ГЛАВНЫЙ ИНКВИЗИТОР. СОВЕТ ИНКВИЗИЦИИ. ОРГАНИЧЕСКИЕ ЗАКОНЫ

I. Среди мероприятий, к которым привело новое рассмотрение буллы от 2

августа 1483 года, надо считать декрет, предписавший инквизиции принять

форму постоянного трибунала, с главой, которому были подчинены все

инквизиторы вообще и каждый из них в отдельности. Должность главного

инквизитора Кастильского королевства лишь в эту эпоху была предоставлена

Томасу Торквемаде, имя которого, до тех пор было известно не иначе, как в

числе многих других имен, означенных в февральской булле 1482 года.

II. Второе бреве, от 17 октября 1483 года, поставило его главным

инквизитором Арагонского королевства, и огромные полномочия его должности

были подтверждены 11 февраля 1486 года Иннокентием VIII [330] и двумя

преемниками этого папы. Торквемада вполне оправдал сделанный выбор. Было

почти что невозможно найти человека, более способного выполнить намерения

Фердинанда в отношении умножения конфискаций, римской курии - в смысле

пропаганды ее властолюбивых и фискальных принципов, и, наконец, самой

инквизиции - в поставленной ею задаче казнями установить систему террора, в

котором она нуждалась.

III. Торквемада создал сначала четыре подчиненных трибунала - для

Севильи, Кордовы, Хаэна и Вилья-Реаля, называемого в настоящее время

Сьюдад-Реаль [331]. Четвертый трибунал был вскоре перенесен в Толедо. Затем

Торквемада позволил доминиканцам приступить к исполнению их обязанностей в

различных епархиях кастильской короны.

IV. Эти монахи, получившие мандаты от святого престола, подчинились не

без некоторого сопротивления приказаниям Торквемады под тем предлогом, что

они не являлись его уполномоченными. Торквемада, чтобы не повредить начатому

им делу, не решился уволить их в отставку; но, будучи убежден в

необходимости для своих видов единства действия, приготовился установить

основные положения, без которых, как он хорошо видел, нельзя было обойтись.

В качестве асессоров и советников он избрал юрисконсультов Хуана Гутьерреса

де Чавеса и Тристана де Медину.

V. Тем временем Фердинанд, не терявший из вида, сколь важно было в

интересах фиска организовать трибунал надлежащим образом, создал королевский

совет инквизиции, законным и пожизненным председателем его назначил главного

инквизитора, а советниками дома Альфонсо Карильо, который был в то же время

епископом Мазары в Сицилии, но пребывал тогда в Испании, Санчо Веласкеса де

Куэльяра и Понса из Валенсии. Оба последних были докторами права.

VI. Эта организация предоставляла советникам право решающего голоса во

всех делах, подсудных гражданскому праву, и только совещательного голоса в

делах, принадлежавших церковной власти, которою, в силу апостолических булл,

был облечен один Торквемада.

VII. Это обстоятельство часто приводило к большим пререканиям между

главными инквизиторами и членами верховного совета [332], так как обе

стороны горячо поддерживали свои обоюдные претензии. Однако вопрос остался

нерешенным, потому что он не был поставлен как следует, причем авторы его не

умели различить двух видов дел, которыми занимался совет, и потому что его

члены принадлежали к духовенству, а это, естественно, заставляло их относить

многие вопросы, подсудные гражданской власти, к канонической юрисдикции.

VIII. Такое управление сильно уменьшило число дел, которые королевская

светская власть имела право разбирать, и она вскоре заметила, как сильно ее

соперница вредила интересам и прибылям фиска. Если бы контрагенты светской

власти хорошо изучили цель и организацию совета и истинные принципы

гражданской и церковной юрисдикции, этот противозаконный захват никогда не

произошел бы, потому что случаи необходимости прибегать к духовной власти

главных инквизиторов были бы сведены к небольшому числу.

IX. Торквемада поручил своим двум асессорам составить основные законы

для управления нового трибунала, предварительно познакомившись с тем, что

было по этому предмету опубликовано в XIV веке Николаем Эймериком, и

воспользовавшись советами сведущих людей. Он созвал общее собрание,

составленное из инквизиторов четырех учрежденных им трибуналов, из своих

двух асессоров и из королевских советников. Эта хунта [333] произошла в

Севилье, и 29 октябри 1484 года под именем инструкций на ней обнародовали

первые законы испанской инквизиции.

X. У меня имеется их копия, содержащая также инструкции,

последовательно обнародованные вплоть до 1561 года, помимо большого

количества отдельных узаконений, которые еще не устарели. Я не сомневаюсь,

что друзья истории встретят с удовольствием обнародование этого собрания

жестоких законов, порожденных фанатизмом и суеверием, Но в план этого

сочинения не входит передача буквальной копии статей первоначальной

инструкции. Я ограничусь предоставлением моим читателям их общей идеи

совокупности, чтобы познакомить с тем духом, который царил в инквизиции и

управлял ее действиями.

XI. Первая статья устанавливала способ, которым учреждение трибунала

будет оповещено в стране, где он должен быть установлен. - Распоряжения об

этом соответствовали тому, что происходило в Севилье, когда инквизиция была

там установлена. В них можно уже заметить захват прав государя и

злоупотребления, которые являются естественным следствием этого.

Вторая статья предписывала обнародование в местной церкви указа,

сопровождаемого угрозою церковных кар тем, кто, совершив преступление ереси

или вероотступничества, не донесет на себя добровольно до истечения

дарованного им льготного срока, и тем, кто воспротивится исполнению

мероприятий, предписанных святым трибуналом.

Третьей статьею был определен месячный срок еретикам для объявления

самих себя и для предупреждения этим конфискации их имущества, однако без

ущерба для денежных штрафов, к которым они могли быть приговорены.

В четвертой статье было сказано, чтобы добровольные сознания,

заявляемые во время льготного срока, делались письменно, в присутствии

инквизиторов и секретаря так, чтобы виновные давали ответы на все вопросы и

интерпелляции, обращенные к ним инквизитором по вопросу об их исповедании и

насчет их соучастников и тех, вероотступничество коих они знают или

подозревают. - Эта статья оказывала человеку милость лишь для того, чтобы

предать других преследованию.

Пятая статья запрещала давать тайно отпущение тому, кто сделает

добровольное сознание, за исключением единственного случая, когда никто не

знает о его преступлении и следует опасаться его огласки. - Легко видеть,

насколько эта мера была жестока, потому что она предавала позору публичного

аутодафе даже того, кто по свободному и добровольному душевному движению

признавался в своем грехе. Какая разница между этим поведением инквизиторов

и поведением Иисуса Христа относительно блудницы, самарянки и грешницы!

[334] Указанная мера передала в руки римской курии громадные суммы: тысячи

новохристиан обратились к папе и предложили принести искреннее сознание в

прошлом и обещание быть в будущем верными своему долгу христианами, если им

пожелают тайно дать отпущение: римская курия извлекла выгоду из готовности

этих перепуганных людей и даровала им за деньги апостолические бреве,

которые должны были предоставить им безопасность.

Шестая статья устанавливала, что часть епитимьи того, кто примирится с

Церковью, будет состоять в лишении его пользования всякой почетной

должностью, употребления золота, серебра, жемчуга, шелка и тонкого полотна.

- Посредством этой отвратительной комбинации все оповещались о бесчестии, к

которому данное лицо присуждалось за преступление ереси. Ужасное

распоряжение это послужило лишь к обогащению римской курии в силу

умножившихся просьб о получении папского бреве о реабилитации. Они

выдавались до тех пор, пока Александр VI, по ходатайству испанских

государей, своим бреве от 17 сентября 1498 года не предоставил главному

инквизитору право реабилитировать осужденных, но с несправедливой оговоркой,

которая аннулировала все пожалования, сделанные раньше в Риме.

Седьмая статья налагала денежные штрафы на всех, кто сделал

добровольное признание. - Говорили, что основанием этой меры была

бдительность к охране католической веры; но она указывает еще более ясно на

ту цель, которою задался Фердинанд, учреждая инквизицию.

Восьмая статья гласила, что добровольно кающийся, который явится со

своим признанием по истечении льготного срока, не может быть избавлен от

конфискации своего имущества, которая будет объявлена и которой он

подвергнется по праву со дня своего вероотступничества или своей ереси. -

Это распоряжение еще раз доказывает жадность короля и то, чего он ожидал для

себя от инквизиции.

В девятой статье сказано, что если лица моложе двадцати лет явятся по

собственному побуждению, чтобы заявить свое сознание, по истечении льготного

срока, и если будет доказано, что они вовлечены в заблуждение своими

родителями, то достаточно наложить на них легкую епитимью. - Но что эти

люди, хладнокровно жестокие, понимают под этого рода епитимьей? Это

публичное ношение в течение года или двух лет санбенито и присутствие под

этой вывеской в праздничные дни на торжественной мессе и в процессиях или

пребывание в другом более или менее унизительном положении.

Десятая статья налагала на инквизиторов обязанность объявлять в их акте

примирения время, когда примиренный впал в ересь, чтобы знать, какая часть

его имущества принадлежит фиску. - Суровость этой статьи заставила многих

зятьев потерять приданое их жен, потому что оно было им выплачено после

преступления их тестей. Это привело в семьях еретиков к громадным убыткам,

последствия которых были неисчислимы.

Одиннадцатая статья гласила, что если содержащийся в секретной тюрьме

святого трибунала еретик, движимый истинным раскаянием, попросит отпущения,

то ему можно его даровать, наложив на него в виде епитимьи кару пожизненного

заключения. - Я предоставляю своим читателям труд судить, находятся ли в

этом случае преступление и наказание в правильном соотношении.

Двенадцатой статьей указывалось, что, если инквизиторы думают, что в

случае, указанном в предыдущей статье, признание кающегося притворно, они

должны отказать ему в отпущении, объявить его лжекающимся и присудить его,

как такового, к релаксации и преданию в руки светского правосудия для

сожжения на костре. - Из этого видно, что жизнь узника зависела от

произвольного усмотрения инквизиторов, даже в том случае, если он настаивал

на искренности своего раскаяния.

Тринадцатой статьей было постановлено, что если человек, получивший

отпущение после своего добровольного сознания, хвастает, что скрыл разные

преступления, или из собранных сведений вытекает, что он совершил их большее

количество, чем то, в котором покаялся, он будет арестован и судим как

лжекающийся. - Вторая часть этой статьи носит очевидный характер жестокости,

потому что вполне возможно, что обвиняемый просто забыл многие из своих

прегрешений.

Четырнадцатая статья гласила, что, если уличенный обвиняемый упорствует

в своих отрицаниях даже после оглашения свидетельских показаний, он должен

быть осужден как нераскаянный. - Это распоряжение привело на костер тысячи

жертв. Во-первых, потому, что считали уличенными тех, которые не были ими, а

публичными и подлинными свидетельствами - урезанные свидетельские показания,

авторы которых оставались неизвестны. Во-вторых, потому, что если и было

соответствие в показаниях двух или трех свидетелей, то клевета (а еще чаще

ложное толкование) могла скомпрометировать участь подсудимого, несчастного

уже тем, что он не мог ни доказать, ни убедить своих судей, отказывающих в

сообщении ему документов его процесса.

На основании пятнадцатой статьи, когда против отрицающего свое

преступление обвиняемого существовала полуулика, он должен был подвергнуться

пытке. Если во время пытки он признает себя виновным и затем подтвердит свое

сознание, то его наказывали как уличенного; если он отказывался от

подтверждения, его подвергали вторично, по праву, той же пытке или

присуждали к чрезвычайному наказанию. - Привод к пытке во второй раз спустя

некоторое время был запрещен советом инквизиции. Однако были инквизиторы

столь жестокие, что они все-таки применяли его к заключенным святого

трибунала. Они говорили при этом, что подвергают пытке заключенного только

один раз, потому что после первого сеанса на относящихся к процессу бумагах

они писали, что откладывают пытку, чтобы продолжать ее, когда это им

понадобится и захочется сделать.

Шестнадцатой статьей было запрещено сообщать обвиняемым полную копию

свидетельских показаний; можно было только давать им понятие о том, что на

них было донесено, оставляя их в неведении об обстоятельствах, которые могли

бы им помочь узнать свидетелей. - Одна эта статья была бы способна внушить

отвращение к трибуналу инквизиции. В том, что обвиняемому отказывали в

сообщении результатов предварительного следствия, не было ничего

противозаконного. Но отказывать ему в ознакомлении с документами его

процесса во время самого суда - не означает ли это сделать для подсудимого

невозможным пользоваться правом самозащиты?

Семнадцатая статья предписывает инквизиторам самим допрашивать

свидетелей, когда это для них не невозможно. - Это распоряжение справедливо,

но его делает иллюзорным то обстоятельство, что его редко было возможно

осуществить, так как свидетели и судьи почти всегда находились в разных

местах государства. Приходилось комиссару трибунала рассматривать и

принимать показания при помощи нотариуса, исполнявшего обязанности

секретаря. Так как оба они присягают в сохранении тайны, то можно видеть,

какой может произойти беспорядок, граничащий с преступлением, от

распоряжения, заставляющего подначальных людей уголовного трибунала

удостоверять преступность скорее, чем невиновность, чтобы этим быть приятным

для лиц, приказывающих им свидетельствовать. Кроме того, разве не следует

признать, что ничего не может быть опаснее истолкования ответов, данных

свидетелями, которые не получили ни воспитания, ни образования?

Восемнадцатая статья велит одному или двум инквизиторам присутствовать

при пытке, которой должен подвергнуться подсудимый, кроме случая, когда,

будучи заняты в другом месте, они должны обращаться к комиссару для

получения показаний, если пытка все-таки должна быть применена. - Не лучше

ли было бы ее совсем отменить?!

На основании девятнадцатой статьи, если после вызова в суд согласно

предписанным формам обвиняемый не явится, он должен быть осужден как

уличенный еретик. - Мера бесконечно несправедливая, потому что тысяча

обстоятельств может помешать человеку, вызванному в суд, быть осведомленным

о своем вызове; если предположить даже, что он это знает, уклонение его от

явки может быть вызвано боязнью быть посаженным в тюрьму, что далеко до

молчаливого признания своего преступления.

Двадцатая статья гласит, что, если доказано книгами или поведением

умершего человека, что он был еретиком, он должен быть судим и осужден как

таковой; его труп должен быть вырыт из земли, все его имущество конфисковано

в пользу государства, в ущерб его законным наследникам. - Кто мог бы

поверить, что подобная мера против умершего, которого невозможно уже

обратить, продиктована ревностью по вере? Поэтому надо искать другую

правдоподобную причину такого поступка - в жадности, в желании внушить ужас

и стать страшным. Однако примеров столь великой жестокости встречается

немного, кроме, быть может, истории папы Стефана [335], который заставил

выкопать из земли труп своего предшественника Формоза [336], чтобы обречь

его память на бесславие.

Двадцать первой статьей инквизиторам было приказано распространить свою

юрисдикцию на сеньориальных вассалов; если сеньоры откажутся ее признать, то

применить к ним церковные кары и другие наказания. - Это дало инквизиторам

случай удовлетворять свое тщеславие, унижая этот надменный класс людей

епитимьями, к которым они их присуждали как сопротивляющихся декретам

трибунала.

В двадцать второй статье было сказано, что если человек, присужденный к

выдаче в руки светского суда, оставляет несовершеннолетних детей, то им

даруется государством, в виде милостыни, небольшая часть конфискованного

имущества их отца, и что инквизиторы обязаны доверить надежным лицам заботу

об их воспитании и христианском просвещении. - Хотя я прочел большое

количество старинных процессов, но нигде не встретил, чтоб инквизиторы

занимались судьбою несчастных детей осужденного. Нищета и позор были их

единственным наследием, и такова была судьба (в течение последнего

десятилетия XV века и в начале следующего века) бесчисленного множества

испанских семейств.

На основании двадцать третьей статьи, если еретик, примиренный в

течение льготного срока, без конфискаций имущества, имел собственность,

происходящую от лица, которое было присуждено к этой каре, то эта

собственность не должна была включаться в закон прощения. - Постыдный

расчет, подтверждающий мысль, что инквизиция получила свое возникновение не

из чего иного, как из жадности своих основателей.

Двадцать четвертая статья обязывала давать свободу христианским рабам

примиренного, когда не было конфискации, ввиду того что король даровал свою

милость только на этом условии.

Двадцать пятой статьей запрещалось инквизиторам и другим лицам,

причастным к трибуналу, получать подарки под страхом верховного отлучения и

лишения должности, присуждения к возврату и к штрафу в размере двойной

стоимости полученных вещей.

Двадцать шестая статья предлагает должностным лицам инквизиции жить

друг с другом в мире, без стремления к превосходству, даже со стороны того,

кто облечен властью епархиального епископа; в случае какого-либо раздора

главному инквизитору поручалось прекращать его без огласки. - Это

распоряжение доказывает, что были епископы, которые предоставляли свои

полномочия одному из инквизиторов, что было явной несправедливостью, потому

что тогда сокращалось число судей, и эта мера удаляла из трибунала, к

несчастию обвиняемых, единственного человека, который обыкновенно был

беспристрастным, другом справедливости, гуманным, просвещенным среди этих

апостолических судей, которым, по-видимому, нравилось во время процесса

подтверждать дурное мнение, которое установило против подсудимого тайное

следствие.

Двадцать седьмою статьей было горячо рекомендовано инквизиторам

старательно следить за своими подчиненными, чтобы они были точными в

исполнении своих обязанностей.

Наконец, двадцать восьмая статья предоставляет мудрости инквизиторов

рассмотрение и обсуждение всех пунктов, не предусмотренных в основных

законах, с которыми читатель только что познакомился.

XII. Будем ли мы рассматривать в отдельности двадцать восемь статей

кодекса инквизиции или возьмем их в целом, мы видим, что судебные решения и

приговоры зависят от способа, каким велось следствие, и от личного взгляда

судей, высказывающихся за ересь или правоверие обвиняемого, на основании

индукций, аналогий и результатов, извлеченных из отдельных фактов или

разговоров, переданных часто с большим или меньшим преувеличением и

неверностью. Что можно было ожидать от таких людей, ставших распорядителями

жизни и смерти себе подобных, видя их полное ослепление предубеждением

против беззащитных обвиняемых? Бесхитростный человек должен был погибнуть,

торжествовал только лицемер.

XIII. Изложенный выше устав несколько раз пополнялся, даже в первые

времена. К нему прибавили особо инструкции, которые были установлены в

Севилье 2 января 1484 года, в Вальядолиде 7 октября 1488 года, в Толедо и в

Авиле в 1498 году и, наконец, в Вальядолиде в 1561 году. Несмотря на все эти

изменения, не видно, чтобы формы судопроизводства когда-либо переменились

или чтобы отказались от произвола, составляющего основу этого ненавистного и

жестокого правосудия. Для подсудимого было невозможно установить надлежащим

образом свою защиту. Поставленные между альтернативой признания его

невинности или подозрения в виновности, судьи постоянно давали увлекать себя

в это последнее решение и не нуждались более в. уликах. Это варварское

учреждение под предлогом ревности по вере укрепляло с тех пор свою власть,

чтобы преследовать невинного и слабого и освобождать только лицемеров.

Статья вторая

Поиск по сайту: