышедшего из источника S и попадающего на экране F в точку А. Исходя из правил механики корпускул, следует спросить, через какое из двух отверстий экрана E прошел фотон. Экспериментальная физика знает лишь один способ, как ответить на этот вопрос: закрыть одно из отверстий 1 Планк М. О природе света // Планк М. Единство физической картины мира. С. 132. и посмотреть, какие яркие полосы станут темными на экране F. Результат же этого опыта таков: в месте чередующихся светлых и темных полос появляются концентрические кольца, попеременно светлые и темные, которые на внешних краях сливаются с окружающей темнотой2. Различие результатов в зависимости от того, имеется ли в экране, находящемся перед источником света, одно или два отверстия, очевидно, не может быть объяснено при помощи корпускулярной гипотезы. Ведь согласно этой гипотезе закрытие одного из отверстий должно было бы воспрепятствовать прохождению половины фотонов; отсюда должны были бы получиться на втором экране темные зоны, так что если открыть оба отверстия, то общее распределение светлого и темного "должно быть точной суммой" распределений в случае открытия одного, а затем другого отверстия3. То, что получаемый результат оказывается совершенно разным в случае открытия одного или двух отверстий, несовместимо с корпускулярной механикой, по которой, в случае открытия обоих отверстий, следовало бы допустить или что фотон "может разделиться и пройти сквозь оба отверстия", или что "отверстие, сквозь которое фотон не проходит"4, изменяет его траекторию, — допущения, разумеется, гораздо менее приемлемые, чем волновая интерпретация. Таким образом, сами факты приводят нас к следующему выводу: если 2 См.: Эйнштейн А. и Инфельд Л. Эволюция физики. Волновая теория света. М., 1956. С. 127. 3 Гейзенберг В. Физика и философия. Гл. 3. М., 1963. С. 31. 4 Эйнштейн А. и Инфельд Л. Эволюция физики. Кванты света. С. 249.
необходимо представить себе фотон как частицу света, то тем не менее невозможно представить себе движения этой частицы в пространстве в соответствии с характерными для классической механики понятиями локализации в пространстве и траек- тории. Ь) От классической механики к соотношению неопределенностей В самом деле, объяснение с помощью фигур и движений по правилам классической механики предполагает знание положения каждого из материальных элементов, а также воздействующих на него сил. Такой тип объяснения хорошо представлен в небесной механике Ньютона, где совокупность движений небесных тел объясняется на основе приложения сил притяжения к центру тяжести этих тел. Стремление распространить этот способ объяснения и предвидения выразилось в знаменитой формуле Лапласа: Ум, которому были бы известны для какого-либо данного момента все силы, одушевляющие природу, и относительное положение всех ее составных частей, если бы вдобавок оказался достаточно обширным, чтобы подчинить эти данные анализу, обнял бы в одной формуле движения величайших тел вселенной наравне с движениями легчайших атомов: не осталось бы ничего, что было бы для него недостоверно, и будущее, так же как и прошедшее, предстало бы перед его взором1. Эта формула постулирует возможность исчерпывающего и абсолютно определенного знания универсума. Правда, она требует ума "достаточно обширного", чтобы подвергнуть анализу бесконечное количество данных, то есть фактически бесконечного, или божественного, ума. Но знание, доступное такому уму, исключило бы всякую форму неопределенности или недостоверности. Такая интерпретация отождествляет детерминизм и достоверность и, следовательно, исключает из сферы науки всякое толь-ко вероятное знание, даже когда эта вероят- 1 Лаплас П. С. Опыт философии теории вероятностей. Гл. 1. М., 1908. С. 9. ность принимает строго математическую форму исчисления вероятностей или статистического подсчета: Признаюсь, я не понимаю, почему называют законом результаты, получаемые из статистики; по-моему, научный закон может основываться лишь на абсолютной достоверности и абсолютном детерминизме, но не на вероятности2. С этой точки зрения вероятность какого-либо физического явления вовсе не зависит от природы вещей, но "обусловливается отчасти... незнанием, а отчасти нашим знанием"3. Она обусловливается нашим знанием в том смысле, что вероятность, в отличие от простой возможности, обнаруживает элемент детерминации, вытекающий из нашего знания реальности. Если мы говорим, например, что такая-то грань игральной кости имеет один шанс из шести выпасть при каждом броске, то это потому, что мы знаем, что у кости шесть граней и, насколько нам известно, она не поддельная. Но нам приходится удовлетворяться простой вероятностью (и в этом она обусловлена нашим незнанием), поскольку мы не можем определить все факторы, действующие при бросании кости (исходное положение, направление и сила броска, угол падения, трение и т. д.). И лишь знание всех этих данных позволило бы нам определить результат с абсолютной достоверностью. Вероятность здесь рассматривается как существенно субъективная: она описывает не объективное состояние вещей, а только степень нашего знания (или незнания) реальности. Если ей и предоставляют какое-то место в науке, то лишь временно — до тех пор, пока прогресс науки не приведет к точному и достоверному определению. У этой точки зрения есть, однако, та трудность, что приходится постоянно полагаться на дальнейшее развитие науки. Действительно, точность в механической детерминации явлений требует абсолютной точности в измерениях. Но при измерении всегда наличествует некоторая доля неточ- 2 Bernard С. Introduction a la medecine experimentale. 3 Лаплас П. С. Опыт философии теории вероятностей. Гл. 1. С. 11.
ности, связанная с недостаточной точностью приборов для измерения и наблюдения. Требуя абсолютного детерминизма, наука могла ожидать его лишь от дальнейшего развития техники и теоретических знаний. В начале XX века наука приступила к изучению элементарных составных частей материи, каковыми сначала сочли атомы, то есть неделимые частицы по представлениям античных физиков, а затем — их составные частички. Эти научные завоевания породили надежду на достижение абсолютной точности в мельчайших деталях естественно-научного знания. Однако размышление над условиями наблюдения и измерения показало необоснованность этой надежды. Для любого измерения положения материальной точки эту "точку надо осветить"1. Но если это обязательное условие наблюдения не изменяет значительно явления, которыми занимается классическая физика, то "дело обстоит иначе, если в качестве объекта выбрать очень маленькую массу, например отдельный электрон"2. Чтобы увеличить точность определения местоположения, надо использовать свет как можно более короткой длины волны. Но "каждый световой луч, падающий на электрон... сообщает ему заметный толчок, и притом тем более сильный, чем короче световая волна"3. Выходит, что невозможно измерить с одинаковой точностью одновременно скорость и положение элементарной частицы. Но произведение неопределенности в отношении положения частицы, помноженной на неопределенность в отношении количества движения, "не может быть меньше постоянной Планка (деленной на массу частицы, о которой в данном случае шла речь)"4. Это отношение между неопределенностью положения и неопределенностью количества движения называется "соотношением неточностей, или принципом неопределенности"5. 1 Планк М. Единство физической картины мира // Избранные труды. М., 1975. С. 582. 2 Там же. 'Там же. 4 Гейзенберг В. Физика и философия. Гл. 2. С. 23. 'Там же. с) Вероятностный индетерминизм Невозможность сделать выбор между корпускулярным и волновым представлением материи, а также установление соотношения неопределенностей показывают, что "на базе квантовой физики невозможно описать положения и скорости элементарной частицы или предсказать ее будущий путь, как это было в классической физике"6. Эта невозможность свидетельствует о том, что классическая механика неспособна дать точное описание элементарных структур физической реальности, а поскольку механика поставляла основную модель детерминистского объяснения, то несостоятельность механицизма в данном случае представляется как несостоятельность детерминистского понимания причинности вообще. Фактически же трудности современной физики лишь выявляют пределы и противоречия понятия детерминизма, содержащиеся уже в классическом определении этого понятия. Согласно этому определению, детерминизм считает, "что нет никакой иной причинности, кроме причинности по законам природы"7, а конкретнее, он полагает, что всякое естественное действие объясняется хронологически предшествующей причиной: Все, что происходит, предполагает предшествующее состояние, за которым оно неизбежно следует согласно правилу8. Но эта причина сама является следствием, которое отсылает к своей причине и так далее до бесконечности, так что никогда не дойдешь до "достаточно определенной a priori причины"9. Понятие детерминизма, "следовательно... противоречит само себе"10, ибо оно требует, чтобы у явлений была абсолютно детерминированная при- > чина, которую, согласно его собственным постулатам, найти невозможно. 6 Эйнштейн А. и Инфельд Л. Эволюция физики. Волны вероятности. С. 266. 7 Кант И. Критика чистого разума. Отд. 2. Кн. 2. Гл. 2. Третье противоречие трансцендентальных идей // Соч.: Вот. М., 1964. Т. 3. С. 418. 8 Там же. 'Там же. С. 420. '"Там же.
Более конкретно это противоречие выражается в виде противоречия случайности и необходимости. С одной стороны, "всякое изменение подчинено своему условию, которое... предшествует ему во времени и делает его необходимым"1. А с другой стороны, эта необходимость лишь условная, ее нужно отличать от абсолютной необходимости, т. е. от необходимости "абсолютно безусловного"2. Поскольку любая вещь обусловлена, она необходима, или, на том же основании, случайна3, а то, что верно для каждой вещи, верно и для совокупности вещей, то есть для всего мира: Существование определенного множества не может быть необходимым, если ни одна часть его не обладает сама по себе необходимым существованием". Правда, в концепции детерминизма необходимость относится не к вещам, а к управляющим ими законам: В... наличном бытии [вещей] обнаруживаются не только взаимосвязи условий, то есть такие зависимости, благодаря которым вещи определяются как случайные, но обнаруживаются и взаимосвязи причины и следствия, правильности внутреннего и внешнего протекания, законы. Такого рода зависимости, закономерности поднимают их над категорией случайности до необходимости...* "Но и сами эти взаимосвязи... случайны по отношению друг к другу", поскольку они образуют "причины и действия"6, независимые друг от друга. Поэтому их необходимость, так же как и необходимость управляемых ими вещей, "подвержена риску быть нарушенной разными обстоятельствами, то есть случайностями"7. Случайность, возникающая в результате перекрещивания независимых причинных рядов, это случай: События, происходящие благодаря сочетанию или встрече других событий, при- 1 Кант И. Критика чистого разума. Отд. 2. Кн. 2. Гл. 2. Четвертое противоречие трансцендентальных идей // Соч. Т. 3. С. 424, 426. 2 Там же. С. 426. 3См. там же. С. 427. 4 Там же. 'Гегель Г. В. Ф. Лекции о доказательстве бытия Бога. 11 // Гегель Г. В. Ф. Философия религии.: В 2 т. М., 1977. Т. 2. С. 423. 6 Там же. 'Там же. надлежащих к независимым друг от друга рядам, это то, что называют случайными событиями, или результатами случая8. Механистический детерминизм, связывая следствия с причинами согласно правильности законов природы, представляет эти следствия как необходимые; но поскольку он не может объяснить взаимную связь отдельных причинных рядов, то фактически он объясняет через случай или случайность. Именно так механицизм, в частности, объясняет появление в природе организованных форм и особенно живых организмов. Уже Эмпедокл говорил, что "части животных... возникают по большей части случайно"9: Так что же препятствует, чтобы таким же образом обстояло в природе дело и с частями [животных], чтобы, например, по необходимости передние зубы вырастали острыми, приспособленными для разрывания, а коренные — широкими, годными для перемалывания пищи, так как не ради этого они возникли, но это совпало [случайно]? Так же и относительно прочих частей, в которых, по-видимому, наличествует "ради чего". Где все [части] сошлись так, как если бы это произошло ради определенной цели, то эти сами собой выгодно составившиеся [существа] сохранились, те же, у которых получилось иначе, погибли и погибают, как те "быкорожден-ные мужеликие", о которых говорит Эмпедокл10. Таким образом, механистический детерминизм — это в такой же мере философия случайности, как и философия необходимости, или, точнее, он представляет необходимость лишь в форме случайности. В самом деле, необходимость в природе определяется на основе правильности законов, но сама идея такой правильности может возникнуть лишь в результате повторения случайно производимых опытов, откуда постепенно сами собой отсеиваются чисто случайные особенности: В результате накопления данных опыта происходит погашение всех случайных особенностей и выявляется действие причин, какими бы слабыми они ни были, постоянное влияние которых, связанное 8 Cournot A. A. Essai sur les fondements de la connaissance. Paris, Hachette. 1922. P. 67. 9 Аристотель. Физика. II 4, 196 а 23—24 // Соч. Т. 3. С. 91. '»Там же. 8, 198 b 24—32. С. 97—98.
с основными условиями порождения феномена, в конечном итоге перевешивает действие более сильных, но случайных и непостоянных причин1. Но такое понимание закона — чисто статистическое: общее правило для явлений, поскольку оно выводится из множества случа-ев, имеющих место в частностях, относится к большим числам, а не к отдельным явлениям. Если поразмыслить над условиями физического опыта исходя из того, что нам говорит микрофизика (или физика элементарных частиц), то будет видно, что даже в классической физике понятия и законы имели в себе нечто изначально статистическое. Действительно, поскольку нельзя произвести абсолютно точного измерения, то мера любого физического явления может быть лишь средним очень большого числа измерений. Сама приближенность измерения имеет статистический характер, поскольку здесь опускаются мелкие детали. Так, Кеплер никогда не смог бы свести движения планет к правильным законам, если бы его учитель Тихо Браге — при всей удивительной точности его наблюдений, несмотря на несовершенство использованных приборов, — не дал упрощенного изображения планетных траекторий из-за примитивности примененных методов. Говоря еще точнее, благодаря более тонкому анализу микрофизики сама природа измеряемых величин обнаруживает свой статистический характер. Хорошим примером здесь служит закон Мариотта, устанавливающий соотношение (статистическая приближенность которого хорошо известна) между температурой, давлением и объемом газа. Молекулярная теория материи показывает, что давление и температура — это результирующие более или менее быстрого движения частиц газа. Поэтому установить соотношение между объемом, температурой и давлением — это значит установить закон, справедливый для больших чисел и не принимающий в расчет отдельные движения молекул, средней статистической которых являются температура и давление. Таким образом, в некоторых отношениях квантовая механика всего лишь доводит до предела тенденции к вероятностно-статистической интерпретации, которые наметились в классической физике еще в XIX веке. Так, квантовая механика статистически истолковывает невозможность приписать в опытах с интерференцией отдельно- му фотону определенную траекторию. Дей-ствительно, приходится отказаться от попыток "описать возможное движение элементарных частиц в пространстве и времени так, как мы это делали в классической физике"2. Поэтому феномен интерференции не может осмысливаться как сложение отдельных феноменов (например, прибавляя к действию фотонов, проходящих через одно отверстие, действие фотонов, проходящих через другое отверстие). "Скорее, только в том случае удастся достичь адекватного представления... если рассматривать физическую систему в целом"3. 1 Cournot A. A. Considerations sur la marche des idees et des evenements dans les temps modernes. Paris, Boivin. 1934. T. I. P. 2. 2 Эйнштейн А. и Инфелъд Л. Эволюция физики. Волны вероятности. С. 266. 3 Плат М. Единство физической картины мира // Избранные труды. С. 576.
В данном случае надо рассматривать систему, состоящую из источника света S, двух отверстий экрана Е, принимающего экрана F и совокупности фотонов внутри системы. Поскольку нельзя брать фотоны по отдельности и описывать их траектории, то подойдет волновое представление, имеющее непрерывный характер. Однако ввиду того, что несомненно переход света в другие формы энергии совершается в дискретной форме, надо признать, что освещение экрана F (или засвечивание фотографической пластинки, помещенной в этом месте) означает присутствие фотонов. Чтобы учесть одновременно волновой и дискретный характер света, квантовая механика принимает, что интенсивность волны "в каждой точке определяет, с какой вероятностью в данном месте может излучаться и поглощаться атомом квант света"'. Следовательно, можно сказать, что в опытах с интерференцией ярко освещенные зоны это те, которые соответствуют наибольшей интенсивности волн, то есть наибольшей вероятности поглощения фотонов экраном или фотопластинкой. При этом если оба отверстия экрана E находятся на одинаковом расстоянии от источника света, то вероятность наличия в них фотонов одинакова, или, иначе говоря, одинаково возможно, что фотоны проходят через одно или другое отверстие. Но речь здесь идет о возможности наличия, а не о реальном наличии. Лишь на принимающем экране фотоны наличествуют реально. Таким образом, тот факт, что имеется одинаковая вероятность для прохода фотона через одно или другое отверствие, означает, что невозможно фактически определить реальность такого прохождения. Поиск по сайту: |
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Студалл.Орг (0.037 сек.) |