РАСПРИ С ПОРТУГАЛЬСКОЙ ИНКВИЗИЦИЕЙ

I. Установление власти Филиппа II в Португалии по смерти кардинала

архиепископа дома Энрике, занимавшего престол до 1580 года, дало этому

государю новый случай проявить ревность к инквизиции. Я уже отметил эпоху,

когда она была введена в этом королевстве, и обстоятельства, сопутствовавшие

этому событию {См. главу XVI этого сочинения.}. Король Энрике был главным

инквизитором с 1539 по 1578 год. Он занимал кафедру архиепископа в

Лиссабоне, когда получил корону Португалии по смерти своего племянника

короля Себастиана. Тогда он назначил дома Хорхе де Альмеду архиепископом

Лиссабонским и третьим (по счету) главным инквизитором Португалии.

II. В 1544 году дом Энрике, занимавший тогда кафедру Эворы [796], и

кардинал дом Пардо де Тавера, архиепископ Толедский, - оба главные

инквизиторы: один в Испании, другой - в Португалии, - обнародовали, с

согласия своих государей, циркуляр, которым извещали, что ввиду соседства

двух государств на очень большом протяжении, благоприятствующем бегству из

одного государства в другое лиц, привлеченных к суду инквизиции, они

условились: 1) взаимно сообщать друг другу все, что может интересовать

инквизицию; 2) арестовывать, каждый в своем округе, обнаруженных беглецов;

3) держать их в заключении и требовать документы начатого судопроизводства,

чтобы закончить его сообразно делу, так как эта мера представляет меньше

неудобств, чем выдача заключенных, кроме исключительных случаев, когда два

трибунала могут прийти к соглашению.

III. Вышеупомянутая конвенция соблюдалась неоднократно. Однако, когда

лиссабонские инквизиторы написали вальядолидским о выдаче им Гонсаде Баеса,

арестованного в Медине-дель-Кампо по заключению их прокурора, 18 февраля

1558 года они получили ответ, что эта просьба не может быть исполнена, если

желают держаться конвенции, и что лиссабонский трибунал, напротив, должен

прислать испанскому документы судопроизводства. Португальские инквизиторы

уважили это требование. В 1568 году испанские инквизиторы, очутившись в

подобном положении, отказались сообразоваться с условленной мерой, потому

что во главе их стоял тогда кардинал Эспиноса, пользовавшийся большим

влиянием на Филиппа II. Он сам ответил кардиналу Энрике, что не подписывал

конвенции и что находит более удобным, чтобы заключенный был передан

трибуналу, начавшему судопроизводство. Он хорошо знал, что этот порядок

плохо соблюдался в самой Испании и что обычно пренебрегали правилами закона,

поскольку поступать таким образом было удобнее и выгоднее. Но Эспиноса в

этот момент мечтал о расширении своей юрисдикции на иноземные народы,

подвластные испанскому королю, - политика, крайнюю важность которой всегда

признавала испанская инквизиция. Однако он предлагал кардиналу Энрике

обратиться к двум государям и обещал сам предложить испанскому королю меру,

которая служила бы на будущее время главным и постоянным правилом.

IV. Дом Энрике уполномочил Франциско Переру, португальского посланника

в Мадриде, покончить это дело с кардиналом Эспиносой. Во время переговоров

случилось, что несколько испанцев, осужденных льеренским трибуналом на

фигуральное сожжение как уклонившиеся от суда, бежали в Португалию, где были

арестованы по приказу эворских инквизиторов, тотчас потребовавших присылки

документов их процесса в границах конвенции 1544 года. Льеренский трибунал,

посоветовавшись с верховным советом, ответил, что он не может не следовать

образцу, данному кардиналом Эспиносой. Почти в то же время инквизиторы

задержали нескольких португальцев, ускользнувших из своей страны. Епископ

Порталегры, эворский инквизитор, потребовал заключенных. Трибунал, всегда

послушный воле совета, отказался их выдать, если только ему не пришлют

жителей Альбукерке, арестованных эворской инквизицией. Кардинал Энрике

уступил инквизиторам Испании, но потребовал 5 декабря сообщить формальный

обвинительный акт по этому поводу, между тем как эворские инквизиторы

сделают то же самое по отношению к кардиналу Эспиносе. Верховный совет,

получив отчет об этих переговорах, согласился на выдачу испанцев,

задержанных в Португалии, и на отсылку в эту страну португальцев,

арестованных в Испании. Эта мера была исполнена после обмена двух

обвинительных актов. V. В переписке эворских инквизиторов находится письмо

от 11 марта 1570 года, в котором они извещают, что у них есть еще двое

других заключенных испанцев, которых они предлагают выдать. Льеренские

инквизиторы (чтобы не быть в долгу за такой поступок) посылают полученную

ими информацию о некоторых португальцах, побывавших в Эстремадуре, но

вернувшихся в Португалию. Жестокий опыт очень хорошо доказывает, что жажда

терзать несчастных быстрее объединяет врагов, чем благородное желание их

защищать. Как видно из этого случая, инквизиторы обоих королевств в 1571

году усвоили общую систему кардинала Эспиносы.

VI. Главный инквизитор дом Энрике умер на троне Португалии в 1580 году.

Корона принадлежала по праву наследования Филиппу II как сыну императрицы

Изабеллы, сестры Жоана III, короля Португалии. Но государь не дожидался

этого события, чтобы вмешаться в дела инквизиции страны, так как принимал

участие во всех мерах кардинала Эспиносы. Едва стал он властителем

Португалии, как его привязанность к трибуналу проявилась в усилении

деятельности. А ввиду того что место главного инквизитора было вакантным, он

решил упразднить его и передать его функции главному инквизитору Испании,

обратив внимание папы на то, что при этом будет более согласованности и

единства в делах. Но эта попытка не имела успеха, потому что Филипп был

признан в Португалии при формальном условии, что Португалия останется и

впредь независимой от Испании и что королевство будет управляться светскими

властями советами, установленными в Лиссабоне, чтобы ничто не заставляло

нацию обращаться в Мадрид и оттуда ждать резолюций.

VII. Когда герцог Браганцский был провозглашен повстанцами королем

Португалии при Филиппе IV, дом Франсиско де Кастро, главный инквизитор, и

Жоан де Васконсельос, член совета инквизиции этого королевства, остались

верными испанскому монарху. Новый государь (принявший имя Жоана IV) задумал

увеличить свою партию. Увлекаемый советами Англии, благоприятствовавшей

восстанию, он решил вернуть евреям свободу, которой они пользовались в

королевстве до учреждения инквизиции. Он встретил сопротивление со стороны

вышеупомянутых инквизиторов. Совет трибунала осудил даже решение Парижского

университета, в котором было сказано, что король может назначить и приказать

посвятить епископов, не дожидаясь булл из Рима, если бы папа Иннокентий X

[797] отказался утвердить тех епископов, которые были назначены королем

после того, как он был призван на трон Португалии желанием народа, вопреки

оппозиции испанского короля. Жоан IV пригрозил двум инквизиторам тюрьмой,

даже смертной казнью; но с их стороны он встретил готовность скорее все

претерпеть, чем согласиться на восстановление иудейского культа. По смерти

дома Франсиско де Кастро возник вопрос о назначении нового главного

инквизитора. Но требуемые буллы было не менее трудно получить, чем буллы

епископов, потому что папы Урбан VIII, Иннокентий X и Александр VII [798]

уклонялись, насколько могли, высказываться в пользу испанского короля или

герцога Браганцского. Их политика была прежде всего выжидательной, и они

наблюдали за войной между двумя нациями до момента, когда удача даст перевес

той или другой стороне. Вследствие этого по смерти епископа Йельбеского в

1658 году кафедра осталась вакантной, хотя Филипп IV был расположен

согласиться на назначение папой епископов по собственному побуждению (motu

proprio). Римская курия не сделала никакого употребления из этого права,

будучи убеждена, что политические взгляды назначенных епископов указывали бы

на ту партию, которая одержит верх. Наконец Португалия восторжествовала над

усилиями Испании, и инквизиции двух королевств стали иметь между собой

только редкие и маловажные сношения.

Статья четвертая

Поиск по сайту: