ОБЖАЛОВАНИЯ В РИМ. ПОВЕДЕНИЕ РИМСКОЙ КУРИИ

1. Неудивительно, что множество людей апеллировали н Рим и, потерпев

неудачу в первой попытке, подавало жалобы вторично под вымышленными именами.

Римская курия была этим очень довольна, так как выдача бреве приносила ей

большой доход. Мы видели, что произошло с этими апелляциями и как

недобросовестно бреве были объявлены недействительными после огромных

издержек, произведенных челобитчиками.

II. Римская курия не обнаружила никаких затруднений в вопросе о

прощении отдельных лиц за преступление отступничества. Всякий, кто являлся в

апостолический пенитенциарный суд с деньгами, получал просимое прощение или

поручение другому лицу даровать ему это прощение. Это разрешение в то же

время воспрещало кому-либо тревожить того, кто его получил.

III. Этот образ действий пришелся не по вкусу инквизиторам. Сильные

покровительством Фердинанда и Изабеллы, они жаловались и предъявляли свои

возражения папе. И часто новые бреве аннулировали прежние или ограничивали

их действие судом совести. Несчастные, пожертвовавшие частью своего

имущества, видели себя обманутыми. В то же время для поддержания в них

настроения, побуждавшего обращаться в Рим, папа (находивший в этом обращении

обильный источник доходов) обещал новые милости на новых условиях, нарушая

таким образом данное им Фердинанду обязательство закрыть дорогу для

апелляций в Рим. С одной стороны, он дает обещание Фердинанду и инквизиторам

и нарушает их; с другой стороны, он жалует напуганным христианам прощения,

действию которых препятствует. Такова была постоянная Практика римской курии

в течение первых тридцати лет, следовавших за учреждением инквизиции в

Испанском королевстве. Я постараюсь обосновать это несколькими

происшествиями, относящимися к предмету моей книги.

IV. Зрелище такого великого множества осужденных, преданных огню в

течение первых четырех лет инквизиции, породило у многих новохристиан

желание снискать примирение с церковью, так как, исходатайствовав его, они

могли не страшиться ни за свою честь, ни за свое имущество. Они оповестили о

своем решении Иннокентия VIII, который 15 июля 1485 года и выдал бреве. Он

облекал этим бреве инквизиторов полномочиями, необходимыми для допущения к

тайному примирению тех, кто явится по собственному побуждению до привлечения

к суду. Это было постановлено папой вопреки общим нормам церковного и

гражданского права, определяющим наказания и епитимьи для еретиков

{Райнальди. Церковная летопись, под 1485 годом.}.

V. Это новое папское мероприятие не понравилось Фердинанду, который

запретил исполнение его как противоречащего политическим соображениям,

которые не имели, вероятно, иного мотива, кроме жадности. Папа разрешил,

чтобы декрет исполнялся только относительно лиц, указанных Фердинандом и

Изабеллой, и 11 февраля 1486 года даровал инквизиторам разрешение на тайное

прощение пятидесяти еретиков. Церемония прощения произошла в присутствии

Фердинанда и Изабеллы, без сомнения, потому, что этим подчеркивалась

готовность папы идти навстречу королевской чете.

VI. 30 мая папа пожаловал второе разрешение для прощения того же числа

лиц. На другой день, оказав ту же милость другим пятидесяти новохристианам,

он не поставил необходимым условием присутствие Фердинанда и Изабеллы на

этом примирении, но только велел сообщить им имена и звания примиренных. 30

июня появилось четвертое бреве о примирении пятидесяти еретиков, а 30 июля

новое, с оговоркой, что государи могут применить эту новую милость к лицам

по собственному выбору и что они будут ею пользоваться даже в том случае,

если инквизиция уже получила неблагоприятные сведения. Кроме того, отречение

от ереси примиренных с церковью не помешает их детям получать должности и не

повлечет за собой обычного лишения чести. Эта милость может быть применена

даже к умершим: инквизиторы, велев вырыть их трупы, произнесут над ними

разрешение от церковных наказаний, даруют им церковное погребение и

реабилитируют таким образом их память.

VII. Эти буллы впоследствии сильно умножились в Испании, хотя их

исполнение часто испытывало помехи со стороны инквизиторов, которые даже

возражали против претворения решений в жизнь.

VIII. Я согласен, что пользование ими противоречило обязательству

римской курии по отношению к испанскому королю и инквизиции и что папы так

легко жаловали их лишь для привлечения в Рим испанского золота. Но пусть бы

папы никогда иным путем не злоупотребляли своей властью. В этом случае

результат их политики клонился по крайней мере к выгоде человечества, потому

что просившим милости святого престола и их детям сохраняли честь и

имущество.

IX. Ни папы, ни инквизиторы не были настолько благоразумны, чтобы

видеть, что справедливый повод в умеренному обхождению с лицами, получившими

подобные бреве, хотя они и были осуждены инквизицией, должен был побудить

трибунал снисходительно относиться также к лицам, которым -недоставало

только буллы для получения этой милости. Почему им отказывали в ней? Не

очевидно ли, что такой образ действий имел совершенно иной мотив, нежели

ревность к чистоте веры, которую любили выставлять напоказ? Об этом

свидетельствует способ, которым вынуждены были пользоваться против другого

злоупотребления римской курии, во всей своей политике всегда преследовавшей

лишь собственное обогащение и не помышлявшей о благе других даже тогда,

когда ее политика вела в отдельных случаях к добру.

X. Многие из новохристиан, опасавшиеся преследования за преступление

отступничества, прибегли к папе. Они доложили, что исповедали свой грех на

тайной исповеди и получили отпущение от своих духовников и что показывали

эти удостоверения инквизиторам, чтобы избежать преследования. Инквизиция

запросила папу Сикста IV, который послал бреве дону Иньиго Манрике,

архиепископу Севильи, и апелляционному судье по делам инквизиции. Его

Святейшество говорил, что предмет запроса был предусмотрен и урегулирован

его предшественниками; они определили, что следовало освобождать от

преследования только сделавших признания и произнесших отречение перед

секретарем с обещанием не впадать вторично в ересь под страхом наказаний,

установленных законом для рецидивистов.

XI. Осведомившись о папском решении, многие из новохристиан, бывших

иудействующими, сделали формальное признание перед секретарем святого

трибунала и обратились затем в римский пенитенциарный суд для получения

отпущения от папы, или от председателя суда, или от какого-либо другого

церковного судьи, назначенного на этот предмет Его Святейшеством. Они были

хорошо приняты, и римская курия послала бреве испанским инквизиторам с

запрещением тревожить и преследовать иудействующих христиан, получивших

отпущение.

XII. Инквизиция протестовала против папского бреве, будучи убеждена,

что в случае признания за ним силы закона не останется никого, кто бы не

последовал его указанию, и при помощи этого косвенного пособия даже еретик

достиг бы обеспечения своей безнаказанности. Иннокентий VIII ответил 10

ноября 1487 года, что отпущение, жалуемое в подобном случае, касается только

суда совести.

XIII. Невольно спрашивается, что, собственно, запрещал испанским

инквизиторам римский пенитенциарный суд? И зачем так обманывать доверие

просителей, которые отдали свои деньги за бесполезные буллы? Это

обстоятельство вызывает в памяти то зло, которое римская курия причинила

религии своей жадностью; без этой ужасной жадности Европа, может быть, была

бы вся католической.

XIV. Устрашенные угрожавшей опасностью, многие испанцы решили для

избежания ее отправиться в Рим; здесь они были милостиво приняты, потому что

привезли с собой деньги. Двести тридцать из них получили отпущение при

условии, что вернутся в Испанию лишь с разрешения Фердинанда и Изабеллы.

Папские комиссары известили об этом главного инквизитора Испании 10 сентября

1488 года, чтобы он сообщил это инквизиторам королевства.

XV. Нельзя видеть без полного удовлетворения благополучия этих

испанцев; но возмущает непоследовательность римской курии и старание

окольными путями притянуть к себе золото чужеземцев, не показывая вида, что

она не исполняет своих обещаний.

XVI. Политика Александра VI, оставаясь такой же несправедливой, была

более согласована с усвоенными принципами. Этот папа 12 августа 1493 года

подписал бреве, в котором заявлял о полученном им сведении, что Педро,

присяжный и палач Севильи, его жена Франсиска и некоторые другие жители

города и окрестностей были привлечены к суду и юридически изобличены в ереси

и отступничестве; что они получили от его предшественника Сикста IV бреве на

отпущение и тайное примирение с церковью апостолическими комиссарами,

которые были взяты не из среды инквизиторов, и что вследствие этого один из

исполнителей бреве довел свое безрассудство до того, что возбудил процесс

против самих инквизиторов, запрещая им, под страхом законной кары, нарушать

бреве без предварительного заключения прокурора. Это вызвало большой скандал

и в высокой степени скомпрометировало честь и интересы инквизиции. Папа

прибавлял, что для исправления этого великого зла он приказывает

инквизиторам, не обращая внимания на буллу Сикста IV и на отпущения,

примирения с Церковью и воспрещения, являющиеся ее последствием, вести

судебное дело против Педро, Франсиски и их сообщников.

XVII. Эта декларация была недостаточна для успокоения и полного

удовлетворения инквизиторов. Поэтому 12 марта 1494 года папа Александр VI

писал Фердинанду и Изабелле. Изложив вышеупомянутые происшествия, он

говорил, что бреве Сикста IV было исполнено стараниями архиепископа Эворы,

что инквизиторы произнесли окончательный приговор против виновных, объявляя

их беглыми еретиками и принуждая к выдаче в руки светской власти; вследствие

этого они были сожжены фигурально и их имущество было конфисковано в пользу

государства; некоторые из обвиняемых, придавая отпущению архиепископа Эворы

больше значения, чем оно имело по закону, претендовали на отклонение

юрисдикции инквизиторов и на ввод во владение своим имуществом; все

обстоятельства этого дела склонили Иннокентия VIII, его непосредственного

предшественника, к аннулированию всех бреве, подписанных им самим и Сикстом

IV по делу об отпущениях и воспрещениях в частной форме, отличной от той,

которая свойственна инквизиторам и епархиальным епископам. Ввиду всего этого

он, Александр VI, желая держаться образа действий Иннокентия VIII,

приказывает, чтобы все приговоры, вынесенные против указанных преступников,

имели силу, как того требует закон, и строго исполнялись как в отношении

наследников осужденных и их имущества, так и в отношении самих преступников.

XVIII. Таков был выход, к которому прибегла римская курия, чтобы

выпутаться из затруднительного положения, возникшего вследствие ее жадности.

Он был совершен за счет несчастных, которые потратили значительную долю

своего наследства при прохождении через множество инстанций, в которые они

были направлены буллою от 2 августа 1483 года, адресованной в январе 1484

года архиепископу Эворы.

XIX. Все это не помешало, однако, римской курии впоследствии даровать

новые отпущения или передать комиссарам право даровать их тайно тем, кто

явится с просьбой о них, как будто курия не знала, что эти отпущения будут

аннулированы, если инквизиторам будет угодно их отклонить. Действительно,

инквизиторы жаловались испанскому двору и для уничтожения навсегда обычая,

столь часто ставившего помехи их деспотизму, умоляли Фердинанда и Изабеллу

не покидать инквизиции на произвол судьбы.

XX. Оба монарха писали папе, делая ему представления о том, что было бы

полезно предоставить инквизиторам полное и свободное отправление их

юрисдикции и не допускать больше, чтобы оно задерживалось косвенным путем

тайных отпущений и восстановлением таких отпущений, которые уже были

отменены, или другими привилегиями, которые с некоторого времени имели силу

изъять виновных из-под власти инквизиции. Александр VI ответил Фердинанду и

Изабелле своим бреве от 23 августа 1497 года, в котором он пошел навстречу

их просьбе и аннулировал все отпущения, которые не имели обычной формы,

кроме отпущений, данных духовниками на исповеди.

XXI. Исключения, о которых говорилось в последней булле Александра VI,

то есть привилегии, которые ставили некоторых обвиняемых вне юрисдикции

инквизиторов, были одними из многочисленные золотых копей, открытых среди

испанской нации и эксплуатируемых с величайшим успехом папской политикой,

делавшей вид, что она имеет целью лишь установление инквизиции и пользу,

которую последняя может принести делу религии. С самого начала многие

христиане обращались к римской курии, заявляя о своей верности католической

религии; признавая, однако, что несчастное обстоятельство происхождения от

еврейских предков заставляет их опасаться доносов со стороны злонамеренных

людей, они просили Его Святейшество во избежание всякой опасности изъять их

из юрисдикции инквизиторов.

XXII. Римская курия, постоянная в своей политике, долго заставляла

ожидать привилегий, хотя выручала за них много денег; в конце концов она

все-таки их жаловала. Некоторые такие привилегии были дарованы Сикстом IV и

Иннокентием VIII. Инквизиторы жаловались на это, и 27 ноября 1487 года папа

приказал давать отсрочку представившему буллу с привилегией в смысле

приведения в исполнение наказания, чтобы доложить об этом Его Святейшеству и

дождаться ответа последнего до начала наказания обвиняемого.

XXIII. Трибунал инквизиции не был удовлетворен этим решением папы.

Тогда появилось новое бреве от 17 мая 1488 года.

Принимая во внимание затруднение, испытываемое инквизицией от

применения привилегий и тайных отпущений, Его Святейшество приказывал

оповестить во всех соборных церквах, что все получившие привилегии

обязываются в тридцатидневный срок, в спешном порядке, исполнить

формальности, предписанные законом, в присутствии инквизиторов, под страхом

преследования по суду, как будто они никогда не получали привилегий; а если

будет доказано, что они впали в ересь после испрошения этих изъятий, они

подлежат наказанию в качестве рецидивистов.

XXIV. Несмотря на эту резолюцию, римская курия продолжала жаловать за

деньги привилегии, от которых отказалась лишь внешним образом, хотя хорошо

понимала, что с ними не будут считаться. Инквизиция должна же была одержать

верх, если бы пользовалась даже лишь одним тем правом, какое ей было

даровано буллами.

XXV. Хуан де Лу Сена, советник короля Фердинанда по Арагонскому

королевству, жаловался на это в 1502 году по поводу своего личного дела и

дела своего брата. Его письмо к королю от 26 декабря 1503 года при всей его

обширности заслуживает полного внимания как сообщающее подробности

относительно инквизиции.

XXVI. Так как крайняя суровость инквизиторов всегда внушала сильные

опасения, а римская курия, увековечивая установленную ею систему поборов,

продолжала показывать себя снисходительной, то неудивительно, что к ней

обращались все, кто имел какие-либо козырные средства на руках, казавшиеся

хорошими и не запрещенные общим правилом. Одним из этих средств были отводы.

Многие указывали папе, что, вопреки апостолическим буллам, их преследует

инквизиция и что этот трибунал все меньше расположен к признанию их

невиновности, а его мстительность, ненависть и озлобление являются фактами,

действие которых каждый испытал на собственной шкуре.

XXVII. Дон Альфонсо де ла Кавальериа [364], вице-канцлер Арагона,

принадлежавший к одной из знатных фамилий Сарагосы и пользовавшийся большим

расположением короля, происходил из еврейской семьи. Он был предан суду

инквизицией как заподозренный в иудаизме и в соучастии в убийстве Педро

Арбуеса д'Эпилы. Кавальериа обратился к папе и отклонил юрисдикцию

инквизиторов Сарагосы, главного инквизитора и архиепископа, апелляционного

судьи. Папа отправил на их имя 28 августа 1488 года бреве с запретом судить

этого испанца и с переносом дела в Рим.

XXVIII. Инквизиторы опротестовали мотивы отвода, представленные доном

Альфонсо. Это ничуть не помешало папе повторить в следующем бреве от 20

октября 1488 года свою прежнюю резолюцию. Несомненно, этот испанец был

обязан покровительством папы своему большому богатству и расположению

короля. Я прочел его процесс в 1813 году. Легко заметить, что инквизиторы

руководствовались серьезными соображениями, ибо было доказано, что этот

господин принимал большое участие в убийстве Арбуеса, входя в сообщество со

злоумышленниками и жертвуя деньги для найма убийц. Случай составляет иногда

счастие людей; ему обязан своим благополучием дон Альфонсо де Кавальериа

[364].

XXIX. Он не только выпутался из этого затруднительного положения, но

прославил свое имя до такой степени, что мог породниться с королевским

домом. Потомок еврейских предков, внук женщины, сожженной за

вероотступничество, муж особы, которая была присуждена к публичному покаянию

сарагосской инквизицией, сам примиренный с Церковью и прощенный условно,

Альфонсо женился вторым браком на донье Изабелле де Аро, от которой он имел

двух сыновей и двух дочерей, вступивших в брак с лицами из знатных фамилий

королевства Арагон. Старший из его сыновей, дон Санчо де ла Кавальериа,

притянутый к суду сарагосскими инквизиторами за содомию [365], женился на

Маргарите Сердан, дочери владетеля Кастелара; а его сын дон Франсиско де ла

Кавальериа вступил в брак, несмотря на позор своего отца, с Хуанной

Арагонской, внучкой короля, сестрой графа де Рибагорсы и кузиной императора

Карла V [366].

XXX. Дон Педро д'Аранда, епископ Калаоры, также прибег к чрезвычайной

помощи Рима для защиты памяти, чести, репутации, христианского погребения и

имущества своего покойного отца, Гонсало д'Альфонсо, уроженца Бургоса,

которого вальядолидские инквизиторы привлекли к суду. Так как у них не

получилось между собой согласия при разборе дела, папа своим бреве от 15

августа 1493 года поручил дому Иньиго Манрике, епископу Кордовы, и Хуану де

Сан-Хуану, приору вальядолидских бенедиктинцев, судить обвиняемого и

привести в исполнение приговор над ним, с запрещением инквизиторам и

епархиальному епископу заниматься дальше этим делом.

XXXI. Не могли инквизиторы равнодушно снести этих и других подобных

властных поступков. Они обратились в тайный совет государя. Тогда 15 мая

1502 года появилась булла Александра VI, гласящая, что Его Святейшество

извещен королем, что множество обвиняемых останавливает ход правосудия при

помощи отводов, предъявляемых святому престолу для переноса дел в Рим и для

получения поручений по рассмотрению этих дел другими лицами, а не

инквизиторами, хотя поведение инквизиторов и было справедливо и бескорыстно,

так как они даровали обвиняемым время, необходимое для организации защиты, и

судили скорее сострадательно, чем строго. Булла далее говорила о том, что

подобные действия приводили к большим неудобствам, потому что многие этим

путем добивались устранения из-под юрисдикции святого трибунала; для

прекращения этих злоупотреблений папа приказывает нынешнему главному

инквизитору и его приемникам расследовать лично подобные дела, как уже

поступившие, так и могущие появиться в будущем и касающиеся отвода суда

инквизиторов; кроме того, папа требует запретить всем другим судьям

вмешиваться в судопроизводство инквизиции в силу апостолических поручений,

которые он формально отменяет настоящей буллой.

XXXII. Таков был ответ Александра VI на возражения Фердинанда и

Изабеллы. Однако он не ограничился этим. Считая как бы недостаточным

последний апостолический декрет, он опубликовал новый от 31 августа 1502

года, уполномочивая главного инквизитора разбирать все апелляционные дела

через доверенных лиц по его выбору, чтобы избежать отправки судебных дел в

Рим и перемещения узников, арестованных и содержащихся на островах или в

других местностях, удаленных от курии, которая тогда не имела постоянной

резиденции.

XXXIII. Не трудно видеть несправедливость закона, делавшего

бесполезными произведенные затраты и потерянное время обвиняемых,

старавшихся получить передачу дел и отводы по своим процессам, подчиненным

для разбора уполномоченным судьям, назначенным самим папой. Но это ничуть не

останавливало папу: ему нужно было во что бы то ни стало угодить испанскому

двору. Уже были получены значительные суммы за выпуск двух бреве, и папа с

удовольствием видел, что его последняя мера не помешает апелляциям

по-прежнему в большом количестве притекать в Рим. Действительно, дело

приняло такой оборот, что, невзирая на две буллы Александра VI, эти два вида

апелляций продолжали с успехом употребляться под различными предлогами.

XXXIV. Среди жалоб, поступавших в римскую курию, надо считать и просьбы

о реабилитации. Так как бесчестие, являясь одним из наказаний за ересь,

делало недоступными для осужденных государственные и общественные должности,

то множество людей обращалось в Рим с просьбой о милости и об освобождении

их от этой части наказаний. Верная своему намерению исполнять за деньги все

просьбы такого рода, курия не отказывала ни в одной npofb6e, мало беспокоясь

тем, что такое поведение Рима не нравилось инквизиторам и вызывало их

недовольство. По своей безнравственности курия стояла выше этих соображений;

она и нисколько не сомневалась, что эти новые милости будут точно так же

плохо встречены инквизиторами и королевским двором и будут столь же

бесполезны, как и прежние привилегии и милости.

XXXV. На самом деле Фердинанд и Изабелла (которых инквизиторы не

замедлили уведомить о происшедшем) просили папу аннулировать новые

реабилитации и пожалованные папою льготы. Александр, жертвуя честью святого

престола и участью множества жертв, желая понравиться монархам, буллою от 17

сентября 1498 года отменил все буллы, выпущенные его предшественниками и им

самим, с особой оговоркой, что при получении кем-либо в будущем подобной

буллы он уполномочивает инквизиторов смотреть на них как на случайно

вырванные у власти и отклонять их как недействительные и не имеющие силы.

XXXVI. Хотя политика испанского двора имела своей целью, по

существенному мотиву, поставить всех испанцев, обвиняемых в ереси, под

исключительную юрисдикцию инквизиторов полуострова, случилось однако, что

римская курия в этом же году приняла вторично множество беглецов,

ходатайствовавших об апостолическом примирении. Они устроились в Риме, и это

привело к привлечению их впоследствии к суду инквизицией; 29 июля 1498 года

перед базиликой Св. Петра [367] произошло аутодафе двухсот пятидесяти

испанцев, изобличенных в возврате к иудаизму, подобное тому, которое было

совершено в 1488 году, в присутствии архиепископа Реджио [368], римского

губернатора, Хуана де Картахены, испанского посла, Октавиано, епископа

Мазары, референдария [369] папы, Доменико де Якобачиса и Джакомо де Драгати,

членов апостолического суда, и Пабло де Монелио, испанца, францисканского

монаха, папского пенитенциарного судьи по делам испанской нации. Александр

VI присутствовал на возвышенной трибуне при исполнении приговора.

Осужденных, кроме других епитимий, подвергли обязательству появиться в

унизительной одежде санбенито. Получив отпущение и примирение с католической

Церковью, они попарно вошли в Ватиканскую базилику для молебна и вернулись в

том же порядке в церковь Св. Марии Sopra Minerva [370]. Там они скинули

санбенито и вернулись к себе, не нося более никаких знаков позорящего их

приговора.

XXXVII. 5 октября 1498 года папа известил испанскую инквизицию о

случившемся в Риме и в то же время объявил, что одним из наказаний,

наложенных на осужденных, является невозможность вернуться в Испанию без

специального разрешения Фердинанда. Нельзя было думать, что оно будет

когда-либо ими получено, так как Фердинанд и Изабелла (находившиеся тогда в

Сарагосе) 2 августа 1498 года воспретили всем испанцам, скрывшимся в Рим,

возвращаться в Испанию под страхом смерти.

XXXVIII. Наконец, для доказательства того, как римская курия

пользовалась всякими обстоятельствами для своего обогащения путем

злоупотребления своей властью и господствовавшими тогда мнениями, достаточно

сказать, что она принимала апелляции на приговоры, лишавшие права управления

землями и другим имуществом церквей и религиозных корпораций. Чтобы понять

это, следует знать, что приговор истолковывали таким образом, что осужденные

с позором лишались права управлять имениями и брать их в аренду. В собрании

булл инквизиции имеется папское бреве, запрещающее новохристианам,

подвергшимся епитимьям, брать в аренду имущество или доходы церквей.

XXXIX. Таково было поведение римской курии по отношению к испанским

государям, инквизиторам и новохристианам королевства. Никогда она не

отказывала в буллах просителям, но никогда и не принимала на себя защиты

слабых, которыми обыкновенно жертвовала. Не исполняя данных обещаний как

обвиняемым, так и инквизиторам, она отменой пожалованных милостей и

привилегий показала себя страшно несправедливой по отношению к обвиняемым.

XL. Искусная в создании предлогов для апелляций, дотоле неизвестных,

римская курия сумела умножить число просьб об епитимийных отпущениях, как о

тех, которые жаловались тайно в присутствии секретаря, так и о тех, которые

получались только в Риме. Точно таким же образом обстояло дело с судебными

изъятиями, с отводами судей, с переносом дел, с реабилитацией чести и

памяти, со льготами от наказаний, наложенных в качестве епитимий, и со

множеством подобных случаев. Безнравственная и вероломная даже в

пожалованиях, курия поджидала только протеста испанских государей, чтобы

аннулировать свои милости, довольная обладанием уплаченными за них

сокровищами.

Можно ли было ожидать подобных поступков от духовного главы

католической Церкви?

XLI. Чтение булл не оставляет никакого сомнения насчет цели, какую

имела римская курия при учреждении инквизиции и при даровании ей особого

покровительства. Вместо просвещенного усердия к чистоте католической веры,

ее важнейшей целью было открыть и эксплуатировать тот золотой рудник,

который должен был обогащать ее, а Испанию превратить в нищую страну.

Глава VIII

Поиск по сайту: