ТРЕТЬЯ ЭПОХА - ОТ VIII ВЕКА ДО ПЕРВОСВЯЩЕННИЧЕСТВА ГРИГОРИЯ VII

I. В IV, V, VI и VII веках духовенство получило от императоров и

королей множество привилегий, и в некоторых особых случаях судебная власть

стала правом епископата. Эти приобретения и лжедекреталии, появившиеся в

VIII веке [39], освященные, так сказать, почти всеобщим невежеством,

последовавшим за вторжением варваров, доставили римским первосвященникам

такое влияние на христианские народы, что все вообразили, будто папский

авторитет безграничен и звание наместника Иисуса Христа дает ему право

повсюду приказывать все, что ему заблагорассудится, не только в делах

церкви, но и в делах исключительно светских.

II. В 726 году, когда римляне выгнали своего последнего герцога

Василия, папа Григорий II [40] завладел гражданским управлением Рима и

получил помощь от палатного мэра [41] Карла Мартелла [42] против

лангобардского короля [43], который хотел владычествовать в этой столице.

Его преемник Григорий III [44], который также нуждался в помощи Мартелла,

думал получить ее, предложив ему звание римского патриция, как будто бы он

имел право раздавать это звание. Захария [45], вступивший на престол св.

Петра в 741 году, в трактатах, заключенных им с лангобардским королем,

держал себя как светский владыка. Узнав о событиях, происходивших во

Франции, он в силу власти, которой считал себя облеченным, разрешил Пипину

[46], сыну Карла Мартелла, принять титул короля Франции, лишив этого титула

Хильдерика III, законного государя [47]. Он послал к Пипину и его брату

Карломану [48] священника Сергия, чтобы запретить им войну против Одилона

[49], герцога Баварии. Стефан II [50], избранный папою в 752 году, поехал во

Францию, короновал там Пипина как законного государя монархии и употребил

помощь, оказанную этим государем, на сохранение своей светской власти над

Римом против лангобардского короля Астольфа [51], намеревавшегося лишить его

этой власти. Наконец, Лев III [52] в день Рождества 800 года восстановил

Западную Римскую империю, возложив императорскую корону на голову Карла

Великого [53]. При этом торжестве, происходившем в Риме, Карл был

провозглашен первым императором восстановленной монархии.

III. Когда папы почувствовали себя в состоянии оказывать столь большое

влияние на общественное мнение, они стали употреблять его, смотря по

обстоятельствам, для сохранения и расширения своего владычества. Пипин и

Карл Великий, которые так превосходно служили папской политике, не

предвидели, как пагубен будет для их преемников пример, который они давали,

склоняя Стефана II освободить французов от присяги в верности Хильдерику III

и короновать Пипина. Эта церемония состоялась 28 июля 754 года в Сен-Дени

[54]. После установления доктрины, что папам принадлежит право освобождать

подданных от присяги в верности, все короли, очевидно, должны были оказаться

в необходимости угождать папам, чтобы не подвергнуться опасности в один

прекрасный день разделить участь Хильдерика III. Последующие события нам

покажут, насколько доктрина была благоприятна для учреждения инквизиции.

IV. Другое мнение, утвердившееся в эти времена невежества, не меньше

повлияло на усиление папского могущества и на судьбы инквизиции. Создалось

убеждение, что отлучение от Церкви само по себе производит все последствия,

связанные с бесчестием, не только для христианина, которого оно поражает, но

и для всех, кто с ним имеет какое-либо общение. До этой поры отлучение от

Церкви направлялось лишь против еретиков; теперь сами гражданские законы

стали подвергать виновных бесчестию, и христиане поверили, что каждый

отлученный - опозоренный человек. Большинство людей принадлежало к тем

варварам, у которых сохранилось учение друидов [55], по которому галлам

запрещалось приходить на помощь тому, кого эти жрецы отлучили как

нечестивого и ненавистного богам; даже запрещалось иметь с ним общение под

страхом считаться согрешившим перед небом и недостойным общества людей

{Цезарь. О галльской войне. Кн. 6. Гл. 13.}. Христианские священники,

заставшие этот взгляд установившимся, сочли ненужным бороться с ним, потому

что он давал особую силу церковным отлучениям. Таким образом, соединяя это

верование с верой в свою власть освобождать народы от присяги на верность

государям, папы в результате получали в свое распоряжение самые

могущественные средства для низвержения королей, когда те отказывались слепо

повиноваться их велениям. К счастью, папы средневековья не додумались еще до

установления особых лиц, на которых бы возлагалась обязанность

удостоверяться в правоверии христиан. Вследствие этого продолжали следовать

прежнему правилу церкви по отношению к еретикам, прилагая усилия к их

обращению либо путем частных собеседований, либо чтением и сообщением

сочинений, в которых излагалось здравое учение; но когда эти средства

оказывались недостаточны, еретики осуждались то соборами, то властью

епископов.

V. Феликс, епископ города Урхеля [56] в Испании, вместе с Элипандом,

архиепископом Толедским, впали в ересь, утверждая, что Иисус Христос как

человек является сыном Божиим лишь по усыновлению. Феликс вернулся к

церковной вере, но спустя некоторое время впал вновь в ту же ересь, хотя и

произнес свое отречение на Регенсбургском соборе в 792 году и в Риме перед

папой Адрианом [57]. Франкфуртский [58] собор 794 года осудил его; его

взгляды были опровергнуты разными испанскими богословами, между прочим

Этерием из Осмы и Беатом де Льеваной. Такое поведение Феликса, как это

видно, заслуживало большого порицания; однако на соборе 799 года в Риме к

нему было выказано такое уважение, что папа Лев III не захотел отлучить его

от Церкви безусловно и произнес против него анафему лишь на тот случай, если

бы он отказался вторично отречься от ереси. В том же году Карл Великий

поручил нескольким епископам и аббатам вернуть Феликса к церковному

единению. Богословам удалось это предприятие, и епископ Феликс вторично

отрекся от ереси на соборе в Ахене [59], не понеся другого наказания, кроме

низложения и лишения епископского сана {См.: Общее собрание; Флери.

Церковная история. Кн. 45.}.

VI. Император Михаил [60], вступив в 811 году на престол Восточной

империи, в первый год своего царствования возобновил все законы,

присуждавшие к смертной казни еретиков-манихеев. Патриарх Никифор [61]

указал ему, что более приличествовало бы попытаться обратить их кротостью.

Император последовал совету Никифора; но дух, царствовавший тогда в церкви,

был настолько противоположен системе умеренности, предложенной патриархом,

что игумен Феофан [62], ученость и благочестие которого прославили его,

давая в своей греческой истории отчет об этом событии, не колеблется

называть Никифора и прочих советников государя невеждами и злонамеренными

людьми. Он прибавляет, что сожжение еретиков согласуется с правилами

Евангелия, потому что не следует надеяться, чтобы они когда-нибудь

раскаялись и наложили на себя епитимью {Флери. Церковная история. Кн. 45. N

53.}.

VII. В IX веке Готескальк [63] огласил ложную доктрину о

предопределении. Гинкмар [64], архиепископ Реймсский [65], Рабан Мавр [66] и

многие другие попытались показать ему его заблуждение, но это им не удалось;

и он был осужден как упорный еретик на соборе тринадцати епископов, двух

хорепископов [67] и трех аббатов, который собрался в 849 году во Франции, в

Кьерси-сюр-Уаз [68]. На этом соборе Готескальк был лишен священства и на

основании статутов ордена св. Бенедикта [69] и канонов Агдского [70] собора

присужден к тюремному заключению и к ста ударам кнута. Он подвергся этому

наказанию в присутствии короля Франции Карла Лысого [71], который велел

сжечь его книги и заключить его самого в аббатство Овилье, Реймсской епархии

{Флери. Церковная история. Кн. 48. N 49.}.

VIII. Феодор Кринит, глава иконоборцев [72], был вызван на седьмой [73]

Вселенский собор, созванный в 869 году в Константинополе. Убедившись, что

его мнения противоположны убеждениям Церкви, он отрекся от своей ереси

вместе с несколькими другими своими сторонниками и был примирен с Церковью

без наказания. Император Василий [74], македонянин, присутствовавший на

соборе, почтил его даже лобзанием мира {Там же. Кн. 51. N40.}. Из этого

позволительно заключить: если бы церковь всегда подражала этому поведению,

ересь, вероятно, не произвела бы таких опустошений среди христиан.

IX. В 1022 году в Орлеане [75] и в некоторых других городах Франции

обнаружили еретиков, которые, по-видимому, исповедовали учение манихеев.

Этого было достаточно, чтобы смотреть на них как на таковых. В их числе был

Этьен, духовник королевы Констанции [76], супруги Роберта [77]. Этот

государь созвал в Орлеане собор под председательством архиепископа Санса

[78]. Этьен был вызван; с ним вели несколько бесед, чтобы вернуть его к

истинным убеждениям церкви. Старания епископов оказались тщетными; тогда

решили покарать этих еретиков, и те из них, которые были облечены саном

священства, были лишены его, а затем их отлучили от Церкви вместе со всеми

остальными. Король, прибывший в Орлеан, решил непосредственно после этого

предать их сожжению. До какой крайней свирепости может довести людей слепое

рвение, показывает королева, которая исповедовалась в своих грехах у ног

священника Этьена, а теперь не побоялась поднять на него руку и жестоко

ударить его по голове палкой в тот момент, когда он выходил из собора, чтоб

отправиться на место казни. Осужденные уже были охвачены пламенем, как вдруг

многие из них закричали, что заблуждались и желают подчиниться Церкви; но

было уже поздно: все сердца были закрыты для жалости {Там же. Кн. 58. N

54.}. Эти и другие примеры, которые я считаю бесполезным передавать,

показывают мнение Церкви о способе обхождения с еретиками, а также то

различие, которое делали между ними и манихеями, так как последние

предавались в руки светской власти для сожжения, в то время как не доказано,

что другие карались тою же казнью; довольствовались тем, что держали их на

примете и отбирали у них их имущество или посылали их в изгнание. Подвергали

их также тюремному заключению и наказанию кнутом, которое считалось самым

тяжелым, что и было причиной его применения к Готескальку.

X. Я считаю полезным для плана этого труда напомнить здесь о некоторых

принципах, которые также проникли в церковное управление и в то время

считались неопровержимыми истинами вследствие старания, которое некоторые

папы и епископы прилагали для их поддержания, распространения и

повсеместного их принятия. Первый принцип гласил, что следовало карать

отлучением от Церкви не только упорных еретиков, как это делалось в первые

века Церкви, но также пускать в ход это средство против всякого рода

проступков, которые считались тяжкими в глазах епископов или пап.

Злоупотребление это зашло так далеко, что сам кардинал св. Петр Дамиан

упрекал в нем папу Александра {Св. Петр Дамиан. Письмо 20.}.

XI. Согласно второму принципу отлученный от Церкви христианин, более

года упорствовавший в своем отказе смириться и просить прощения, после

канонической епитимьи считался еретиком в силу декрета, изданного папой

Захарией в IX [79] веке против тех, кто удерживал поместья церковных

владений {Письмо папы Адриана I Карлу Великому о втором Никейском соборе.}.

XII. Третий принцип, утвержденный политикой римской курии, заставлял

смотреть на преследование еретиков как на похвальное действие до такой

степени, что жаловались апостолические индульгенции за этот род преданности

делу религии как следствие доктрины, которую Иоанн VIII [80] открыто

исповедовал к концу IX века, объявляя, что умершие на войне с неверными

получают полное отпущение всех своих грехов {Письмо 144 папы Иоанна VIII.

См.: Бараний. Церковная летопись, под 882 годом. N 3.}.

XIII. Эти принципы вместе с другими, царившими издавна, образовали

сущность доктрины, приготовившей умы в течение четвертой эпохи к принятию

учреждения инквизиции, предназначенной для преследования еретиков и

отступников.

Статья четвертая

Поиск по сайту: