МЕРЫ, ПРИНЯТЫЕ ДЛЯ ОБРАЩЕНИЯ МАВРОВ И МОРИСКОВ

I.15 июля 1531 года папа адресовал дому Альфонсо Манрике (который был

уже тогда кардиналом римской Церкви) бреве, в котором он говорил, что

император просил его принять надлежащие меры к тому, чтобы с морисками

королевства Арагон обращались как со старинными (коренными) христианами,

вассалами дворян и баронов этой страны.

Для того чтобы это понять, надобно знать, что в эпоху обращения

морисков дворянам и баронам королевства дано было право получать начатки и

десятины с продуктов, извлекаемых этим народом с земельных угодий, в

возмещение аренд и доходов, потерянных через обращение их вассалов. Эта

привилегия не вполне удовлетворила их; они требовали от морисков еще личных

услуг или барщины, подати, известной под именем асофрас (azofras), и других

повинностей, уплачивавшихся жителями до их обращения. Мориски, отягощенные

оброками и исстрадавшиеся от стольких мучений, стали питать отвращение к

христианской религии и вернулись к практике и обрядам магометанства, что

требовало быстрого и энергичного врачевания. Вследствие этого папа поручил

главному инквизитору принять на себя расследование этого дела. Если

положение таково, как ему сообщили, пусть он прикажет дворянам и баронам

получать с новохристиан, их вассалов, только то, что они получают со

старинных (коренных) христиан, под угрозою отлучения и других канонических

наказаний, апеллировать против коих им запрещается.

II. Достоверно, что Карл V не нуждался в папской булле для прекращения

злоупотреблений, на которые жаловались, особенно после того, как он (по

обращении морисков Валенсии) обязался исполнить все, чего просили тогда для

морисков. Но государь был рад пользоваться инквизицией, потому что не

сомневался, что эта мера будет точно исполнена, если она будет поддержана

страхом, который инквизиция так хорошо умела всем внушать.

III. Гораздо меньше справедливости (несмотря на способ изложения) мы

встречаем в другом бреве, от 13 декабря 1532 года, в котором папа говорит,

что он узнал из донесений кардинала Манрике о плохом положении религии у

морисков Арагона по вине епархиальных епископов, пренебрегших их

наставлением. Вследствие этого он приказывает кардиналу-инквизитору

построить и освятить церкви во всех епархиях и городах Арагона, где живут

мориски; учредить при них приходы; наделить их десятинами, начатками и

другими доходами; основать должности приходских настоятелей и викариев,

бенефиции и капеллы; назначить туда лиц, способных занимать эти должности, и

наблюдать, чтобы их главнейшей заботой было преподание морискам таинств и

обучение их Катехизису.

IV. Можно ли допустить, что все епископы небрежно относились к

наставлению морисков, чтобы в результате без протеста лишиться естественных

прав епископата, к стыду их личного сана? Этого нельзя думать. Истинной

причиной возвращения морисков к культу магометанства была любовь к религии

отцов, существовавшая в их душе, и ненависть к христианству, которое их

насильно заставили принять. Папа признал справедливость жалоб епископов и 11

июня 1533 года объявил своим бреве, что поручение Манрике действительно

только на один год и что оно отменяется в той части, которая касается

устроения приходов и назначения пастырей. Вопреки этому решению римская

курия новым бреве, от 26 ноября 1540 года, уполномочила кардинала,

архиепископа Толедо дома Хуана Пардо де Таверу [485], преемника Манрике,

продолжать начатое дело, которое смерть помешала выполнить.

V. 12 января 1534 рода император запретил инквизиторам Валенсии

постановлять конфискацию имущества осужденных ими морисков ввиду того, что

было справедливо оставить его в пользовании их наследников {Маянс. Жизнь

Хуана Луиса Вивеса, в начале сочинений Вивеса.}. Так как распоряжения,

отданные государем на этот счет, были (или должны были быть) известны

инквизиторам, может показаться удивительным, что пришлось напоминать их. Но

это неведение не должно изумлять в новом инквизиторе, потому что обыкновенно

новые не знали (или делали вид, что не знают) указов государя,

предшествовавших их назначению и противоположных обычаям и принятому течению

дел святого трибунала.

VI. В начале 1535 года верховный совет положил правилом для

инквизиторов никогда не присуждать морисков к релаксации, даже в случае

вторичного впадения в ересь. Когда Карл V был в Алжире, он велел

опубликовать, что испанцы-ренегаты в случае желания вернуться в Испанию и

войти в лоно католической Церкви будут освобождены от преступления без суда

и позора и восстановлены в правах имущества. Однако не видно было, чтобы

обещание монарха побудило многих беглых испанцев к возврату в Испанию,

потому что они не сомневались, что инквизиторы сумеют сделать тайно то, что

открыто запрещалось государем.

VII. В апреле 1543 года Карл велел опубликовать, что он даровал

льготный срок морискам округов местечек Ольмедо и Аревало; если они попросят

примирения с Церковью, оно будет тайным и они останутся владельцами своих

угодий. Такая же декларация была сделана главным инквизитором 2 июля 1545

года для побуждения находившихся в Феце и Марокко вернуться в Испанию. Этот

государь получил от Павла III [486] бреве от 2 августа 1546 года, гласившее,

что мориски Гранады, даже несколько раз впадавшие в ересь, а равно их дети и

потомки должны допускаться ко всем гражданским должностям и церковным

бенефициям. Это бреве аннулировало все процессы, начатые против

рецидивистов.

VIII. В 1548 году Карл приказал главному инквизитору составить

специальный регламент для морисков и установить, что они будут примиряемы с

Церковью без публичных церемоний; каждый из них должен иметь свое жилье

между двух домов старинных христиан; они не могут брать в качестве прислуги

новообращенных; их сыновья должны жениться на дочерях христиан старинной

расы; если мориска выйдет замуж за одного из старинных христиан, то, хотя бы

имущество того лица, которое дало приданое, было конфисковано за

преступление ереси, совершенное раньше, чем она была сосватана или отдана

замуж, на нее не распространяется закон о конфискации; то же правило будет

соблюдаться относительно мориска, принесшего имущество при браке в семейство

старинных христиан, в случае когда будет постановлена конфискация у того,

кто его дал; новохристиане удостоиваются того же погребения, что и остальные

христиане.

IX. Как бы мягки и сдержанны ни были эти новые правила, было замечено,

что мориски продолжали эмигрировать в Африку. Филипп II, думая прекратить

это зло установлением обычая тайных разрешений, получил от папы Павла IV

[487] бреве от 23 июня 1556 года и другое, от Пия IV [488], от 6 ноября 1561

года, которыми духовники уполномочивались тайно разрешать морисков, в

порядке внешнего суда и суда совести, безо всякого наказания или денежного

штрафа, даже в случае, если отступничество происходило несколько раз, при

условии, однако, что они явятся по собственному побуждению просить

разрешения. Эта милость должна была длиться во все время службы главного

инквизитора Вальдеса.

X. Принятая система снисхождения не помешала Луису Альборасину, мориску

из Альмуньекара, быть приговоренным к сожжению. Бежав в Африку, он вернулся

с несколькими другими ренегатами в королевство Валенсия, чтобы побудить всех

морисков к восстанию. Заговор был открыт и все заговорщики обезоружены.

Луиса приговорили к сожжению в 1562 году. Однако гуманный план, который,

по-видимому, преобладал, был удержан.

XI. 6 сентября 1567 года папа выпустил бреве, согласное с предыдущим, в

пользу морисков, уезжавших из королевства Валенсия. Все-таки мориски Гранады

не воспользовались предложенным благодеянием. Они восстали во всех частях

королевства и избрали королем дона Фернандо Валора, одного из потомков их

прежних государей из династии Абенумейя [489]. Восстание длилось несколько

времени, и Филипп II пытался усмирить его, опубликовав указы об амнистии

даже за все проступки, подлежавшие ведению инквизиции. Морискам обещали

амнистию при условии, что они явятся просить о ней. Некоторые,

действительно, явились и не только в королевстве Гранада, но и в

королевствах Мурсия и Валенсия. К сожалению, инквизиторы все испортили

примерными наказаниями, которым подвергали нераскаянных рецидивистов.

XII. 20 марта 1563 года инквизиторы Мурсии приговорили к позору

публичного аутодафе и к получению ста ударов кнута, с угрозой четырех лет

галер [490], мориска Хуана Уртадо. Все его преступление состояло в нарушении

сделанного инквизиторами запрещения говорить по-арабски под угрозой штрафа в

два дуката и в том, что он сказал, что инквизиторы грабят, налагая этот

штраф. Новый пример, доказывающий (даже при допущении действительности

факта), как наказания, налагаемые инквизицией, были непропорциональны

проступкам.

XIII. В 1560 году инквизиторы королевства Мурсия сожгли в изображении

(фигурально) одного мориска семидесяти лет, который умер в тайной тюрьме. Он

уже был однажды разрешен без наказания и покаяния, после сделанного им

добровольно признания. Светский суд открыл случайно, что он читал арабские

книги по религии Магомета. Инквизиторы, узнав об этом, велели его арестовать

и начали процесс. Обвиняемый признал факт, но оспаривал данное ему

толкование, чтобы доказать, что он не рецидивист. Он был присужден к

релаксации, и верховный совет утвердил приговор. Мориск, заболевший в

тюрьме, умер, не прося об исповеди. Поэтому сожгли его изображение на первом

аутодафе, которое справляли. Там прочитали приговор. Он гласил, что его труп

будет вырыт, чтобы быть преданным пламени; память будет объявлена лишенной

чести, семья будет отмечена в реестре, а имущество конфисковано.

XIV. На какие же результаты могли рассчитывать инквизиторы для чести

религии от подобных мер и от еще худших? Как они не замечали, что эти меры

годились только на возбуждение народа к восстанию и на то, чтобы вызвать

стремление тысяч обитателей всей Испании избавиться от их жестокой политики

путем эмиграции?

XV. 6 августа 1574 года Григорий XIII дал в пользу морисков новое бреве

того же свойства, что и предыдущие. Но эта попытка имела не большее

значение, чем первые, вследствие влияния, которое постоянно оказывала

инквизиционная система. Таким образом, многие мориски Гранады, удалившиеся в

Старую Кастилию во время последних смут, явились к своим пастырям, чтобы

исповедаться в качестве еретиков-магометан и получить разрешение; но

священники впали в сомнение, имеют ли они полномочия, достаточные для

разрешения их, потому что апостолические бреве никогда не опубликовывались,

но быстро запрятывались в архивах инквизиции. Поэтому кастильское

духовенство не имело об этом никакого понятия. Священники посоветовались с

епархиальными епископами; те обратились к инквизиторам своих округов,

которые предоставили этот вопрос на усмотрение Эспиносы [491]. Этот

начальник после обсуждения в верховном совете опубликовал 30 января 1571

года указ, который поручал всем трибуналам инквизиции уведомить епископов,

что главный инквизитор уполномочивает всех духовников давать каноническое

разрешение морискам в течение года; в то же время он рекомендовал

инквизиторам предоставлять верный отчет в последствиях этой новой резолюции.

XVI. Значило ли это согласоваться с намерениями папы и короля и

исполнять данные ими приказы? Почему кардинал Эспиноса ограничил судом

совести действие власти разрешать кающихся, данной папой, и пользование этой

властью годичным сроком? Какую выгоду извлекала религия из предосторожности

слуг святого трибунала, с какою они скрывали римские бреве, предписывавшие

противоположный образ действий? Разве не наступил наконец момент для отказа

от этой системы устрашения и конфискации?

XVII. В 1575 году эта система привела к роковому костру в городе

Логроньо одну мориску, по имени Мария, которая, получив в 1571 году

каноническое разрешение, была затем оговорена и заключена в секретную

тюрьму. Она признала свое новое уклонение в ересь, но вскоре взяла назад

свое признание, говоря, что только по безумию она могла заявить о том, чего

не было в действительности, так как не после своего разрешения, а раньше его

получения она впала в ересь. Инквизиторы сочли ее безумие притворным и

присудили ее к релаксации. Приговор был утвержден верховным советом, и Мария

погибла в пламени.

XVIII. Эта система господствовала и приводила к одинаковым результатам

в течение остальной части XVI века. Король получал из Рима бреве, одобряющие

тайные разрешения при вступлении каждого нового папы на первосвященнический

престол и при назначении преемника умершему главному инквизитору. Это

причиняло расходы и денежные жертвы, которыми римская курия умела

пользоваться.

XIX. Король для воспрепятствования эмиграции давал амнистию

присужденным к секвестру их имущества. Но инквизиторы всегда, оставаясь

господами положения вследствие самой непроницаемой тайны их действий, делали

ничего не значащими эти благодетельные распоряжения государя. Они не

опубликовывали снисходительных бреве, даваемых римской курией, потому что

хорошо знали, что множество вновь впавших в ересь пожелает просить

разрешения для самих себя. Не используя права, о котором они ничего не

знали, они были оговариваемы, судимы и присуждаемы к сожжению.

XX. Примеры такой страшной жестокости увеличивали ужас морисков перед

кровавым трибуналом, таким образом вершившим дела. Вместо того чтобы

привязаться к христианству, как они сделали бы, если бы с ними обходились

человечнее, они все более и более ненавидели религию, которую одно

принуждение заставило их принять. Такова была причина мятежей, которые

привели в 1609 году к совершенному изгнанию этого народа в количестве

миллиона душ. Это была огромная потеря для Испании, кроме понесенных ею уже

ранее. Таким образом, в сто тридцать девять лет инквизиция лишила испанскую

монархию трех миллионов жителей евреев, мавров и морисков, потомство коих

образовало бы прирост в девять миллионов душ ее населения.

Глава XIII

Поиск по сайту: