ИСТОРИЯ ОДНОЙ КОРДОВСКОЙ МОНАХИНИ, КОТОРАЯ СЛЫЛА ЗА ВЕЛИКУЮ СВЯТУЮ

I. Магдалена Делакрус (то есть Крестная [709]), монахиня ордена св.

Франциска, из монастыря Св. Елизаветы в Кордове, родилась в Агиларе [710] от

бедных родителей около 1487 года, постриглась в монашество в 1504 году и

приобрела в короткий срок большую репутацию святости. Она была назначена

игуменьей в 1533 году, была переизбрана в 1536 и в 1539 годах. В 1542 году

она не была вновь выбрана. Обман был разоблачен, и 1 января 1544 года она

была заключена в секретную тюрьму кордовской инквизиции. Прежде чем

рассказать ее процесс, я дам несколько подробностей насчет мнения о ее

святости, составившегося в продолжение тридцати восьми лет, цитируя

показание, данное на процессе одним свидетелем, лицом почтенным и

заслуженным, который выражается следующим образом:

II. "Хорошая репутация, установившаяся повсюду за Магдаленой,

считавшаяся каждым справедливой в течение столь долгого времени, внушила мне

желание познакомиться с Магдаленой в ту пору, когда рассказы о ней

возбуждали мое удивление и когда я слышал, как все говорят о ее святости,

причем не только народ, но и лица, пользующиеся величайшим уважением, как,

например, кардиналы, архиепископы, епископы, герцоги, графы, большие

господа, ученые, монахи разных орденов. Особенное впечатление произвело на

меня известие, что кардинал Севильи дом Альфонсо Манрике прибыл в Кордову,

чтобы видеть ее в монастыре; в своих письмах он называл ее своей любезнейшей

дщерью и поручал себя ее молитвам. Кордовские инквизиторы выражали ей

большое уважение, а кардинал Киньонес, генерал францисканских монахов,

нарочно пропутешествовал из Рима, по общему мнению, лишь для того, чтобы

видеться и беседовать с сестрой Магдаленой Делакрус. Я узнал также, что

прибыл Джованни Реджио, нунций римской курии, желавший удовлетворить свою

любознательность. Наша императрица послала свой портрет, который и теперь

находится в монастыре, чтобы Магдалена вспоминала о ней в молитвах. К этому

портрету были приложены чепчик и крестильная сорочка принца Филиппа, которые

Магдалена должна была благословить; государыня [711] называла ее в своих

письмах своей любезнейшей матерью и счастливейшим творением в мире. О ней

говорили почти во всем христианстве, и не возникало ни малейшего сомнения ни

в ее заслугах, ни в ее святости. Проповедники хвалили ее с кафедр; каждый

воздавал ей тот же почет и публично и наедине. Она была предметом самой

нежной привязанности всех духовников братства и провинциалов ордена. Лица,

наиболее преуспевшие на пути благочестия, признавали в Магдалене Делакрус

новый способ жить свято... На самом деле, она была приветлива ко всем,

непритязательно милосердна, сострадательна и подавала такой хороший пример,

что склоняла всех к служению Богу, ее беседа привела множество людей к

принятию духовной жизни; ее ловкость в ведении дел была так удивительна, что

со всех сторон приходили к ней за советом, и ее монастырь мог быть сравнен с

канцелярией".

III. Другие свидетели, рассказывавшие то же, говорили также о ее

духовных экстазах и восторженности. Они приводили ее пророчества и

предвещания, между прочим о смерти маркиза де Вильены; о посылке

кардинальской шляпы Киньонесу, генералу ее ордена; о пленении французского

короля Франциска I и о его браке с вдовствующей королевой Португалии,

сестрой императора Карла V. Все эти обстоятельства побудили напечатать

жизнеописание сестры Магдалены Делакрус, которую затем принуждены были

спрятать, не желая ее сжечь.

IV. Магдалена появилась 3 мая 1546 года на своем аутодафе; здесь

произнесли окончательный приговор, после чего секретарь прочел публично

экстракт процесса. Там было сказано, что Магдалена Делакрус показала на

исповеди следующее: когда было пять лет от роду, ей явился демон под видом

светлого ангела и возвестил, что она будет великою святою, увещевая ее с

этой минуты вести набожную жизнь. Демон впоследствии несколько раз повторял

свои явления; однажды он явился в образе распятого Иисуса Христа и велел ей

распятьcя подобно ему, что она и исполнила при помощи гвоздей, вколоченных в

стену. Когда злой ангел приказал последовать ему, она повиновалась, но упала

на землю и сломала два ребра. Дьявол исцелил ее, прикидываясь Иисусом

Христом. В семилетнем возрасте демон продолжал ее обманывать; он увещевал

вести более строгую жизнь. Одушевленная величайшим рвением, она однажды

ночью вышла из отцовского дома и удалилась в грот в окрестности города

Агилара с намерением жить там отшельницей. На следующий день она увидала

себя вернувшейся, неизвестно как, в родительский дом. В другой раз демон

(постоянно выдававший себя за Иисуса Христа) сделал ее своей супругой и в

знак брачного союза ударил по двум ее пальцам, говоря, что они не вырастут

больше (это потом оправдалось), и обязал ее рассказывать об этом случае как

о чуде. В двенадцатилетнем возрасте она уже слыла за святую. Для сохранения

этой репутации она творила много добрых дел и ложных чудес. Она видела тогда

демонов, принимавших вид многих святых, которых почитала с особенной

набожностью, среди них св. Иеронима, св. Доминика, св. Франциска и св.

Антония [712]. Она вставала на колени в их присутствии, полагая, что она

находится перед этими самыми святыми. Иногда ей казалось, что она видит

Святую Троицу и другие необыкновенные вещи, и все это увеличивало ее желание

прослыть за святую.

V. Когда эта суетность стала господствующей в ее душе, демон явился ей

в виде прекрасного юноши и сказал, что он один из серафимов, спадших с неба,

и поддерживал с ней общение с ее пятилетнего возраста. Его имя было Бальбан.

Он имел товарища по имени Питон [713]. Он вразумил ее, что, настойчиво ведя

начатую ею жизнь, она может наслаждаться вместе с ним всеми удовольствиями,

мысль о которых поймет ее дух, и что он возьмется за увеличение репутации

святости, уже достигнутой ею. Магдалена согласилась на это предложение с

условием, что не получит вечного осуждения; Бальбан без колебаний обещал ей

это. За обещанием последовал формальный договор с демоном, которым она

обязывалась следовать его советам. С этой минуты демон служил ей инкубом до

дня внесудебной исповеди в монастыре, то есть до 1543 года. Однажды демон

явился ей под видом черного и безобразного человека. Испуганная видением,

она закричала: "Иисусе!" - и это обратило сатану в бегство. Но он не

замедлил появиться снова, горячо упрекал ее за недоверие и, наконец,

помирился с ней после того, как она обещала не пугаться больше, когда он

появится в том же виде, что потом бывало несколько раз.

VI. Принявши монашество, когда уже репутация ее святости была прочно

установлена, она обыкновенно кликала в момент принятия причастия и

симулировала экстазы, принимаемые другими монахинями за настоящие. Во время

одного из этих восторгов ей воткнули булавки в ноги, чтобы увидать, будет ли

ей больно. Она испытала, действительно, сильную боль, но не созналась в

этом, чтобы не повредить составленному о ней хорошему мнению. Этот же мотив

побуждал ее несколько раз распинаться в своей келье, наносить себе раны в

руки, в ноги и в ребра, чтобы показывать их потом в праздничные дни.

VII. С помощью своего демона она по временам выходила из своего

монастыря, приходила во францисканский или другой монастырь; видела

происходившее там и затем рассказывала об этом, чтобы заставить верить, что

она имела видение сокровенного. Однажды она была в Риме, где слушала мессу и

причастилась от руки священника, бывшего в состоянии смертного греха. Во

время этих отлучек не замечали ее отсутствия в монастыре, потому что тогда

Питон, друг Бальбана, принимал вид Магдалены и везде появлялся вместо нее.

Демон сообщал ей разные вещи, которые потом происходили, например, плен

короля Франции, его брак с инфантой Элеонорой Испанской, войны коммун [714].

Однако не всегда предвещание сбывалось. Однажды Бапьбан предложил ей одно

бесчестное дело; она резко отказалась. Это привело его в такой гнев, что он

высоко поднял ее и бросил на землю, и она в тяжелом состоянии была принесена

в свою келью.

VIII. Однажды, находясь вместе с монахинями, она воскликнула: "Святая

Мария, спаси меня!" [715] Ее спросили о причине такой молитвы. Она отвечала,

что только что явилась ей одна душа из чистилища, умоляя о помощи и крича:

"Спаси меня, Магдалена!" Это и заставило ее обратиться с молитвой к

Богоматери.

IX. В то время как репутация ее святости была прочно установлена, она

уверила монахинь и других лиц, что в день Благовещения Пресвятой Деве она

зачала от Духа Святого младенца Иисуса и родила его в день Рождества. Она

обернула его своими волосами, которые из черных стали рыжими. Дитя покинуло

ее несколько времени спустя. Ее волосы желали иметь как реликвию, и она

раздавала их многим лицам.

X. Она убеждала тех, кто обыкновенно ее видел, что многие священники и

монахи содержали любовниц, не оскорбляя Бога, потому что не было греха их

иметь.

XI. Разным лицам она советовала есть мясо в дни воздержания, а других

побуждала работать в праздничные дни, уверяя, что это не запрещено.

XII. Однажды, когда она была на хорах с монахинями, ее демон вошел под

видом голубя и сел около ее уха. Она сказала монахиням, что это Дух Святой,

и тогда они простерлись для поклонения.

XIII. Однажды Бальбан предупредил ее, что одно значительное лицо,

которого неприязнь государя делала несчастным, придет к ней просить совета,

что ему делать; его следует весьма утешить и обещать, что она помолится за

него, потому что, по его словам, этот человек был слугою Бальбана. Несколько

дней спустя посещение действительно произошло, и Магдалена поступила по

совету демона.

XIV. Она пожелала уверять, что в течение одиннадцати лет она ничего не

ела и что всю ее пищу составляла святая евхаристия. Утверждение ложное,

потому что в продолжение семи первых лет она тайком ела хлеб и пила воду,

принесенные некоторыми доверенными монахинями, а в течение остальных четырех

лет ела разные вещи, которые могли ей доставить.

XV. Она признала много других мнимых откровений и явлений демонов,

святых, душ, много ложных пророчеств, притворных исцелений и, наконец,

других фактов, которые я не должен включать сюда, но которые доказывают все

злоупотребления, совершенные Магдаленой (для всеобщего обмана), чтобы

укрепить приобретенную ею репутацию святости.

XVI. Она была жертвою иллюзии своих детских лет и затем стала очень

ловкой обманщицей. В самом деле, какими способностями она должна была

обладать, чтобы в течение тридцати восьми лет поддерживать составленное о

ней мнение, которое было бы даже поддержано ею в течение всей жизни, если бы

она не старалась убедить, что нуждалась для питания только в евхаристическом

хлебе!

XVII. Эта претензия стала подводным камнем ее лицемерия. Некоторые

монахини, возымев подозрение насчет ее поступков, стали наблюдать за ней и

открыли все в последний год, когда она была игуменьей. Очень понятно, что

среди них были недовольные избранием Магдалены в игуменьи столько раз.

Имевшие притязание и надежду встать на ее место внимательно следили за ее

поведением, и старание, употребленное ими для наблюдения за ней, открыло

истину. Они уведомили об этом провинциала, настоятеля духовников, которые

отвергли все сказанное как клевету. В день избрания новой игуменьи монахини

одержали верх над партией, желавшей назначить Магдалену, и выбор пал на одну

из них. Это было в 1542 году. До тех пор милостыни, приносимые Магдалене,

были огромны; она употребляла их в пользу монастыря, который она почти

заново перестроила. Когда она перестала быть во главе учреждения, она

располагала по своему желанию посылаемыми дарами, потому что дарители

предоставляли ей употребление приношений, приличное случаю.

XVIII. В 1543 году Магдалена серьезно заболела. Тогда она письменно и

словесно призналась в своих измышлениях для обмана мирян и общины.

Подробности этой исповеди находятся в письме одной монахини этого монастыря,

написанном 30 января 1544 года. В нем мы читаем, что врач, отчаявшись помочь

ей в ее положении, предупредил, что она должна готовиться к смерти. Когда

явился духовник для подготовки ее к принятию таинства, Магдалена была

охвачена конвульсивным сотрясением, сила которого испугала всех. Она просила

его прийти на другой день утром. Так как конвульсии возобновились и на

другой и на третий день, духовник подумал, что эти дрожания имеют

сверхъестественную причину, и стал ее отчитывать [716]. Сила заклинания

принудила демона говорить устами Магдалены. Он сказал, что он серафим; у

него есть товарищ и несколько легионов, покорных ему; он обитал в теле

Магдалены и обладал ею почти со времени ее рождения, решившись не покидать

ее, потому что она ему принадлежала, и он надеялся унести ее с собою в ад.

Духовник собрал всех монахинь и в их присутствии обратился с увещанием к

больной. Магдалена заявила тогда, что в ней было несколько демонов со

времени детства и что она сохраняла их добровольно с тринадцатилетнего

возраста вследствие договора, заключенного с дьяволом, причем он обязался

помочь ей прослыть святою. Она насказала множество необычайных и

изумительных вещей, из которых я передал главные. Духовник записал все это и

сообщил прелату-провинциалу, который явился к больной в сопровождении

нескольких других монахов перед праздником Рождества 1543 года. Кордовские

инквизиторы, осведомившись о происшедшем, изъявили претензию, что

расследование этого дела принадлежит исключительно им. В это время

провинциал, приняв на себя обязанность преподать тайны Магдалене, велел ей

подписать в келье показание, в котором она открывала множество своих

обманов. Магдалена приняла напутственное причастие (viaticum) и

возблагодарила Бога за то, что она могла исполнить это без особенных внешних

помех, хотя и сомневалась, чтобы Бог явил к ней милосердие. По удалении

монахов Магдалена осталась наедине с монахиней, которая рассказала в письме

все происшедшее, и продолжала оставаться с нею для приготовления всего

необходимого для соборования [717], которое надлежало ей преподать. Больная

сказала ей, что чувствует себя лучше, выразила сильное желание есть и

настоятельно просила дать ей чего-нибудь для утоления голода. Когда монахиня

принесла ей несколько кушаний, Магдалена с удовольствием почувствовала, что

к ней возвращается жизнь. Когда духовник вошел в ее комнату, она захотела

продолжать свою исповедь устно. Духовник расположился записывать в

присутствии брата Педро де Вергары, но Магдалена, начав говорить, отреклась

от всего сказанного ею раньше. Это побудило монахов удалиться в

недовольстве. Монахи стали увещевать Магдалену откровенно высказаться для

собственного спокойствия. Она обещала это. Духовник сделал тогда вид, что

отослал всех монахинь, между тем как они устроились в месте, откуда могли

слышать все, не будучи замечены больною. Магдалена показала многое. Духовник

записал ее показания и заставил ее обещать подписать их в присутствии всех

монахинь. Монахини тотчас пришли. При их приближении дрожания и конвульсии

Магдалены возобновились. Духовник прибег к заклинаниям. Дьявол снова

заговорил и уверил, что он еще владеет личностью Магдалены. Наконец, 24

декабря в присутствии провинциала больная возобновила и спокойно подтвердила

признания, сделанные ею. Сбиры инквизиции взяли ее и отвели в секретную

тюрьму святого трибунала.

XIX. Магдалена была приговорена к выходу из тюрьмы в одежде монахини,

без покрывала, с веревкой на шее, с кляпом во рту, с зажженной свечой в

руках. Она должна была отправиться в таком виде в кордовский собор, где был

приготовлен помост для церемонии ее аутодафе, на котором ей надлежало

выслушать чтение приговора и его мотивов и обычную проповедь. Затем ее

должны были заключить в женский монастырь ордена св. Франциска, вне города,

где она проведет остаток жизни без покрывала, без права голосования и

появления в собраниях общины. Каждую пятницу она должна была есть в

трапезной наряду с епитимийными монахинями, никогда ни с кем не говорить,

кроме монахинь общины, духовника и прелата, без специального позволения

инквизиции. Причащаться ей разрешалось раз в три года, кроме случая тяжкой

болезни. Если она не исполнит какой-либо статьи из своего приговора, она

должна быть рассматриваема как вновь отрекшаяся от святой католической веры.

XX. Вот приговор, содержание которого не стоит, по моему мнению, ни в

каком соответствии с преступлениями, его мотивировавшими, если сравнить его

с приговорами, выносимыми иногда против обвиняемого в поддержке еретического

предположения, хотя преступление его было плохо доказано, заверено

свидетелями, несогласными между собой, и отрицаемо подсудимым.

Эта женщина, уличенная в обмане и в неправильном употреблении

доверенных ей приношений, виновная во всех отношениях, ускользает от

правосудия без другого наказания, кроме краткого выставления напоказ, - ибо

заключение, будучи обыкновенным состоянием монахини, не может

рассматриваться как наказание для Магдалены. Между тем много людей,

прославившихся своими добродетелями, стали жертвами инквизиции за простое

заблуждение разума, которое часто имело ту реальность, какую придало ему

невежество квалификаторов.

XXI. Если бы мне надо было голосовать за учреждение трибунала

инквизиции с уставами и распорядками, похожими на действовавшие в испанской

инквизиции, я признаюсь, что пожелал бы подвергнуть ему только людей,

подобных Магдалене Делакрус. В делах такого свойства всегда встречаются,

более или менее, те же обстоятельства; во все времена процессы этого рода

кончаются результатами не менее несправедливыми. Если бы я был инквизитором,

я подал бы голос за заключение Магдалены в доме женщин дурного поведения,

которым бы поручил ежедневно бичевать ее плетью [718], пока не выйдут из нее

серафим Бальбан, его товарищ Питон и все легионы дьяволов, которых обманщица

даже во время своих признаний имела будто бы внутри себя, между тем как

настоящими демонами были два смертных греха ее: гордость и сладострастие.

XXII. Процесс Магдалены Делакрус сделал менее чести совету инквизиции,

чем указ, адресованный провинциальным трибуналам 18 июля 1541 года, в

котором было сказано: если обвиняемый, приговоренный к выдаче светской

власти как нераскаянный, обратится, так что не будет сомнения в его

раскаянии, он не будет отпущен, чтобы подвергнуться смертной казни, и

инквизиторы допустят его к примирению с Церковью и к епитимье. Эта мера не

могла, однако, применяться к осужденным за вторичное отречение, ибо

единственная милость, какую уставы даруют кающемуся рецидивисту,

ограничивается тем, что его не сжигают живым, а лишают жизни другим

способом, который предполагается менее ужасным.

XXIII. Кардинал Тавера, шестой главный инквизитор, умер 1 августа 1545

года. Он был племянником второго великого инквизитора Десы, преемника

Торквемады. При его смерти число трибуналов было одинаково с тем, какое

было, когда он стал во главе инквизиции. Действительно, он восстановил

хаэнский трибунал, но зато наваррский был упразднен, и его округ был

соединен с калаорской инквизицией.

XXIV. Счет жертв инквизиции, установленный для эпохи главного

инквизитора Манрике, дает за семь лет службы Таверы семь тысяч семьсот

двадцать лиц осужденных и наказанных. Семьсот сорок были сожжены живыми и

четыреста двадцать в изображении. Остальные, в количестве пяти тысяч

четырехсот шестьдесяти, подверглись различным епитимьям. Таким образом,

можно допустить приблизительно, что каждый трибунал приговаривал ежегодно

восемь человек первой категории, четырех - второй и сорок - третьей. Я не

сомневаюсь, что число их было значительно больше. Однако, верный моей

системе беспристрастия, я предпочитаю держаться более умеренного счета.

Глава XVII

Поиск по сайту: