ПОЗОРНЫЕ ПРОИСШЕСТВИЯ, ВОЗНИКШИЕ ПО ПОВОДУ НЕКОТОРЫХ СПОРОВ МЕЖДУ

ИНКВИЗИТОРАМИ И ДРУГИМИ СУДАМИ

I. Инквизиторы Калаоры отлучили и велели арестовать в 1553 году

лиценциата Искиердо, старшего алькальда города Арнедо, который хотел начать

уголовное преследование Хуана Эскудеро, чиновника святого трибунала,

обвиняемого в убийстве солдата. Они не побоялись даже наложить интердикт на

церкви и приказать прекращение божественной службы в городе Арнедо.

Апелляционный суд Вальядолида потребовал документы судопроизводства, но

инквизиторы обошли распоряжение этого суда от 8 марта и второй приказ,

декретированный 29 апреля. В ожидании они позволили виновному свободно

прогуливаться по городу Калаора, который назначили ему вместо тюрьмы; тот

бежал, и преступление осталось безнаказанным.

II. В 1567 году инквизиторы Мурсии отлучили капитул кафедрального

собора и муниципалитет этого города. Права подсудности были оспорены, и

верховный совет решил, что некоторые члены капитула и муниципалитета

принесут публичное покаяние в столице королевства и получат отпущение. Их

подвергли унижению слушать перед всем народом торжественную мессу; они

присутствовали на ней в положении кающихся, стоя близ главного алтаря на

глазах огромного количества верующих. Они получили отпущение,

сопровождавшееся церемониями, способными поразить народную душу и дать

народу самое высокое понятие о могуществе инквизиции.

III. Королевский указ 1568 года предписал исполнить конвенцию кардинала

Эспиносы. Она была составлена по поводу того, что инквизиторы Валенсии

присвоили себе право расследовать дела, касающиеся городской полиции, и ряд

других, каковы дела о контрибуциях, контрабанде, торговле, мореходстве,

искусствах и ремеслах, уставах ремесленных цехов, охране лесов. Они

утверждали, что суждение об этих делах принадлежало им, особенно если в

числе преследуемых судом или замешанных в дело лиц находится один человек,

связанный с инквизицией, хотя бы это был просто дворник или кто-либо другой

в этом роде, служивший некоторое время в трибунале. Храмы перестали быть

священным убежищем для тех, кого инквизиторы пожелали арестовать как

ставящих преграды действиям святого трибунала. В то же самое время они

противились, чтобы какой-нибудь уголовный преступник, даже вор, был

арестован в домах инквизиторов в городе или на даче.

IV. В 1569 году трибунал Барселоны, отлучил от Церкви и велел заключить

в тюрьму двух главных должностных лиц города (один был военным

представителем, а другой гражданским вице-губернатором) и некоторых из их

служащих. Преступление состояло в требовании от пристава инквизиции торговой

пошлины, называемой товар. Королевский совет Арагона затеял спор с советом

инквизиции относительно подсудности. Филипп II положил конец распре,

приказав выпустить узников, но не наказал непослушания, в котором

инквизиторы оказались виновными, так как регламенты запрещали поражать

анафемой должностных лиц и, наоборот, приказывали им уважать личность

последних.

V. В 1571 году инквизиционный трибунал Сарагосы отлучил членов

депутации, которая представляла королевство Арагон во время промежутка между

двумя собраниями кортесов. Депутаты послали жалобу папе Пию V; они не были

выслушаны. По смерти Пия V его преемник Григорий XIII получил те же жалобы

от этих депутатов, которые умоляли оказать им правосудие. Папа направил их к

главному инквизитору, которому поручил окончить это дело. Последний,

побуждаемый верховным советом, отверг папское поручение и утверждал, что

непосредственное расследование жалобы принадлежит ему по праву. Филипп II,

фанатичный покровитель святого трибунала, поручил своему послу в Риме

принять перед папой сторону инквизиции. Успех этих ходов был таков, что

король достиг того, о чем просил, между тем как депутаты продолжали

пребывать под тяжестью отлучения около двух лет. Полезно знать, что эта

депутация состояла из восьми человек: два от духовного сословия (обыкновенно

ими были епископы), два от высшего дворянства (графы или гранды Испании),

два от дворянства второго ранга (дворяне заметного происхождения) и два от

третьего сословия (по обычаю, из числа выдающихся граждан).

VI. В 1575 году инквизиторы того же города Сарагосы доложили в

верховный совет, что муниципалитет подготовляет бой быков. Они спрашивали,

как им поступить в этом случае, принимая во внимание, что до сих пор город

всегда предоставлял им особую ложу. Они прибавляли, что на предыдущем бое

они украсили эту ложу внутри портьерами, коврами на сиденьях и подушками для

ног; однако они узнали, что вице-король Арагона не одобрил этого и сказал,

что единственно ему как представителю государя позволительно подобное.

Верховный совет письмами от 13 и 31 августа ответил, что инквизиторы и

должны ничего менять из того, что они имеют обычай делать, и должны охранять

пользование этим почетным отличием и не обращать никакого внимания на жалобы

вице-короля. Не следует забывать, что за несколько лет до этого папа Пий V

запретил инквизиторам и другим духовным лицам под страхом отлучения

присутствовать при таком варварском и жестоком зрелище. Хотя я и сам

испанец, но должен сознаться, что эти бои являются стыдом для нации; едва ли

бывает один, на котором не погиб бы гладиатор; известно, что на них всегда

происходят примеры распущенности, слышны богохульства, многие напиваются,

бывают кражи и драки. Инквизиторы Гранады, находясь в 1630 году на подобном

зрелище, не удовлетворились тем, что сделали их сарагосские коллеги; верные

тому, что их учреждение имеет обыкновение делать, они повесили балдахин над

своей ложей. Председатель и члены двух судов - гражданского и уголовного -

сочли своим долгом снять его. Инквизиторы ответили анафемами. Совет Кастилии

обратился к королю, чтобы устранить это злоупотребление, являющееся

результатом узурпации. Объявили, что инквизиторы превысили свои привилегии;

но их не наказали, и эта умеренность привела лишь к тому, что сделала их

более заносчивыми.

VII. В 1588 году инквизиторы Толедо отлучили лиценциата Гудиэля,

дворцового коменданта и судью королевской судебной палаты в Мадриде: это

должностное лицо преследовало судебным порядком Иньиго Ордоньеса, секретаря

святого трибунала, за смертельное ранение Хуана де Бургоса и выстрел из

пистолета, произведенный из засады в каноника дома Франсиско Монсальве. 11

сентября совет инквизиции защищал перед королем дело виновного исключительно

красноречиво. Впрочем, он извинился за употребление цензур, говоря, что

таков способ вершить суд в святом трибунале. Под последними словами

следовало понимать, что верховный совет считал возможным ставить себя выше

законов королевства и приказов государя.

VIII. В 1591 году были сильные распри из-за подсудности между

инквизицией Сарагосы и трибуналом верховного судьи Арагона; отсюда произошли

два мятежа, в результате которых несколько грандов Испании, много дворян и

еще более значительное количество рядовых жителей были преданы суду и

присуждены к смертной казни. Я изложу ужасную серию интриг, которые

инквизиция употребила в этом случае, когда буду передавать историю процесса

знаменитого Антонио Переса, первого государственного секретаря.

IX. В 1598 году инквизиторы Севильи отправились в митрополичью церковь

вместе с председателем и членами королевской судебной палаты на церемонию

похорон Филиппа II. Они претендовали на место впереди судей; на

сопротивление последних они ответили отлучением тут же в церкви. Королевский

прокурор протестовал против этого поступка, и нетрудно представить себе

случившуюся неприличную сцену. Судьи, собравшись в зале заседаний, объявили,

что инквизиторы употребили насилие при совершении ими акта злоупотребления

против закона; они составили постановление, обязывавшее инквизиторов снять

отлучение. Легко вообразить, что последние не спешили повиноваться. Судьи

повторили приказ с угрозою лишить инквизиторов всех гражданских прав,

присудить их к изгнанию и потере доходов. Филипп III не одобрил поведения

инквизиторов, приказал им снять отлучение и отправиться в качестве

обвиняемых в город Мадрид, который послужит им тюрьмой. 22 декабря король

велел опубликовать указ, по которому трибунал инквизиции не должен больше

иметь старшинства, кроме церемоний аутодафе; главный инквизитор Портокарреро

получил указ об отставке и был выслан в свою епархию в Куэнсу, где вскоре

умер.

X. В 1602 году главный инквизитор дом Фернандо Ниньо де Гевара,

кардинал и архиепископ Севильи, с помощью верховного совета показал своим

поведением относительно Климента VIII, чего можно ожидать от инквизиторов,

когда римские буллы им не нравятся или когда они хотят обойти королевские

указы. Папа приготовлял осудительную буллу против труда иезуита Малины [906]

О благодати и свободной воле. Иезуиты, узнав об этом, захотели отвести удар,

обратив внимание главы Церкви на другие предметы. Вот как они за это

взялись. Иезуит Николас Альмасан, ректор коллегии, которую иезуиты имели в

Алькала-де-Энаресе, и Габриэль Васкес, профессор той же коллегии, приняли

решение, что Мельхиор Оньяте под председательством Луиса Торреса (оба - их

собратья) будет защищать тезис: "Не следует верить, как в член веры, что

Климент VIII (которого Церковь считает верховным первосвященником)

действительно наместник Иисуса Христа и преемник святого Петра". Как только

папа был осведомлен об этом покушении, он предписал нунцию вызвать четырех

иезуитов на суд в Рим. Приказ о вызове был отдан, но короля не попросили

дать предварительно согласие. Главный инквизитор и верховный совет громко

жаловались, что папа завладел этим делом в ущерб их власти; они сейчас же

велели арестовать иезуитов и заключить в секретную тюрьму инквизиции. В то

же время король пожаловался папе на поведение нунция и достиг того, что папа

согласился передать дело главному инквизитору, который получил приказ строго

наказать виновных. Васкес был духовником кардинала; это обстоятельство

послужило причиной того, что вскоре он и его собратья получили свободу. Папа

остался недоволен главным инквизитором. Филипп III, чтобы успокоить его,

обязал кардинала подать в отставку и вернуться в свою епархию.

XI. В 1622 году инквизиторы Мурсии и главный инквизитор повели себя с

такой заносчивостью, что воспоминание об их поведении никогда не изгладится

из памяти жителей. Город Лорка, зависимый от этого округа, назначил

чиновника святого трибунала сборщиком налога на торговые сделки, называемого

алькабала. Последний отказался от этой должности; его возражений не приняли.

Тогда инквизиторы отлучили судью города Лорка и даже постановили заключить

его в секретную тюрьму; для этого они нуждались в помощи коррехидора Мурсии,

дона Педро де Порреса. На его отказ они отлучили его самого и постановили

прекратить божественную службу в церквах Мурсии. Эта мера привела город в

подавленное состояние; жители просили дома Антонио Трека, своего епископа,

употребить для посредничества свою власть. Прелат заметил инквизиторам,

насколько был незаконным их поступок, потому что они действовали, ничего не

сообщив ему. Этот ход не имел успеха; он счел нужным успокоить умы и

опубликовал послание, в котором извещал народ, что он не обязан подчиняться

ни интердикту, ни прекращению божественной службы. Дом Андрее Пачеко,

главный инквизитор, узнав о поведении епископа, осудил послание и приказал

"публиковать эту меру в церквах мурсийской епархии. В то же время он наложил

на епископа штраф в восемь тысяч дукатов и вызвал в Мадрид на суд в

двадцатидневный срок под опасением штрафа в четыре тысячи дукатов для ответа

на жалобу, поданную против него прокурором верховного совета, в которой он

обвинялся в помехе службе святого трибунала. Епископ и капитул его

кафедральной церкви отправили в Мадрид депутатами декана и одного каноника.

Главный инквизитор отлучил их, не пожелав выслушать, и велел заключить в

одиночные камеры, одновременно приказав объявить об этом отлучении в

проповеди по всем церквам Мадрида. Мурсийские инквизиторы заключили в свою

секретную тюрьму настоятеля прихода Св. Екатерины, отказавшегося подчиниться

интердикту, так как он не получил приказа об этом от своего епископа.

Пришлось королю и папе вмешаться в это дело, чтобы скандал не пошел дальше.

Они заставили восстановить епископа в его правах. Но этот акт правосудия не

разрушил причины зла, на которое жаловались.

XII. В тот же год инквизиторы Толедо отлучили супрефекта этого города,

который велел привлечь к суду и арестовать мясника как вора, сознавшегося в

продаже на фальшивых весах мяса плохого качества. Они утверждали, что

виновный подвластен им, потому что был поставщиком инквизиции, и требовали

передать им его и документы судопроизводства. Им было отказано, потому что

речь шла о проступке, совершенном при отправлении публичного занятия.

Инквизиторы опубликовали тогда отлучение в проповеди по всем церквам Толедо.

Они заключили в секретную тюрьму трибунала пристава и швейцара супрефекта за

повиновение своему начальнику, и те несколько дней пробыли в тюрьме. Их

подвергли позорящему наказанию лишения бороды и волос и заставили появиться

в зале заседания без башмаков и без пояса; их допросили об их происхождении,

чтобы узнать, не происходят ли они от евреев или от мавров; их заставили

прочитать некоторые части Катехизиса и молитвы, как это делалось с

подозреваемыми в иудействе и магометанстве; наконец их осудили на вечное

изгнание, даже не пожелав выдать им удостоверение, как они просили, чтобы

засвидетельствовать, что они не осуждены в качестве еретиков. Сострадание,

которое двое этих несчастных возбудили, было настолько всеобщим, что

началось движение против инквизиторов. Несколько лиц выдающегося положения,

преданных общественному благу, добились успокоения смуты. Король, извещенный

советом Кастилии об этом скандальном происшествии и обо всем происшедшем в

Мурсии, создал чрезвычайную комиссию из одиннадцати членов, избранных в его

советах. На ней приняли решения против инквизиторов, но действие комиссии

ограничилось тем, что был положен конец временному беспорядку; зло в корне

не было уничтожено.

XIII. В следующем году инквизиторы Гранады допустили новые

злоупотребления. Они отлучили дона Луиса Гудиэля де Перальту и дона Матео

Гонсалеса (один - член королевского гражданского суда, а другой -

королевский прокурор при том же суде). Они осудили как еретические два

сочинения этих превосходных правоведов, в которых защищались права

королевской светской юрисдикции в случаях, где имела место подсудность. 12

мая и 7 октября совет Кастилии сделал почтительные представления королю и

доказал вину инквизиторов. Инквизиторы впали в нарушение 11-й статьи

Инструкций святого трибунала 1485 года, по которой они должны запрашивать

короля в делах этого рода. Для устранения злоупотребления в 1625 году

создали комитет компетенции, которому было поручено высказываться по всем

затруднениям, которые могли возникнуть на этот счет; 22 и 24 апреля 1626

года были составлены инструкции, которые должны были служить правилом.

Существование этого комитета было недолговечным; однако он был восстановлен

8 февраля 1657 года.

XIV. В 1630 году инквизиторы Вальядолида показали себя еще более

заносчивыми. Епископ этого города (который в то же время был председателем

королевского апелляционного суда) должен был совершать торжественную службу

в соборе. Инквизиторы избрали этот день для публикации указа о доносах.

Утверждая, что их власть в качестве инквизиторов выше сана епископа, они

хотели снять балдахин, который употреблялся при службе епископа. Когда люди,

состоящие на службе инквизиции, принялись исполнять приказание, каноники

этому воспротивились. Инквизиторы послали в церковь сбиров, которые

арестовали певца дома Альфонса Ниньо и каноника дома Франсиско Милану, увели

их в церковных одеждах и поместили в этом виде в тюрьму инквизиции. Совет

Кастилии 16 марта сделал доклад королю об этом скандальном посягательстве;

между прочим он гласил следующее: "Безнаказанность, которая всегда следовала

за эксцессами и злоупотреблениями властью, в чем совет инквизиции стал

виновным, придала ему смелость: Вашему Величеству должно однажды

использовать право короны в этом обстоятельстве, чтобы инквизиция больше не

злоупотребляла сущностью своих действительных прерогатив и чтобы инквизиторы

знали, что короли даровали им привилегии только по делам, касающимся веры,

на которую они сами нападают и которую ослабляют в умах народов, оскорбляя

епископов, отцов и первых защитников ее".

XV. Это событие вызвало конвенцию следующего года, известную под именем

конвенции кардинала Сапаты. Здесь было решено несколько вопросов и

постановлено не употреблять более цензур, кроме случаев большой надобности;

сделано также несколько распоряжений. Но все это было напрасно, и

инквизиторы едва ли хоть раз воспользовались данным им уроком. Было бы

достигнуто большее, если бы король согласился с заключением совета Кастилии

от 8 октября того же года, в котором (после изложения подробностей бедствий,

к которым привела система инквизиции) совет говорил королю: "Для того, чтобы

прекратить эти злоупотребления, чтобы дать судам Вашего Величества

пользоваться всей необходимой им властью, чтобы законы и королевские указы

верно исполнялись и все, относящееся к управлению и финансам Вашего

Величества, шло энергичным и правильным путем и не встречало более на каждом

шагу стеснений от такого большого количества привилегированных лиц, -

следует Вашему Величеству разрешить, чтобы суды выносили приговоры по

жалобам, которые будут принесены на злоупотребления инквизиторов во всем,

что не касается предметов веры. Несправедливо и несообразно с законами,

чтобы сильные светские привилегии, дарованные Вашим Величеством инквизиции и

ее служителям, были рассматриваемы как церковные и духовные и защищались

посредством цензур; чтобы инквизиторы могли держать судей по нескольку

месяцев под тяжестью отлучения и учинять ежедневно разорение подданных,

замедляя конец их процессов посредством производимых ими оспариваний. Совет

имеет доказательства, что часто лица среднего состояния совершенно

разоряются от этих злоупотреблений, последствия коих пагубны и неисцелимы".

Вышеприведенные замечания были обращены к королю в подобных случаях и

подкреплены еще более сильными доводами на совещаниях 1634, 1669, 1682,

1696, 1761 годов и на многих других, особенно когда испанская инквизиция

осудила произведения, где защищались права короны, а главным образом труд

доктора дона Хосе де Мура, председателя королевского суда на Майорке,

напечатанный на этом острове в 1615 году под заглавием Указание в пользу

короля по поводу конфликтов юрисдикции, которые возникают между королевскими

судами и трибуналом инквизиции королевства Майорка.

XVI. В 1634 году возник другой спор по делу о подсудности, по поводу

некоторых сборов, взятых с одного жителя Вакальбаро, местечка близ Мадрида.

Инквизиторы Толедо отлучили судью королевского суда и дворцового и предались

всякого рода придиркам к власти совета Кастилии. Последний, проникнутый

своим достоинством высшего сената нации, приказал, чтобы инквизитор-декан

Толедо явился лично в Мадрид для ответа на сделанные против него обвинения,

с угрозой в случае отказа лишить его имущества и гражданских прав. Он осудил

также на лишение имущества и изгнание из королевства одного священника,

секретаря святого трибунала, и велел объявить, угрожая теми же наказаниями,

инквизитору Мадрида, чтобы тот передал процессы и узников в палату судей

королевского дворца и двора. 30 июня тот же совет обратил к королю следующие

представления: "Был бы положен конец злоупотреблениям, если бы Ваше

Величество соблаговолило запретить инквизиции употреблять посредством цензур

власть, принадлежащую только королевской юрисдикции: ведь известно, что этот

трибунал получил ее от Вашего Величества, как он сам сознается в своих

опросах, хотя некоторые из его членов отрицают это в своих сочинениях. Итак,

эта власть зависимая, она зависит от свободной воли Вашего Величества,

который может ее целиком отнять. Согласно с этими мотивами, мы умоляем вас

держать инквизиторов в границах их прерогатив. Эта мера может оказать

великое благо: она положит предел гнету, под которым стонут подданные Вашего

Величества; они не станут больше бояться цензур, которыми они поражаются и

удручаются в продолжение значительного времени, - тех цензур, которые

устрашают их так, что отнимают энергию, необходимую для поддержания прав

вашей короны; тех, наконец, цензур, которые держатся и длятся даже после

того, как был дан Вашим Величеством указ об их снятии". Король

удовольствовался возобновлением запрещения употреблять отлучение, за

исключением крайней необходимости, и запретил употребление этого средства

против судей, если не было предварительно испрошено его разрешение. Этот

королевский приказ доказывает забвение или пренебрежение, которому

подверглась конвенция кардинала Сапаты в конце третьего года со Времени ее

установления.

XVII. В 1637 году инквизиторы Севильи, раздраженные тем, что не

одержали победы в деле о подсудности, осудили и запретили своим

постановлением Юридический манифест, который опубликовал для поддержки

гражданской юрисдикции дон Хуан Перес де Лара, королевский прокурор при

королевском апелляционном суде этого города. Они объявили, что это сочинение

содержит положения, которые оскорбляют трибунал, и приказали опубликовать

это объявление в проповеди в митрополичьей церкви 4 августа и коллегиальной

церкви Спасителя 8 августа. Совет Кастилии уведомил короля о поведении

инквизиции и представил, что оно полно недоброжелательства и лишено

законного мотива: "Если бы даже прокурор севильского суда переступил

известные границы в каком-либо сочинении и это нарушение было бы доказано,

то не следовало ли лучше принести жалобу к подножию трона и ожидать, чтобы

Ваше Величество приказало наказать автора вместо уничтожения сочинения

позорящим образом? Если прокурор и судьи Вашего Величества будут

подвергаться таким опасностям в защите ваших прав, они потеряют мужество,

которое им необходимо при отправлении должностей, и не найдется никого, кто

дерзнет их исполнять". Король удовольствовался аннулированием запрещения и

выговором севильским инквизиторам через их начальника, который исполнил это

только для формы, потому что был более виновен в этом деле, чем его

подчиненные.

XVIII. В 1639 году инквизиторы Льерены отлучили и приказали считать

отлученным дона Антонио Вальдеса, члена совета Кастилии, уполномоченного,

посланного королем в Эстремадуру для действий, относящихся к милиции.

Трибунал был раздражен против него, потому что он включил всех служителей

инквизиции, чиновников, служащих и прислугу в список по легкому налогу, из

которого никто не исключался. Король, узнав в своем совете о происшествии,

приказал вычеркнуть из реестров декрет об отлучении и для увековечения

памяти об этом написать этот приказ на стенах секретариата святого

трибунала. Одновременно он пожелал, чтобы суд составил протокол об

исполнении предписания. К сожалению, все эти меры были весьма слабы.

Политическая язва осталась по-прежнему такой же глубокой и такой же

застарелой.

XIX. В 1640 году инквизиторы Вальядолида имели другой конфликт из-за

власти с епископом этого города. Последний пожаловался королю в следующих

выражениях: "Разрешение, которое королевский совет дает на печатание или

продажу книг, не вырезая из них того, что авторы, зависящие от инквизиции

или стремящиеся стать ее членами, пишут о привилегиях этого трибунала, может

повлечь самые роковые последствия: эти авторы позволяют себе даже

утверждать, что инквизиторы без своего согласия не могут быть лишены

юрисдикции, которую Ваше Величество благоволили им даровать по своей доброй

воле. Действие такой претензии можно уничтожить только тогда, когда Ваше

Величество отнимет или ограничит эту юрисдикцию, определяя тем, кто облечен

ею, точные границы, которых они не должны переходить. Единственное средство

воспрепятствовать этим людям печатать, что Ваше Величество не может лишить

их дарованных им привилегий, состоит в категорическом заявлении, что вы и

ваши предки по своей доброй воле соизволили оказать им, по своей милости,

это пожалование. Пусть Ваше Величество благоволит кроме того разрешить,

чтобы королевские суды пользовались в королевстве полной и всецелой свободой

наказывать такие преступления, когда того потребуют обстоятельства или

покушения против прав короны, которые позволяют себе инквизиторы".

XX. В 1641 году выявилось убедительное и позорное доказательство

истинности того, что было изложено епископом Вальядолида. Возникли некоторые

споры о подсудности между инквизиторами этого города и апелляционным судом.

Совет Кастилии принужден был многократно запрашивать короля по поводу

некоторых частных случаев, представившихся в этом деле. Он написал в одной

из своих докладных записок, что "юрисдикция, которую употребляют инквизиторы

от имени короля, светская, мирская и зависимая и не может быть защищаема

посредством цензур". Члены совета инквизиции, под председательством брата

Антонио Сотомайора, доминиканского монаха, главного инквизитора,

уполномоченного крестового похода и духовника короля, предались свирепому

злопамятству. Они простерли свою дерзость до того, что созвали кучу

схоластических богословов, невежественных, грубых и низких льстецов

инквизиции, набранных среди монахов. Цель их состояла в квалификации тезиса,

выставленного советом Кастилии. Эти квалификаторы, усердствуя дать

доказательство большой рассудительности, разделили тезис на три части.

XXI. Первая часть. Юрисдикция, которую употребляют инквизиторы от имени

короля, есть светская и мирская. Квалификация. Этот тезис вероятен, если

распространить его в хорошую сторону.

XXII. Вторая часть. Означенная юрисдикция зависима. Квалификация. Этот

тезис ложен, невероятен и противен благу Его Величества.

XXIII. Третья часть. Нельзя употреблять церковные цензуры для защиты

юрисдикции, о которой идет речь. Квалификация. Этот тезис безрассуден и

граничит с ересью.

XXIV. Приняв эту меру, фискал совета инквизиции обвинил весь совет

Кастилии. Он потребовал, чтобы трибунал приказал передать копии и черновик

запроса, обращенного к королю; чтобы он велел опубликовать осуждение этого

запроса и начал преследование авторов. Совет инквизиции, воздерживаясь от

принятия такого подходящего для него решения, изложил королю происшествие и

сослался на приговор богословов. Король с беспечностью, которая ему была

свойственна, удовольствовался тем, что сказал главному инквизитору, что он

нарушил свои обязанности, одобряя поступок, противный достоинству и чести

сената нации. В продолжение некоторого времени не переставали жаловаться на

горячность и упорство инквизиторов. Тогда Его Величество принудил дома

Антонио де Сотомайора подать в отставку; он был отозван в 1645 году.

Преемником его был дом Диего де Арсе-Рейносо, епископ Пласенсии.

XXV. В 1648 году был издан королевский указ (N 14, отдел 7, книга

первая Собрания испанских законов) и другой, от 11 февраля того же года. В

нем король определил (выслушав совет Кастилии), что объявления, сделанные

конгрегацией кардиналов Индекса, не будут более рассматриваться как

распорядительные и обязательные для Испании; что вследствие этого не будут

более обращать внимания на запрещения, которые папский нунций опубликовал

своей частной властью против трудов Сальгадо, Солорсано и других защитников

прав светской власти. Этот указ вышел вовремя, чтобы остановить дурные

намерения совета инквизиции. Так как тайна скрывала все его действия до того

времени, пока декреты забывались, он приостановил начатые преследования.

Однако в разные эпохи он возбудил новые преследования против трудов Рамоса

дель Мансано, Гонсалеса де Сальседо, Чумасеро, Севалъоса, Мура, Сальгадо,

Сесо и других, но не смог получить успеха в их запрещении вследствие

бдительности совета Кастилии. Тем не менее, вопреки усердию, которое эта

уважаемая корпорация приложила в деле исполнения законов, в трудах

означенных мною лиц появились вычеркнутые места и эти пробелы сохранились в

следующих изданиях.

XXVI. В то же время инквизиторы Мексики заставили испытать жестокое

преследование достопочтенного дома Хуана де Палафокса. Они оспаривали его

права и противопоставили ему самую несправедливую подсудность и осуждение

его трудов. - См. главы XXVII и XXVIII.

XXVII. В 1660 году инквизиторы Кордовы имели смешную и скандальную

ссору по другому пункту юрисдикции. Один мавр содержался в королевской

тюрьме этого города за желание убежать из дома Агустино де Вильявисенсио,

советника инквизиции, у которого он был рабом. Этот африканец узнал, что не

было палача, чтобы дать двести ударов кнута другому узнику. Он предложил

исполнить обязанность палача; его предложение было принято; когда он

исполнил свою работу, то получил обещанное вознаграждение. Инквизиторы

отлучили супрефекта дона Грегорио Антонио де Чавеса, присудили его дать

удовлетворение святому трибуналу и передать инквизиции мавра и его процесс.

Они утверждали, что он подсуден инквизиции, давая ему звание сотрапезника

(comensal) инквизитора и велели взять и посадить в тюрьму, как бы для

возмездия, слугу супрефекта, пока им не будет выдан сотрапезник. Какой

предмет спора: мавр, бежавший из Африки, раб священника-инквизитора,

стремящегося стать епископом! Король, узнав о происшествии от совета

Кастилии, приказал выпустить узников на свободу и сделать выговор

инквизиторам Кордовы за их поведение.

XXVIII. В 1661 году инквизитор города Толедо, пребывавший в Мадриде,

отлучил дона Висенте Банъюэлоса, дворцового судбю. Он хотел принудить это

должностное лицо передать ему судопроизводство некоего Хуана де Куэльяра,

начальника сбиров палаты придворных судей и в то же время лучника

инквизиции; он требовал также выдачи узника, обвиняемого в убийстве женщины.

К чему издавать столько королевских указов против злоупотребления

отлучениями, если они постоянно оставались без действия?

XXIX. В 1664 году инквизиторы Кордовы отлучили дона Эстевана Арройо,

супрефекта Эсихи и члена королевского гражданского суда Гранады, потому что

тот отказался передать в их распоряжение Альфонсе Руиса де Андраде,

задержанного по делу многоженства, и выдать документы его судопроизводства.

XXX. Те же инквизиторы не замедлили предаться новому, еще большему

злоупотреблению. Один негр, раб бывшего казначея святого трибунала,

сознавшийся в предумышленном убийстве одной дамы, был приговорен к

повешению. Инквизиторы послали королевскому судье Кордовы приказ выдать им

документы процесса и самого виновного, который, говорили они, должен быть

судим в их трибунале. На отказ должностного лица инквизиторы ответили

опубликованием его отлучения и послали лучников для ареста. Судья испугался

и согласился на выдачу осужденного. По этому случаю произошло возмущение в

городе Кордове. Только с большим трудом смогли помешать разъяренному народу

взломать тюрьму святого трибунала, чтобы предать смерти раба, наказания

коего сильно желали. Король, извещенный советом Кастилии об этом новом

покушении, приказал, чтобы до тех пор, пока вопрос о подсудности будет

решен, преступник содержался в королевской тюрьме. Главный инквизитор сделал

возражения; совет Кастилии ответил на это, и король повторил приказ, данный

им ранее. Но ему не было оказано повиновения, потому что главный инквизитор

представил новые жалобы. Совет Кастилии победоносно отразил их, и Карл II

приказал в третий раз выдать узника. Строгий приказ об этом был отправлен в

Кордову; инквизиторы ответили, что не могут исполнить намерение короля,

потому что преступник бежал. Король, совет Кастилии, супрефект Кордовы и

публика обманулись в своих ожиданиях. Я спрашиваю еще раз, будут ли

апологеты святого трибунала настаивать (вопреки только что рассказанному

проступку) на утверждении, что тайна, скрывающая от всех взоров характер его

действия, не является неполитичной и посягающей на законы и правосудие?

XXXI. Инквизиторы Гранады в 1682 году должны были сами убедиться, какое

зло может произвести усвоенный ими обычай арестовывать лиц, виновных в

других проступках, а не в ереси. Они послали взять одну женщину, которая

нанесла оскорбление секретарю святого трибунала. Эта несчастная, которая не

знала ничего более страшного, как очутиться в тюрьме инквизиции, предпочла

выброситься из окна своего дома и умерла на месте. Этот случай вызвал

сильные ссоры между инквизиторами и апелляционным судом. Инквизиторы до

такой степени не признавали могущества короля и власти его судей, что Карл

II принял решение изгнать из королевства инквизитора дома Бальтасара Лоарте

и выслать на двадцать миль от Гранады секретаря дона-Родриго Саласара.

XXXII. В Америке королевские указы и другие распоряжения, изданные для

предотвращения раздоров между светскими судами и судами инквизиции, не

помешали возникновению бурных ссор между теми и другими по вопросу о

подсудности. Я ограничусь ознакомлением с теми распрями, где

несправедливость инквизиторов обнаружилась более открыто и сопровождалась

более или менее смешными деталями. В 1684 году инквизитор Лимы имел

претензию требовать, чтобы в день Святого четверга поставили для него в

церкви золоченое кресло, аналой и положили подушку под ноги. Он желал также,

чтобы диакон поднес ему Евангелие для целования, чтобы его окадили ладаном,

повесили на шею ключ от дарохранительницы и, наконец, воздали почести,

принадлежащие епископу.

Около 1760 года, в бытность маркиза де Кастельфуэрте вице-королем,

инквизиторы пожелали держать в церкви диспут, посвященный монахам обители

Милосердия, и хотели иметь на нем председательство. Они требовали, чтобы их

встречали с почестями, на которые имеет право только епископ, - с балдахином

и креслом.

Когда в Лиме служили торжественную заупокойную мессу по королеве

Изабелле Фарнезе [907], инквизиторы не сочли удобным появиться в церкви,

потому что не занимали бы там первого места и потому что вице-король не

захотел, чтобы они появились с церемониалом, установленным только для

епископа.

В 1780 году они отлучили и присудили к штрафу в тысячу пиастров судью,

посланного королем для опроса о поведении магистрата. Преступление

уполномоченного судьи согласно документам процесса состояло в том, что он

неосторожно выразился, что этот магистрат был чист, как Святая Дева.

Впрочем, во всех обстоятельствах, довольно часто встречавшихся и

открывавших возможность для этих смешных сцен, вице-короли обнаружили много

твердости и подавляли высокомерие инквизиторов с большим успехом, чем это

удавалось в самой Испании. Эти результаты не должны нас удивлять, потому что

в удаленных странах инквизиторов не поддерживал главный инквизитор, который,

находясь близ короля, мог наговорить что угодно в частных беседах. Впрочем,

вице-короли, ревниво относившиеся к сохранению в целости власти, которою они

были облечены, наблюдали со всем старанием, на какое только были способны,

за тем, чтобы государственная власть не встречала в своем действии никакого

препятствия и никакого противоречия.

XXXIII. Инквизиторы Картахены в Америке в 1686 году явились еще более

заносчивыми. Удобным случаем для этого нового скандала стала распря,

возникшая между ними и епископом. Инквизитор дом Франсиско Барсия, отлучив

прелата, велел прочесть свой декрет во всех церквах. Епископ ответил и

доказал своею манерой обхождения с инквизитором презрение к этому отлучению.

Инквизитор (вместе со своими юрисконсультами) приказал арестовать и

заключить в секретную тюрьму не только епископа, но и нескольких уважаемых

лиц кафедрального собора и города, которые выражались свободно по его

адресу. Папа, узнав об этом, приказал 13 февраля 1687 года главному

инквизитору дому Диего Сармиенто де Вальядаресу перевести в Мадрид и

отставить от должности инквизитора Барсию и его юрисконсультов. Так как

приказ не был исполнен, то 15 декабря 1687 года он выпустил новое бреве,

содержавшее угрозы. Главный инквизитор прибег тогда к королю и сделал

неверный доклад о случившемся, чтобы ни он, ни совет Индий не узнали истины.

Он так совершенно извратил и запутал факты, что удлинил и затруднил дело.

Папа продолжал настаивать на своем решении и пожелал сам судить это дело.

Оно не было еще закончено, когда на первосвященнический престол вступил

Климент XI. Новый папа собрал кардиналов и, посоветовавшись с ними,

подтвердил декретами от 11 декабря 1703 и от 11 января 1704 годов все

сделанное епископом и объявил недействительными сумасбродные меры

инквизитора. Булла от 19 января 1706 года приказала возвращение всех

штрафов, наложенных при этом обстоятельстве, и упразднила навсегда трибунал

Картахены. Это упразднение не было приведено в исполнение, потому что было

противно политике короля.

XXXIV. Около этого времени инквизиторы Валенсии доказали также своим

поведением, что они смотрели на свою юрисдикцию как на принадлежащую по

праву инквизиторам и независимую от юрисдикции государя. Их меры побудили

графа д'Оропеса, вице-короля и наместника, посоветоваться с десятью

богословами, которые объявили, что власть святого трибунала светская и,

следовательно, зависима от королевской.

XXXV. Упомянутый мною факт доказывает, как был благоразумен и

основателен совет, который давали монарху дон Альфонсо де ла Каррера и дон

Франсиско Антонио Аларкон - запретить обращение книг, которые открыто

исповедовали противоположное учение и которые они отмечали как изобилующие

опасными и ошибочными принципами в области юриспруденции. Король,

недовольный постоянными жалобами, поступавшими к нему отовсюду против

инквизиторов, создал комиссию из двенадцати советников, избранных из

государственных советов Кастилии, Арагона, Италии, Индий и из орденов. Она

должна была предложить средства, годные для уврачевания таких бедствий. Это

собрание сделало доклад 21 мая 1696 года, но правительство не приняло

никакого решения, потому что дом Хуан Томас де Рокаберти, главный

инквизитор, архиепископ Валенсии, силою интриг добился того, что король

обратил свое внимание на другие вещи, и прежнее благое намерение

провалилось.

XXXVI. В 1703 и следующих годах возникли новые скандальные разногласия

между домом Бальтасаром Мендосой, епископом Сеговии, главным инквизитором, и

членами верховного совета вследствие дурного обращения, которое Мендоса

заставил испытать дома Фроилана Диаса, духовника Карла II, избранного

епископом Авилы. Я дам в другом месте подробности этого дела; здесь же скажу

вкратце, что члены совета одержали верх, но лишь благодаря случаю. Совет

Кастилии в рапорте королю, поданном в 1704 году, выражался так: "Народы и

государства лишили себя своей власти и своей свободы в пользу монархов,

которых они избрали и поставили; они хотели дать себе начальников, которые

доставили бы им благодеяния мира и правосудия, оберегая от насилий всякого

рода". Мне кажется, что если бы было сказано: делегировали свою власть

вместо: лишили себя своей власти, выражение было бы более точным.

XXXVII. В 1713 году кардинал Франческо Джудиче, главный инквизитор,

запретил читать сочинение дона Мельхиора де Маканаса, королевского прокурора

при совете Кастилии. Он, однако, хорошо знал, что этот труд был напечатан по

приказу Филиппа V, который одобрил его по прочтении. Король был сначала

сильно раздражен принятою инквизитором мерою. Но кардинал, искусный в

управлении пружинами интриги то в Риме, то в Париже, добился обхода приказов

своего государя: хотя он был вне королевства, он постоянно исправлял

обязанности своей должности и посылал своим подчиненным приказы, которые

сильно не нравились Филиппу V. Этот государь добился отставки Джудиче только

тогда, как кардинал Альберочи стал действовать в Риме и Париже в помощь

намерениям своего господина. Отставка произошла в 1716 году. Король назначил

на его место дома Хосе Молинеса, члена церковного суда в Риме, который не

мог вступить в должность, потому что австрийцы задержали его в плену в

Италии. Там он и умер, так что инквизиция оставалась без главы до 1720 года,

когда на эту должность был назначен дом Диего д'Асторга. Он покинул ее в том

же году, отправившись в Толедо, куда был назначен архиепископом. Его

преемником был дом Хуан де Камарго, епископ Памплоны.

XXXVIII. Дон Мельхиор де Маканас продолжал жить в изгнании. Его процесс

в инквизиции стал делом нешуточным от множества доносов на разные написанные

им труды. Их обращение разрешено теперь в Ученом семинарии, журнале, который

публикуют дом Антонио Вальядарес и Сотомайор. Автор в нескольких своих

сочинениях восставал против злоупотреблений, совершавшихся римской курией, а

также против злоупотреблений привилегиями со стороны духовенства и церковных

трибуналов и обращал общественное внимание на пагубные для государства

последствия умножения монахов и других духовных корпораций. Квалификаторы в

произнесении приговора над его трудами ясно показали, что их вдохновлял дух

ненависти и мести. Но достаточно забавно найти в судопроизводстве Маканаса

написанную им книгу Критическая защита инквизиции. Инквизиторы называли тон

его ироническим, потому что открыли там некоторые вещи, которые не были

истинны. Их убеждение нашло подтверждение несколько позже, в другом

сочинении Маканаса, озаглавленном Апология защиты, написанной братом

Николаем де Хесу Беландо в пользу гражданской истории Испании, несправедливо

запрещенной инквизицией. Несмотря на суровость инквизиторов, Фердинанд VI и

главный инквизитор дом Мануэль Кинтано Бонифас, архиепископ Фарсала,

разрешили Маканасу вернуться в Испанию. Король послал его на Ахенский

конгресс в качестве посла.

XXXIX. В 1761 году главный инквизитор Кинтано Бонифас опубликовал,

вопреки запрещению Карла III, папское бреве, осуждавшее катехизис Мезангюи.

Король наказал его удалением от двора, но потом снова вызвал и поставил во

главе инквизиции. Совет Кастилии обратился к королю 30 октября того же года.

Он представил Его Величеству (опираясь на несколько примеров) пагубные

последствия, которые должна иметь для интересов государства тайная коалиция,

образовавшаяся между главным инквизитором, верховным советом, папским

нунцием в Мадриде и римской курией. Он говорил, что действие этого опасного

соглашения состоит в распространении принципов и учений, благоприятных для

антиполитических руководящих правил духовенства и противных системе истинных

границ, обеспечивающих государственную власть короля. Он напоминал

скандальное покушение цензур против положений, содержащихся в заключении

совета Кастилии 1641 года, и прибавлял: "Если верховный суд нации не

разуверится в опасности видеть свои предположения под угрозой едкой критики,

так мало сообразной с разумом и религией, каким образом простое частное лицо

осмелится посвящать свой труд и свои сочинения в защиту прав короны и

государя?" Это собрание вызвало королевский указ от 18 января 1762 года,

согласно которому ни одно бреве и ни одна булла не могли впредь быть

приведены в исполнение без предварительного согласия короля. Главному

инквизитору было запрещено опубликовывать какое-либо постановление об

очистке или запрещении книг до доклада Его Величеству, а также арестовывать

труд католического автора, не выслушав его, согласно постановлению буллы

Бенедикта XIV от 6 июля 1753 года. Надо согласиться, что инквизиция

причинила бы меньше зла испанской нации, если бы распоряжения этой буллы

верно соблюдались. Я был свидетелем многих нарушений этого закона в 1789 и

последующих годах и видел в эту эпоху запрещение разных трудов католических

авторов, причем не были выслушаны ни они сами, ни их защитники.

XL. В 1768 году инквизиторы тщетно пытались завладеть процессами по

делу о многоженстве. Карл III приказал, чтобы, за исключением случаев, когда

виновные считали многоженство дозволительным, расследование этих дел

производилось обыкновенными светскими судами. Он выражал желание, чтобы

инквизиторы "ограничились наказанием ереси и отступничества, а особенно

чтобы ни один из его подданных не подвергался позору ареста, если он ранее

не сознался в совершении преступления". Совет инквизиции объявил королю 28

февраля 1771 года, что одно только обстоятельство вторичной женитьбы при

жизни первой жены заставляет подозревать совершивших это в том, что они

впали в заблуждение в вере по вопросу о браке. Вследствие этого инквизиторы

берутся за расследование этого мнимого проступка, обязывая обвиняемых

уничтожить подозрение в ереси, происшедшее от простого факта многоженства

XLI. В 1781 году главный инквизитор приказал, чтобы все исповедальни

монастырских церквей были расположены на виду у верующих, находящихся в

церкви. Провинциальные инквизиторы велели исполнить этот приказ, не сносясь

с архиепископами и епископами епархий. Эти прелаты сильно обиделись на такое

пренебрежительное обращение, но скрыли свое недовольство, чтобы не смущать

общественного спокойствия. Инквизиторы Гранады в 1797 году позволили себе

еще большую дерзость: они велели перенести на другое место исповедальню в

женском монастыре Св. Павлы, состоявшем под непосредственным управлением

архиепископа. Церковный администратор епархии принес жалобу королю.

Министром юстиции был тогда дом Гаспар Мельхиор де Ховельянос. Этот министр

был образован, сведущ в серьезной литературе и хорошо знаком с истинными

принципами гражданской и канонической юриспруденции. Он решил использовать

это происшествие и обратился к главному инквизитору, архиепископу Бургоса, к

епископам Уэски, Туи, Пласенсии, Осмы, Авилы и к дому Хосе Эспиге,

раздавателю милостыни при короле. Он пригласил их предложить ему, "что они

считали бы годным для прекращения злоупотреблений, совершающихся в святом

трибунале, и для искоренения ложных принципов из трудов, на которые

опираются эти меры". Архиепископ Бургоса (как и следовало ожидать) прислал

замечания, благоприятные для трибунала; другие доставили замечания

противоположного характера. Ответ, данный 10 марта 1798 года домом Антонио

Тавирой, тогда епископом Осмы, а затем Саламанки, был образчиком учености и

хорошего вкуса и обнаруживал величайшее уважение к истине. Эта благоразумная

попытка не имела удовлетворительного результата. Ховельянос покинул

министерство прежде, чем Карл IV что-нибудь решил. Его преемник имел другие

виды, а на Ховельяноса донесли как на подозреваемого в заблуждениях

относительно веры.

Статья третья

Поиск по сайту: