УБИЙСТВО ПЕРВОГО ИНКВИЗИТОРА АРАГОНА

I. Когда арагонцы увидели, что все их усилия воспрепятствовать

учреждению среди них инквизиции тщетны, они решили пожертвовать одним или

двумя инквизиторами, чтобы устрашить других. Они были убеждены, что после

этого события более не будет сомнений насчет народного настроения, что никто

не дерзнет стать инквизитором и что сам король откажется от своего

первоначального намерения из боязни мятежных движений, могущих разразиться в

Кастилии и Арагоне.

II. Заговорщики плохо знали своего государя и кастильский народ. Этот

последний, от природы терпеливый и покорный, разбивает удерживающие его в

повиновении цепи лишь тогда, когда он сильно возбужден к восстанию главарями

значительных партий. Фердинанд, не имевший почти никакой доблести, обладал,

однако, своего рода политической энергией, которая, поддерживаемая его

макиавеллистической мудростью, заставляла его друзей, врагов и подданных

уважать и бояться его. Когда проект убийства заговорщиками был одобрен,

стали искать убийц, чтоб отделаться от доктора Педро Арбуеса д'Эпилы,

главного инквизитора Сарагосы, и от многих других лиц, каковы, например,

асессор Мартин де ла Рага и Педро Франсес, депутат королевства.

III. С целью вовлечь в заговор всех новохристиан стоявшие во главе его

решили, в то время как они были в Сарагосе, обложить добровольным налогом

всех арагонцев еврейского происхождения. В самом деле доказано (на основании

процессов Санчо де Патерноя, Хуана д'Абадиа и многих других, осужденных в

Сарагосе), что дон Бласко д'Алагон, владетель Састаго, получил из этой

контрибуции десять тысяч реалов, назначенных для оплаты убийц Маэстро Эпилы.

Таким именем тогда называли инквизитора Арбуеса.

IV. Равным образом известно из процесса государственного секретаря

короля Филиппа II, знаменитого Антонио Переса [342] (судимого в 1592 году и

документы которого я читал), что фискал, предпринявший попытку доказать его

происхождение от евреев, выставил приговор о релаксации, произнесенный 13

ноября 1489 года против Хуана Переса, уроженца города Арисы. В приговоре

было сказано, что этот человек участвовал с новохристианами Калатаюда [343]

в расходах на это убийство.

V. В деле Хуана Педро Санчеса, сожженного фигурально 30 июня 1486 года,

было доказано не только то, что он был душою заговора, но и что он имел в

своих руках пятьсот флоринов для оплаты убийств.

VI. Хуан де ла Абадиа, арагонский дворянин, но потомок евреев по

женской линии, взялся руководить выполнением убийства. Оно было поручено

Хуану д'Эспераиндео, Видалю д'Урансо, его слуге, уроженцу Гаскони [344],

Матиасу Раму, Тристану де Леонису, Антонио Грану и Бернардо Леофанте. Их

покушения несколько раз не удавались. Педро Арбуес, извещенный об этом

намерении, принял предосторожности, чтобы менее подвергаться опасности.

VII. Из признаний некоторых преступников и особенно Видаля д'Урансо

(который сообщил старательно все подробности заговора) выясняется, что

инквизитор, чтобы обезопасить себя от ударов убийц, носил кольчугу под

одеждой и нечто вроде железного шлема, прикрытого круглым колпаком. В момент

убийства в митрополичьей церкви он стоял на коленях у одной из церковных

колонн, где теперь находится аналой для апостола; рядом с ним стоял его

фонарь, а толстая палка была прислонена к колонне. 15 сентября 1485 года

после одиннадцати часов вечера, в то время как каноники в алтарной части

церкви [345] читали утренние молитвы, Хуан д'Эспераиндео, вооруженный

шпагой, приблизившись к нему, нанес ему сильный удар лезвием по левой руке.

Видаль д'Урансо, предупрежденный Хуаном д'Абадиа, что надо бить в шею

(потому что он знал, что голова защищена), нанес ему сзади удар, разорвавший

закрепу головной брони, и сделал такую глубокую рану на голове, что

инквизитор умер от нее спустя два дня, то есть 17 сентября.

VIII. Слух о его смерти распространился по городу уже накануне. Но

произведенное им впечатление весьма отличалось от того, на которое авторы

его рассчитывали. Все старинные христиане, то есть не происходившие от

евреев, будучи убеждены, что убийство совершено новохристианами, сбежались

вместе и, разделившись на несколько частей, бросились преследовать

новохристиан, чтобы отомстить за смерть инквизитора. Возбуждение было очень

сильное, и оно имело бы ужасные последствия, если бы молодой архиепископ

Альфонс Арагонский не сел на коня и не сдержал толпу, обещая ей, что

преступники будут обнаружены и казнены смертью, которую они вполне

заслужили.

Статья четвертая

ИСТОРИЯ БЕАТИФИКАЦИИ [346] ПЕРВОГО ИНКВИЗИТОРА АРАГОНА

I. Страх обуял население, и инквизитор со своими сторонниками

воспользовался этим, чтобы произвести реакцию и испросить учреждение святого

трибунала как полезного и даже необходимого против новохристиан. Фердинанд

равным образом сумел извлечь выгоду из этого события для исполнения своих

намерений. Политический расчет внушил ему, как и Изабелле, мысль почтить

память Арбуеса с некоторого рода торжественностью, что сильно способствовало

тому, чтобы выдать его за святого и окружить его особым культом в церквах.

Это случилось гораздо позже, когда папа Александр VII [347] 17 августа 1664

года причислил Арбуеса к лику блаженных как мученика за веру. А в свое время

ему воздвигли великолепную гробницу, и его тело было в нее положено 8

декабря 1487 года. На гробнице высекли следующую надпись:

"Quis jacet hoc tumulo? Alter fortissimus lapis

Qui arcet virtute cunctos a se ludaeos:

Est enim Petrus sacer firmissima petra,

Supra quam Deus edificavit opus;

Caesar augusta, gaude beata quae

Martirum decus ibi sepultum habes.

Fugite hinc retro, fugite cito ludaei.

Nam fugat pretiosus pestem hyacinthus lapis".

"Кто покоится в этой гробнице? Второй сильнейший камень, который своею

силою удаляет отсюда всех евреев: ибо священный Петр - крепчайший камень, на

котором Бог основал свое дело [т. е. инквизицию]. Счастливая Сарагоса!

Радуйся, что хранишь здесь погребенным того, кто составляет украшение

мучеников. Бегите отсюда, бегите поспешно, иудеи, потому что драгоценный

камень гиацинт прогоняет чуму".

II. Каменная статуя, которую Фердинанд и Изабелла воздвигли Арбуесу,

имеет следующую надпись:

"Reverendus magister Petrus de Epila, hujus sedis canonicus, dum in

haereticos ex officio constanter inquirit, hie ab eisdem confossus est ubi

tumulatus anno Domini 1485, die 15 Septembris.

Ex imperio Ferdinandi et Elisabeth in utraque Hispania regnantium".

"Достопочтенный магистр Педро де Эпила, каноник этой церкви, в то время

как он с настойчивостью выполнял свою обязанность инквизитора против

еретиков, был убит ими на этом месте [где находится его гробница] 15

сентября 1485 года. [Этот памятник воздвигнут] по повелению Фердинанда и

Изабеллы, государей обеих Испаний".

III. Внизу статуи поместили барельеф, изображавший часть события. В

часовне, устроенной во имя этого святого рядом с его гробницей, видна еще

другая надпись, следующего содержания:

"Eadem Elisabeth Hispaniarum regina singulari in perpetuum pietate,

ejus confessori (vel potius martiri) Petro de Arbues sua mpensa construere

mandavit".

"Та же испанская королева Изабелла приказала воздвигнуть [этот

памятник] своему духовнику (или скорее мученику) Петру Арбуесу".

IV. Здесь Арбуесу присвоено звание духовника королевы (хотя он им не

был), потому что оба государя, чтобы сделать особу инквизиторов более

почтенной, сочли уместным даровать им звание, связанное с почестями, коими

пользовались настоящие королевские духовники. Это объясняет, почему Томас

Торквемада часто называется духовником государей.

V. Когда состоялась беатификация Педро и прах его был перенесен в его

часовню, на прежнем месте его погребения был положен большой камень со

следующей надписью, которую я, несмотря на ее длину, считаю должным привести

как исторический документ:

"Siste viator: locum adoras ubi beatus Petrus de Arbues duobus fere

jaculis jacuit; cui Epila ortum, haec metropolis canonicatum dedit. Sedes

apostolica primum inguisitorem fldei patrem elegit; ob cujus ardorem ludaeis

exosus ab ipsis jaculatus hie martir occubuit anno 1485. Serenissimus

Ferdinandus et Elisabeth mar-moreum extruxere mausoleum ubi miraculis

claruit Alexander VII, pontifex maximus numero sanctorum martirum et

beatorum adscripsit, die 17 aprilis, anno 1664. Reserato sarcophago sacri

cineres sub altari capellae (sexaginta quinque dieram spatio ex eodem tumulo

fabricatae a Capitulo) solemni ritu et veneratione translati fuerunt die

vigessima tertia septembris, anni millessimi sexcentessimi sexagessimi

quarti".

"Прохожий, остановись. Ты поклоняешься месту, где упал под двумя

ударами блаженный Педро Арбуес, жизнь которому дала Эпила, а эта церковь -

звание каноника. Апостолический престол избрал его первым отцом инквизитором

веры; за свою ревность возненавиденный евреями, ими убитый, здесь пал он,

как мученик, в 1485 году. Светлейший Фердинанд и Изабелла воздвигли ему

мраморный мавзолей, где он прославился чудесами. Верховный первосвященник

Александр VII причислил его к лику святых мучеников и блаженных 17 апреля

1664 года. По открытии саркофага священный прах его был перенесен под алтарь

часовни (выстроенной из материалов его гробницы в шестьдесят пять дней

капитулом) с большой торжественностью и с почестями 23 сентября 1664 года".

VI. Беатификация Педро Арбуеса была делом инквизиторов в ту эпоху,

когда уже потеряли память о справедливых побуждениях, заставлявших народ

бороться против учреждения трибунала инквизиции. Шесть поколений прошло, и

заступивший их место народ, с детства пропитанный идеями, противоположными

тем, которые одушевляли людей XV века, почитал святым все связанное с

инквизицией. Тогда никто не имел бы мужества бороться с общим настроением,

ни достаточного авторитета, чтобы говорить против того, что обнародовали

инквизиторы, потому что не знали истины о событиях, погребенной в архивах

трибунала Сарагосы; а те, кто ее знал из читаемых тайно рукописей того

времени, не осмелились бы ее обнародовать из страха подвергнуться

преследованию.

VII. Инквизиторы представили себе, что наступил так долго желанный

момент канонизации Педро д'Арбуеса. Они знали, что одним из обстоятельств,

наиболее способных увеличить могущество инквизиции и почет, которого они для

нее добивались, было бы видеть лик одного из первых испанских инквизиторов

воздвигнутым над алтарями церквей. Такая попытка не была новостью.

Французские инквизиторы имели такое же намерение по отношению к Пьеру де

Кастельно, цистерцианскому аббату, убитому в 1204 году альбигойцами в

Нарбонне, и мы видим, что несколько лет спустя равным образом итальянские

инквизиторы-доминиканцы просят об этой чести для их собрата Пьетро

Веронского {Мимоходом я обращу внимание, что имя Петр было именем всех трех

инквизиторов, канонизованных как мученики во Франции, Испании и Италии.}.

VIII. Для этого великого дела было все готово уже с давнего времени.

Инквизитор дом Диего Гарсия да Трасмиера опубликовал житие св. Педро Арбуеса

немного времени спустя после его беатификации. Он присоединил к нему в виде

приложения документ, представляющий, по его словам, копию показания, данного

под присягой Бласко Гальвесом, викарием прихода деревни Агилон в Арагоне и

капелланом доктора Мартина де Гарсии, генерального викария Сарагосской

епархии вместо архиепископа дома Альфонсо Арагонского (потом он был

советником инквизиции и епископом Барселоны). Инквизитор Трасмиера

засвидетельствовал, что это показание было дано в 1490 году доктору Оропесу,

генеральному викарию Сарагосы. Однако ничего нет менее достоверного, чем

этот документ, потому что в нем говорится о 1490 годе как уже о прошедшем.

Предполагая даже, что Бласко Гальвес сделал какое-нибудь заявление,

касающееся этого дела, все-таки копия в передаче Трасмиеры неверна и была

искажена во многих местах, чтобы сильнее убедить в справедливости

канонизации инквизитора Эпилы. Эта вставка была сделана так неловко и с

таким отсутствием критики, что могла ускользнуть от внимания лишь людей, в

высшей степени невежественных.

IX. Этот милый кюре рассказывает (или, вернее, его заставили

рассказывать), что инквизитор Педро Арбуес являлся ему несколько раз в 1487

году и после и вел те сумасбродные речи, которые составляют показание

Гальвеса; некоторые из них стоит отметить.

X. Мы видим там, что Педро Арбуес называет королеву Изабеллу матерью

архиепископа дома Альфонсо, что не заслуживает никакого доверия, потому что

этот ребенок родился у Фердинанда до его женитьбы на этой принцессе.

XI. В этом пресловутом показании Арбуес поручал Бласко Гальвесу

побудить архиепископа сказать королю и королеве, чтобы они не уничтожали

инквизиции. Он возвещал им, что за одно учреждение ее они приобрели на

небесах место среди мучеников, как и некоторые гранды Испании, бывшие при

дворе Их Величеств. Не буду останавливаться на том промахе, который сделал

автор этого документа, употребив слово Величество для обозначения Фердинанда

и Изабеллы, которые никогда не имели другого титула, кроме Высочества. Но я

не могу и не должен оставлять без разоблачения того мошенничества, которым

воспользовались для уверения в вечном спасении короля Фердинанда V и в его

принадлежности к мученикам, потому что он никогда не испытывал других

мучений, кроме мук честолюбия. Здесь очень ясно видна цель этой басни,

потому что выставляется делом, достойным вечного спасения, учреждение

кровавого трибунала, систематически враждебного человеческому роду,

противоречащего кротости и милосердию Иисуса Христа, его заповедям и

примеру, и диаметрально противоположного Евангелию, если сравнить текст этой

книги с духом преследования, воодушевляющим трибунал святой инквизиции.

XII. Блаженный Педро Арбуес поручал, кроме того, капеллану Гальвесу

сказать архиепископу, что он должен помогать инквизиции, хотя бы все были

против него, потому что Бог некогда вознаградит любовью того, кого он

страшился тогда в сердце. По-видимому, лицо, обозначенное этими словами, был

сам король, отец архиепископа. Но почему герой инквизиции не являлся обоим

государям и архиепископу, чтобы рассказать им все это? Для чего выбирать в

качестве посредника капеллана генерального викария, не имевшего никакого

доступа к королю и королеве и, может быть, никогда даже не видавшего их?

XIII. По-видимому, новый святой не лучше расположен к своим

коллегам-инквизиторам. Однако он предложил капеллану им сказать, что их

места на небесах приготовлены среди мучеников за то постоянство, с которым

они поддерживали инквизицию, и что они не должны сомневаться в том, что

хорошо сделали, предав огню большое число лиц, ими судимых, так как все,

исключая одного, осуждены на адские муки. Какая потеря для истории, что имя

неосужденного ускользнуло! Мы знали бы человека, который, несмотря на

приговор инквизиции, смог попасть на небо. Но среди каких мучеников можно

поместить инквизиторов того времени?

XIV. Педро Арбуес поручил также капеллану передать инквизиторам, чтобы

они приказали убрать с публичных дорог члены и другие части трупов его убийц

и даже не оставляли пепла тех, которых они прикажут сжечь; чтобы они

повелели палачам их убрать и бросить в Эбро, из опасения, как бы присутствие

их не навлекло на королевство какого-нибудь большого несчастья.

XV. Было бы трудно довести до больших пределов тупоумие и суеверие. Без

сомнения, святой не знал, что было бы более уместно поручить это дело

городским властям, так как одни были преданы пламени, другие четвертованы, и

их пепел и члены были выставлены на дорогах в силу приговора светского судьи

после того, как осужденные были ему переданы инквизицией. Но кажется еще

более странною уверенность, что после того, как они будут убраны со своих

мест и брошены в реку, в Испании будет меньше гроз, молнии которых падают на

урожаи. Какой химик или какой физик захотел бы взяться за открытие

посредством анализа малейшего сродства между пеплом несчастного, сожженного

инквизицией, и веществом туч, молний, грома и града? Это вроде того, как

колдуны и чародеи употребляли для своих колдований и чар трупы людей,

погибших от рук палача. К счастью, прогресс просвещения сильно уменьшил

число тех, кто верит в эти глупости. Автор показания капеллана Гальвеса

довольствуется мыслью, что блаженный Педро Арбуес не получил на небесах

наставления, отрицающего учение о влиянии пепла сожженных людей на

образование гроз и града.

XVI. Педро Арбуес говорит еще капеллану Гальвесу, что каждый мужчина и

каждая женщина должны поручить себя Богу, Святой Деве и св. Севастиану, к

которому он всегда имел самую большую преданность. Мне как историку нечего

сказать против такого приятного поручения. Однако не видно, для какой цели

появилась эта статья в показании. Не потому ли, что тогда хотели учредить в

Агилоне братство, которое было уже распространено в Испании и было посвящено

св. Севастиану, чье заступничество, как говорили, заставило прекратиться

повсеместную чуму. Хотели сохранить память об этом событии посредством

процессии, совершаемой во многих городах, во время которой носили хоругвь

святого.

XVII. Точно так же не видно смирения в другом поручении, которое, как

уверяют, было дано блаженным. Согласно рассказу Гальвеса, Педро Арбуес

объявил себя защитником народа против ламдры, рода эпидемической болезни,

очень распространенной в конце XV века {Эта болезнь гнездилась в железах.}.

Гальвес (или тот, кто выдумал его показания) рассказывает, что Педро Арбуес

сообщил ему, что для исцеления от этой болезни надо приблизиться к его

гробнице и, став на колени, перекреститься, молясь Иисусу Христу и Святой

Деве и прибавляя следующую молитву: "Святой Педро Арбуес, молись обо мне,

чтобы я удостоился обетовании Иисуса Христа!"

XVIII. Ясно, что тогда уже готовили чудеса для дела беа-тификации.

Поэтому священник Гальвес прибавляет, что, страдая в течение многих лет

грыжей и испытав тщетно все лекарства, он поручил себя особо и со смиренной

преданностью молитвам блаженного Педро Арбуеса и получил через его

заступничество исцеление от своей болезни. Остается пожалеть, что в процессе

канонизации инквизитора нет - во свидетельство чудесных исцелений -

удостоверений врачей и хирургов, лечивших больных. Их показания, без

сомнения, дали бы нам подробности, достойные, чтоб о них узнали.

XIX. Наконец настал день, назначенный для прославления Арбуеса, и

испанские инквизиторы уже считали себя покрытыми славой за то, что на алтарь

Бога живого и истинного поместили человека своей нации и своего коллегу.

Тогда они простерли свои виды дальше и задумали заставить также освятить

свое учреждение, попробовав добиться, чтобы ежегодно во всех церквах Испании

с церковной службой и мессой праздновался торжественный праздник основания

святого трибунала инквизиции, наподобие праздников кафедры св. Петра в

Антиохии и Риме, обретения и воздвижения Святого креста, основания культа

св. Марии Высшей или Снежной, св. Марии Гваделупы, Богородицы Колонны (del

Pilar) в Сарагосе, Богородицы Лореттской [349], Милостивой [350],

Кармельской [351], Спаса словущего [352] и многих других.

XX. Дело было продвинуто так далеко, что в архивах Алька-ла-де-Энареса

нашли экземпляр мессы и церковной службы, составленных для этого торжества,

которыми собирались воспользоваться, когда конгрегация обрядов одобрит

проект инквизиторов. Но события не оправдали их ожидания, вероятно, потому,

что они не послали в Рим достаточного количества денег, чтобы уладить все

могущие представиться затруднения.

XXI. Здесь мы видим, что Испания избегла опасности воздать

богослужебные почести учреждению, самому ужасному и наиболее противному духу

кротости и благости Евангелия, которое одухотворено любовью, терпимостью,

братством, терпением и умеренностью по отношению как к злым, так и к добрым,

которое позволяет смотреть на человека как на еретика лишь после второго

предупреждения и которое, если он уличен в заблуждении, не причиняет ему

другого наказания, кроме отлучения от Церкви. Для оправдания излишней

строгости к еретикам из Евангелия берут некоторые аллегории, плохо понятые и

еще хуже примененные.

XXII. Должно показаться странным, что испанские инквизиторы не признали

Педро Арбуеса патроном инквизиции и покровителем слуг святого трибунала.

Вероятно, этому помешали доминиканцы, указав, что они находятся под

патронатом другого святого инквизитора, мученика Пьетро Веронского.

Старинного французского мученика для этой роли не пожелали, потому что он

был не доминиканцем, но просто цистерцианским аббатом, а эти монахи

отказались от поручения преследовать еретиков. То же самое было и с Педро

Арбуесом, который был не кем иным, как белым священником, сословие которого

состояло из отдельных чуждых друг другу личностей. Второй упомянутый святой

был членом всемогущей у пап конгрегации, которая доказывала свою великую

ревность в поисках еретиков, как будто это качество являлось геройской

добродетелью, унаследованной от св. Доминика де Гусмана.

XXIII. Настойчивость доминиканцев заставила слиться рыцарский военный

орден, учрежденный в Нарбонне под названием милиции Христа, с третьим

орденом покаяния, основанным св. Домиником, и оба с конгрегацией

приближенных к святой инквизиции, называемой Конгрегацией Св.

Петра-мученика. Все вместе эти обстоятельства были причиной, что знак

отличия инквизиторов и их подчиненных оказался тем же самым, который носили

тогда доминиканцы и который в настоящее время представляет одну из частей

гербового щита инквизиции.

Статья пятая

Поиск по сайту: