ГРОМКИЕ ПРОЦЕССЫ И ПОДСЧЕТ ЖЕРТВ

I. В то время как эти распри занимали умы, кардинал Адриан одобрил

суровый образ действий провинциальных инквизиторов против лиц, привлеченных

к суду, так как папа жаловался в бреве от 12 октября 1519 года, что они

злоупотребляли исключительной добротою Адриана, к их позору и к стыду

короля, кардинала и самого верховного первосвященника.

II. Согласно подсчету, установленному в четвертой статье восьмой главы

на основании данных, представляемых севильской надписью, ограничиваясь самым

умеренным результатом, мы увидим, что за пять лет управления Адриана в

Испании было осуждено и наказано инквизицией двадцать четыре тысячи двадцать

пять человек, а именно: одна тысяча шестьсот двадцать человек сожжено

живьем, пятьсот шестьдесят фигурально и двадцать одна тысяча восемьсот сорок

пять человек подверглись разным епитимьям. Это дает на каждый год триста

двадцать четыре человека первого разряда, сто двенадцать - второго и четыре

тысячи триста шестьдесят девять - третьего.

III. Если к этому периоду мы прибавим 1523 год, который можно считать

междуцарствием до севильской надписи 1524 года, мы сможем установить, что в

течение сорока трех лет службы четырех первых главных инквизиторов

инквизиция погубила двести тридцать четыре тысячи пятьсот двадцать шесть

жертв, из коих восемнадцать тысяч триста двадцать были сожжены живьем,

девять тысяч шестьсот фигурально и двести шесть тысяч пятьсот сорок шесть

были присуждены к епитимьям. Чудовищное количество, хотя оно уменьшено и

значительно ниже истинного.

IV. Нельзя сомневаться, что среди этого множества осужденных были люди,

имена и процессы которых заслуживали бы помещения в этой Истории. Но мне

казалось более подводящим выбрать из массы несчастных жертв и передать

только те процессы, которые прямее доказывают упорство инквизиторов в

сокрытии от людского взора их поведения в тайне трибунала, а также

постоянство римской курии в покровительстве апелляциям осужденных,

являвшимся для нее изобильным источником богатств даже в тех случаях, когда

эта мера была бесплодной.

V. Бернарде Кастелис, асессор барселонской инквизиции, был убит;

подозрения падали на Франсиско Бедерену, женатого клирика Урхельской

епархии, который был арестован и заключен в секретную тюрьму святого

трибунала. Считая себя обиженным инквизиторами, он обратился к папе, который

поручил разобрать его дело Джироламо де Льимучиису, епископу Асколи,

аудитору апостолической камеры [465]. Этот судья предписал инквизиторам

отправить к нему обвиняемого; так как инквизиторы не подчинились этому, то

он приказал архидиакону Барселоны и другим духовным лицам принудить их к

этому путем церковных наказаний. В то же время инквизиторы просили папу

отменить поручение Джироламо и разрешить отправить обвиняемого к кардиналу

Адриану, чего они и достигли через бреве от 5 мая 1517 года.

VI. Небезынтересно знать, что в частном письме, адресованном кардиналу

Адриану, папа говорил, что осведомлен, будто улики против Бедерены крайне

несерьезны, подсудимый достаточно наказан пребыванием в тюрьме и было бы

справедливо его освободить, потому что улики уголовного преступления должны

быть яснее дневного света; если кардинал Адриан думает об этом иначе, то

было бы хорошо, если бы он послал в Рим извлечение из процесса с приложением

печати до обсуждения приговора. Между тем комиссары апостолического аудитора

отлучили инквизиторов; те прибегли к папе, который аннулировал отлучение

своим бреве от 9 августа, так как поручение аудитора было уже отменено,

когда его делегаты произнесли отлучение. Главный инквизитор был извещен

агентами обо всем этом и велел выпустить Бедерену на свободу после долгого и

жестокого заточения.

VII. Поведение инквизиторов Валенсии по отношению к Бланкине, вдове

Гонсальво Руиса, представляет картину, полную ужасов. Этой испанке шел

восьмидесятый год; она всегда слыла за хорошую католичку. На нее, в столь

преклонном возрасте, донесли инквизиции, что в детстве она делала нечто,

заставляющее подозревать ее в иудаизме. Ее заключили в секретную тюрьму.

Некоторые из ее родственников обратились к папе и пожаловались на медленное

ведение процесса. Папа приказал немедленно приступить к следствию и к

окончательному приговору. Его приказ не был исполнен; тогда он 4 марта 1518

года перевел дело в Рим и поручил разбор его дому Луису, епископу Лавальи,

коадъютору епархии Валенсии, и Ольфио де Проепте, канонику его церкви,

рекомендуя выпустить из тюрьмы эту почтенную женщину и поместить ее в

монастыре, где она будет пользоваться уходом, снова расспросить свидетелей,

взять себе писцов и прокурора, избрав их вне инквизиции, разрешить Бланкине

выбрать себе попечителя и доверенного адвоката и судить обвиняемую. Узнав об

этом, инквизиторы не стали терять времени и осудили Бланкину как

заподозренную раньше получения папского декрета. 18 мая 1518 года они

получили от Карла V письмо к послу дону Луису Карросу. Министр должен был

просить папу от имени императора одобрить поступок инквизиторов, говоря, что

приговор был крайне мягок, так как судьи приговорили Бланкину только к

пожизненной тюрьме и к конфискации имущества. Почти в тех же выражениях он

писал кардиналам Арагона, Сантикватро, Анконы и Лавальи. В Карле V можно

было бы видеть чудовище жестокости, если бы мы не знали, что он считал

законом для себя подтверждать во всех делах этого рода резолюции своего

наставника кардинала Адриана.

VIII. Папа принял решение предоставить все на усмотрение главного

инквизитора и своим бреве от 5 июля уполномочил его высказаться относительно

недействительности или правильности приговора, осудившего Бланкину. Тем не

менее через два дня он послал кардиналу новое бреве, которым уведомлял, что

узнал, будто до восьмидесятилетнего возраста (хотя в Валенсии были

инквизиторы) Бланкина никогда не была предметом доноса; вследствие этого

справедливо восстановить положение, в каком она была 4 марта, когда Его

Святейшество отнял у инквизиторов расследование ее дела и разбор сущности

процесса; все, произведенное и решенное ими, начиная с этого времени и даже

раньше, должно считаться недействительным; для того чтобы не допустить

несчастную восьмидесятилетнюю старуху умереть с горя при виде себя в

санбенито и в тюремном заключении, Его Святейшество приказал снять с нее

этот знак бесчестия и поместить ее в доме какого-либо родственника или

всякого другого лица, какое укажет Бланкина.

IX. Кроме названных предосторожностей Лев X решил еще смягчить участь

этой уважаемой жертвы. 7 октября он послал кардиналу частное бреве, в

котором говорил, что видел извлечение из признания Бланкины и нашел

недостаточность и несерьезность улик, приведших к обвинению; опорочивающие

ее поступки были совершены в детстве, и на них надо смотреть как на игры,

правда, неосторожные, но обыкновенные в этом возрасте, а не как на признаки

иудаизма; вследствие этого, для предохранения ее от смерти, которой

заставляет бояться продолжительное заключение в тюрьме, он возобновляет

приказ выпустить ее на свободу; в то же время он поручает кардиналу (если

его мнение согласно с мнением Его Святейшества) оправдать Бланкину и

вознаградить ее за убытки; если, напротив, он полагает, что она должна быть

осуждена, - приостановить приговор и посоветоваться с ним. В результате

этого дела инквизитор объявил Бланкину слегка заподозренною в ереси и дал ей

условное оправдание, не обрекая на ношение санбенито и не декретируя ни

тюремного заключения, ни конфискации имущества.

X. Частые жалобы родственников этой женщины, направляемые в Рим, и

обнаруженное инквизиторами крайнее желание лишить ее имущества, заставляют

меня думать, что она имела значительное состояние. Но каким образом Лев X

(который основательно знал это дело, как и все, что происходило до него, по

материалам для апелляции) находил в душе доводы, достаточные, чтобы оставить

по-прежнему функционировать трибунал, о котором он говорил столько дурного в

своих апостольских бреве?

XI. Диего де Варгас из города Талавера-де-ла-Рейны и один из его дядей

были привлечены толедской инквизицией. Первый из этих испанцев обратился с

жалобой в Рим и получил от папы бреве, которое поручало Луису де Карбахалу,

канонику кафедрального собора Пласенсии, расследование его дела. Главный

инквизитор пожаловался Карлу V на то, что комиссар начал работу с нового

допроса свидетелей. Карл предписал ему 10 сентября 1518 года отказаться от

данного им поручения под угрозой подвергнуться немилости и понести суровое

наказание. С удивлением читаешь в письме Карла V, I что Карбахал вводил

такие новшества, подобных которым не видели в Испании со времени учреждения

святого трибунала инквизиции. Все эти новшества сводились к испытанию

свидетелей и к требованию от инквизиторов выдачи им документов процесса и

самих обвиняемых, что требовалось во множестве других случаев. Устрашенный

угрозой государя, Карбахал отказался от своего поручения. Несчастные узники

были осуждены в Толедо.

XII. Бернардино Диас, оговоренный, был арестован и заключен в секретную

тюрьму инквизиции вследствие показания лжесвидетелей. Он доказал свою

невинность, был оправдан, выпущен на свободу и восстановлен в пользовании

имуществом. Он узнал, что некий Бартоломео Мартинес, его враг, был

доносчиком на него. Так как инквизиторы не наказали его за клевету,

Бернардино сам вступился за себя и убил его. Он скрылся в Рим и добровольно

сознался в преступлении, чрезмерность которого полагал уменьшить, говоря,

что совершил его не по злобе, а вследствие горя, причиненного ему

преследованием, и раздражения на несправедливость инквизиторов.

XIII. Между тем последние начали против него новый процесс в Толедо;

они велели арестовать его жену, которую они подозревали в пособничестве к

его бегству, мать и шесть или семь друзей, помогавших ему убежать.

Бернардино представил папе, что имел низшее посвящение, что женился на

девственнице, следовательно, под суден церковной юрисдикции, и просил, чтобы

его дело рассматривалось в Риме. Папа решил, что в случае согласия

родственников убитого оказать ему милость он будет оправдан и возвращен. В

то же время папа предписал толедским инквизиторам не вмешиваться в процесс и

выпустить на свободу узников, для которых он назначил комиссаров. Буллы были

перехвачены инквизиторами. Тогда Бернардино представил папе, что в Испании

не найдется никого, кто посмел бы противиться инквизиторам, и что с этой

поры ему кажется неотложным перенос в Рим всех процессов и окончательное

решение их.

XIV. Его Святейшество приказал оформить этот доклад; сообщенное

оказалось так верно, что папа запретил кардиналу Адриану и инквизиторам

заниматься процессом Бернардино. Джироламо де Льимучиис, епископ Асколи,

аудитор апостолической камеры, 19 июля 1519 года выпустил послание,

предписывающее толедским инквизиторам тотчас же выпустить на свободу узников

и восстановить их в правах владения имуществом, а в случае неисполнения

приказывал явиться к нему на суд в двухмесячный срок под угрозой отлучения,

отрешения от должности и лишения бенефиций.

XV. Инквизиторы отказались повиноваться. Тогда Джироламо де Льимучиис

отлучил их, и они лишились должности в силу папской буллы, которая была еще

действительной 22 апреля 1522 года, когда Карл V, говоря об этом деле своему

послу, уверял, что они с давнего времени находятся под бременем анафемы за

исполнение своего долга, как он об этом хорошо осведомлен, и, какие бы

усилия они ни прилагали для достижения суда над собою через комиссию, папа

постоянно отвечал отказом, что срамило святой трибунал. Он поручал послу

поговорить об этом с Его Святейшеством и просить покончить со

злоупотреблением. Посол говорил об этом с папою и 31 мая писал своему

государю, что ничего не добился, и Его Святейшество жалуется, что

инквизиторы совершают несправедливости. Посол возобновил свои настояния, и

папа согласился через год освободить инквизиторов от всякой вины; дон Хуан

де Мануэль уведомил об этом Карла V 25 сентября того же года.

XVI. Бернардино Диас получил прощение от родственников убитого, и

свобода была возвращена ему, как и другим узникам. Это дело принадлежит к

числу немногих, в коих римская курия показала свою твердость; немало

посодействовало этому решение отправиться в Рим, принятое обвиняемым. Другие

обвиняемые также обратились к покровительству святого престола. О некоторых

из них я расскажу.

XVII. Севильские инквизиторы начали процесс Диего де Лас Касаса, его

братьев Франсиско и Хуана, их жен, отцов этих жен и других родственников.

Они все были арестованы, кроме Диего, который бежал в Рим и принес жалобу на

судей. Папа запретил инквизиторам Севильи расследовать дело Диего и его

семьи. Он поручил кардиналу Адриану самому разобрать его при помощи епископа

Канарских островов, который был тогда в Севилье, и не прибегать к содействию

других лиц. В то же время он решил выпустить на свободу Франсиско и Хуана де

Лас Касаса по представлении ими поручительства в явке к кардиналу и к

епископу, которые должны разрешить избрать себе адвокатов и попечителей для

занятия их защитой.

XVIII. Король, узнав об этом, велел приостановить исполнение бреве, как

будто оно должно было компрометировать доверие к инквизиции. 30 апреля 1519

года он предписал Карросу, тогдашнему своему послу, просить папу вернуть

инквизиции пользование ее правами, потому что Диэго де Лас Касас менее кого

бы то ни было может жаловаться: ведь он добился покровительства кардинала и

достиг того, что инквизиторам Севильи был дан в помощь в качестве судьи

епископ Канарских островов и что, в случае сомнения или разногласия в

мнениях, процессы будут разбираться в верховном совете. Каррос не мог

добиться того, о чем просил от имени императора.

XIX. 22 апреля 1520 года он поручил своему преемнику дону Хуану де

Мануэлю, владетелю Бельмонте, просить у папы тайного приказа, обязывающего

Лас Касаса покинуть Рим и запрещающего ему вмешиваться, как он это делал, в

не касающиеся его дела, под угрозой сурового наказания, потому что известно,

что он был агентом арагонцев и каталонцев и употреблял подарки и

значительные денежные суммы для подкупа тех членов римской курии, которым

были поручены дела инквизиции. Этот инцидент дал повод ко многим дебатам.

Наконец было решено, что кардинал Адриан и апостолический нунций возьмутся

за расследование процесса Лас Касаса и других членов его семьи без

вмешательства инквизиторов Севильи, потому что они совершили великие

несправедливости. Дон Хуан де Мануэль уведомил Карла V, это обстоятельство

изложено также в бреве от 20 января 1521 года. Результатом процесса явился

приговор, объявлявший подсудимых заподозренными в ереси в малейшей степени.

XX. Педро де Вильясис, приемщик имущества инквизиции, неоднократно

грубо обращался с Франсиско де Кармо-ной из Севильи. Последний представил

жалобу кардиналу, который наказал обидчика. Вильясис, которому все пути

инквизиции были хорошо знакомы, тайно замыслил его гибель и велел арестовать

не только Франсиско де Кармону, но и его мать Беатрису Мартинес и некоторых

других родственников как вознамерившихся его убить и следивших за ним для

исполнения своего намерения. Кардинал Тортосы, узнав, что севильские

инквизиторы были врагами Франсиско де Кармоны и что этот мотив привел их к

аресту братьев и сестер Беатрисы, его матери, перенес дело в свой трибунал.

Когда Франсиско вскоре стало известно, что кардинал должен сопровождать

императора в Германию, он просил папу запретить инквизиторам завладеть его

процессом. Папа заявил в своем бреве от 26 сентября 1520 года, что в случае

отъезда в путешествие кардинала он назначит лицо по своему выбору для

исполнения обязанностей главного инквизитора. Это предположение не

осуществилось, и подсудимые были оправданы.

XXI. Луис Альварес де Сан-Педро из Гвадалахары, не владеющий своими

членами, был ввергнут в секретную тюрьму инквизиции и апеллировал оттуда к

папе. Он говорил, что толедские инквизиторы, ослепленные ненавистью, вняли

клевете, чтобы преследовать его. Он просил папу отнять у них расследование

дела, поручить его главному инквизитору, а пока приказать, чтобы его

перевели в монастырь или в какое-нибудь приличное место, пребывание в коем

не было бы для него так тягостно, как тюрьма святого трибунала, куда его

заключили, и которое было бы просто домом предварительного заключения. Папа

даровал Альваресу просимое бреве от 28 декабря 1520 года; он был примирен с

Церковью в силу приговора кардинала. Несколько времени спустя, снова

преследуемый инквизиторами, Альварес был вынужден бежать в Рим. Папа перенес

к себе дело обвиняемого. Хотя Карл V поручил послу в Риме просить выдачи

Альвареса инквизиторам, папа настоял на своем решении; Альварес вывернулся

из этого дела так же удачно, как и в первый раз. Какой жестокостью было

заключение в тюрьму паралитика! Какой контраст между этой суровостью,

которую ничто не может оправдать, и выставлением напоказ человечности и

сострадания, которые встречаешь на каждой странице в истории этого

трибунала!

XXII. Эта политика не ускользнула от внимания Льва X. Поэтому он

постоянно отказывал в согласии на просьбу Карла V о перенесении дела

Фернандо Арагонского, своего врача, и его жены, а также другого процесса,

возбужденного против памяти и доброго имени Хуана де Коваррувиаса, который

был его товарищем по учению. Он отлично знал, как легко отыскать в Испании

лжесвидетелей, когда имеют в виду привести в исполнение какой-либо план

мести. Это побудило его поручить кардиналу-инквизитору в бреве от 14 декабря

1518 года преследовать их уголовным судом и выдавать светским судьям, чтобы

покарать виновных смертной казнью. Несмотря на этот папский приказ и

несмотря на то, что случаи пользования этой мерой представлялись

неоднократно, к ней, кажется, никогда не прибегали.

XXIII. Столь же основательно могли тогда жаловаться на злоупотребления,

совершавшиеся в инквизиции Майорки по вине некоторых из ее слуг. Впрочем,

везде и повсюду происходило одно и то же. На острове Майорка дело зашло так

далеко, что в 1521 году составился заговор против прокурора. Один житель,

знавший об этом намерении, сообщил священнику, получив обещание скрыть его

имя; но священник, желая предупредить ютовящееся преступление, известил дома

Арнольдо Альбертино, декана инквцзиторов. Когда незнакомец явился к

прокурору, как бы для того, чтобы пригласить его пойти вместе по делу тайной

благотворительности, в котором он должен дать отчет, прокурор принял его в

своем доме в присутствии других лиц и отказался идти с ним.

XXIV. Инквизитор Альбертино захотел обязать священника назвать

человека, открывшего заговор, и дважды требовал этого. Не желая вступать на

путь церковных наказаний, Альбертино по поводу его отказа запросил кардинала

Адриана и установил свое мнение насчет мотивов запроса, которое затем

напечатал вместе с ответом главы святого трибунала, сущность которого

состояла в том, что естественная тайна, хотя она была обещана и принята, не

связывает, когда она может вредить третьему лицу; это в настоящем случае

обязывало священника открыть ее, хотя судье запрещалось пользоваться ею

против кого бы то ни было, если только общественная молва или какой-нибудь

другой новый случай не установит улики проступка.

XXV. Вторая часть ответа не кажется мне справедливой, так как вреда для

третьего лица нечего было более бояться; впрочем, решение изменить доверию

должно было устранить впредь желание делать другие разоблачения. Альбертино,

удерживаясь от применения церковных наказаний, повел себя благоразумно, но

ударился в противоположность, стараясь открыть то, чего не следовало

говорить. Этот декан инквизиции был впоследствии епископом Пати и даже

временным (par interim) вице-королем Сицилии. В 1524 году он составил

комментарии под заглавием О еретиках и напечатал их в 1534 году вместе с

вышеупомянутым запросом. Они были посвящены дому Альфонсо Манрике, главному

инквизитору.

XXVI. Неудивительно, что инквизитор писал против еретиков, как сделал

это Альбертино. Этот предмет занимал умы со времени проникновения

лютеранства [466], уже осужденного в Испании с 1521 года, так как 20 марта

этого года папа адресовал два бреве - одно главнокомандующему, а другое

адмиралу Кастилии, которые управляли королевством во время отсутствия Карла

V, чтобы посоветовать им не допускать к ввозу в страну ни одного сочинения

Лютера и его защитников. 7 апреля кардинал Адриан поручил инквизиторам

арестовывать все сочинения, какие только можно было найти. Эта мера была

затем принята в 1523 году, и коррехидор [467] Гипускоа [468] получил приказ

помогать в этом случае вооруженной силой должностным лицам инквизиции.

XXVII. Лев X умер 10 декабря 1521 года, и кардинал Адриан стал его

преемником 9 января 1522 года. Он сохранил звание инквизитора Испании до 10

сентября 1523 года, когда облек этим титулом и правами дома Альфонсо

Манрике, бывшего епископа Кордовы и Бадахоса, а тогда архиепископа Севильи,

со смерти второго главного инквизитора дома Диего Десы, происшедшей 9 июня

1522 года.

XXVIII. Адриан учредил в Америке второй трибунал инквизиции и

распространил его юрисдикцию на Вест-Индию и океанские острова.

XXIX. Испанцы очень далеки от мысли воздавать похвалу главному

инквизитору Адриану, как это делал Лев X, говоря, будто он был добр до такой

степени, что позволял инквизиторам злоупотреблять его слабостью для

совершения кучи несправедливостей {См. бреве от 12 октября 1519 года.}, так

как такое положение причинило величайшие бедствия Испании. Если бы он не

оказывал им безграничного доверия и не обманывал Карла V насчет поведения

инквизиторов, император преобразовал бы трибунал, как он обещал это

кастильцам и арагонцам на собраниях кортесов в Вальядолиде и Сарагосе, и оба

королевства избегли бы страшных бедствий. Так опять подтверждается, что

участь нации зависит часто от комбинаций самых непредвиденных и нисколько не

зависящих от человеческой мудрости!

Глава XII

Поиск по сайту: