КОЛДУНЫ НАВАРРЫ, БИСКАЙИ И АРАГОНА

I. Во время службы главного инквизитора Альфонсо Манрике инквизиция

занялась множеством дел своего ведения, в частности делами колдунов, о

которых я не могу не упомянуть здесь.

II. Папа Адриан VI (который раньше был главным инквизитором Испании)

велел опубликовать 20 июля 1523 года буллу, в которой говорил, что со

времени его предшественника Юлия II, то есть с 1503 до 1513 года, в

Ломбардии [637] открыли секту, крайне многочисленную, приверженцы коей

отрекались от христианской веры, попирая ногами и оскорбляя крест,

злоупотребляя таинствами и сопровождающими их обрядами, особенно

евхаристией. Эти сектанты признавали дьявола своим господином и

покровителем; они обещали ему покорность и воздавали особенное служение. Они

насылали болезни на животных и вредили плодам земли своими заклинаниями,

чарами и другими преступными суевериями. Подчиненные власти демона, они

совершали по его подстрекательству множество других преступлений. Когда

инквизитор принялся их арестовывать и предавать суду, церковные и светские

судьи этому воспротивились. Это побудило папу Юлия II заявить, что

расследование преступлений этого рода должно принадлежать инквизиции, как

дела о других ересях. Вследствие этого Адриан VI напоминал различным

инквизициям их права на этот счет и обязанности, которые они должны

исполнять.

III. В Испании не было надобности в этой булле, так как инквизиторы

Арагона расследовали все относящееся к магии, колдовству, некромантии и

другим суевериям со времени понтификата Иоанна XXII [638]. Поэтому арагонцы

просили Фердинанда V [639] (во время собрания кортесов в Монсоне в 1512

году), чтобы во всех делах, возникающих по преступлению некромантии,

полномочия инквизиторов ограничивались случаями, определенными буллою папы

Иоанна XXII Super illius specula.

IV. Поклонники демона так же древни в мире, как мнение философов,

которые предположили бытие двух вечных начал сущего, противоположных друг

другу и занятых сохранением и управлением вселенной. Одно - начало добра,

которое персы признавали под именем Ормузда; другое - начало зла, или Ариман

[640]. Современные атеисты упрекают христиан в том, что они служат двум этим

божествам: первому, которого мы называем Богом, для получения блага;

второму, которого мы называем дьяволом, демоном, сатаною или Люцифером

[641], для того чтобы он не причинял зла. Они прибавляют: хотя в своем

спекулятивном богословии христиане отказывают второму в божественном

происхождении и могуществе, однако почитают его на деле, доказывая

своеобразными деяниями испытываемый христианами страх перед ним. Раз учение

о двух началах появилось в мире, во все времена находились извращенные люди,

которые поклонялись демону [642]. Но совершенная ложь, чтобы католики

когда-либо это делали, так как все признают ересью верить и исповедывать,

что демон равен Богу и что он участвовал в творении мира.

V. Мне кажется не менее нелепым предположение, будто люди, открытые в

Ломбардии при Юлии II, следовали такому пониманию, вопреки свидетельству

инквизиторов, уверявших в этом. Легко обмануться на этот счет, и часто

мнимые поклонники демона не что иное, как люди дурного поведения,

преступление коих ограничивается суеверной практикой, в которой укоряли

колдунов, чернокнижников и волшебников. Я очень далек от того, чтобы

приписывать им действия, в которых упрекает их народ, хотя свидетели дерзали

иногда удостоверять это, а обвиняемые сознавались перед инквизицией. Здравый

смысл предписывает остерегаться заблуждений, окружающих подобный сюжет. Мне

кажется, что первыми жертвами обмана в деле колдовства являются сами колдуны

и чернокнижники; поэтому нечего удивляться, что другие были этим обмануты.

Некоторые шарлатаны не обманываются иллюзией. Но так как цель их состоит во

внушении к себе почтения, они притворяются, что исполняют, видят и знают то,

чего они не делают, не видят и не знают. Достоверно, что по мере

распространения просвещения в мире уменьшилось число шарлатанов, так что в

настоящее время никто, даже среди народа, не доверяет их басням. Можно

отметить, что эти мнимые агенты дьявола чаще встречались среди женщин, чем

среди мужчин. Это не должно изумлять, если принять во внимание слабость их

пола. Я замечу также, что эта склонность более заурядна среди женщин старых,

безобразных, жалких и происходящих из низшего класса народа, как будто

демону было противно иметь дело с юными созданиями, увлекающими своим

происхождением, богатством и красотой.

VI. Как бы то ни было, калаорская инквизиция сожгла, кажется, более

тридцати женщин как ведьм и чернокнижниц. Эта казнь произошла в 1507 году. В

1527 году в Наварре открыли множество женщин, практиковавших колдовство. Дом

Пруденте де Сандовал [643], бенедиктинский монах, епископ Туи, а затем

Памплоны, рассказывает в своей Истории Карла V, что две девочки, одна

одиннадцати лет, другая девяти, сами себя обвинили как колдуньи перед

членами королевского совета Наварры. Они признались, что вступили в секту

хоргин (jorguinas), то есть колдуний, и брались открыть всех женщин,

состоявших в ней, если им будет дано помилование. Когда судьи обещали это,

девочки заявили, что им стоит увидать чей-либо левый глаз, и они могут

сказать, колдунья эта женщина или нет. Они указали место, где можно было

найти множество этих женщин и где происходили их сборища. Совет поручил

комиссару отправиться в эти места с двумя девочками в сопровождении

пятидесяти всадников. Подъезжая к каждому местечку или деревне, запирали

двух девочек в два отдельных дома, справлялись у властей, не было ли лиц,

заподозренных в магии, приводили их в эти два дома и предъявляли двум

девочкам, чтобы испытать указанный ими способ. В результате испытания

женщины, отмеченные девочками как колдуньи, оказались действительно

таковыми. Оказавшись в заключении, эти женщины заявили, что их более

полутораста. Они рассказали, что женщине, появлявшейся для вступления в их

сообщество, назначали, если она достигла половой зрелости, красивого и

сильного юношу, с которым она вступала в половое общение. Ее заставляли

отрекаться от Иисуса Христа и веры. В день церемонии среди круга появлялся

совсем черный козел, несколько раз обходивший по окружности. Едва раздавался

его хриплый голос, все колдуньи сбегались и бросались плясать при этом шуме,

похожем на трубный звук. Все они целовали козла в зад и затем устраивали

пирушку из хлеба, вина и сыра. По окончании пирушки каждая из женщин

любилась со своим соседом, превращенным в козла, а потом, натерши тело

экскрементами жабы, ворона и разных пресмыкающихся, они улетали по воздуху в

те места, которым они намеревались вредить. По их собственному признанию,

они отравляли ядом трех или четырех человек, повинуясь приказаниям сатаны,

который вводил их в дома, открывая им окна и двери и запирая их по

совершении "порчи". У них ночью накануне Пасхи и великих годичных праздников

происходили общие собрания, на которых они совершали множество вещей,

противных чести и религии. Присутствуя на мессе, они видели гостию черной;

если они хотели отказаться от своих дьявольских навыков, она являлась им в

своем естественном виде.

VII. Историк, рассказ которого я привожу, прибавляет, что комиссар,

желая увериться в истине фактов на собственном опыте, призвал одну старую

колдунью, обещал ей помилование на условии, что она покажет перед ним все

свои колдовские действия и ускользнет, если может, во время своего занятия.

Старуха согласилась на предложение, попросила найденную при ней коробочку с

мазью и вошла с комиссаром на башню, поместившись вместе с ним перед окном.

Она начала, на виду у множества лиц, накладывать мазь на ладонь левой руки,

на кисть, на сустав локтя, в подмышку, в пах и на левый бок. Затем она

спросила громко: "Здесь ли ты?" Все зрители слышали в воздухе голос,

отвечавший: "Да, я здесь". Тогда женщина начала спускаться вниз с башни,

головою вниз, пользуясь ногами и руками на манер ящериц. Дойдя до половины

высоты, она полетела по воздуху на глазах у присутствующих, которые

перестали ее видеть только тогда, когда она скрылась за горизонтом. Это

чрезвычайное происшествие повергло всех в удивление, и комиссар объявил во

всеуслышание, что он даст значительную сумму денег тому, кто приведет к нему

эту колдунью обратно. Через два дня ему передали, что она задержана

пастухами. Комиссар спросил ее, почему она не улетела дальше, чтобы

ускользнуть от искавших ее. На это она отвечала, что господин не захотел

переносить ее на расстояние больше трех миль и покинул на поле, где ее и

нашли пастухи {Сандовал. История Карла V. Кн. 16. п. 16.}.

VIII. Когда светский судья высказался по делу о полутораста колдуньях,

они были выданы инквизиции Эстельи. Ни мазь, ни дьявол не могли дать им

крыльев, чтобы улететь от двухсот ударов кнута и нескольких годов тюремного

заключения, которым они были подвергнуты {Инквизиция Эстельи существовала до

тех пор, пока вся Наварра была подчинена юрисдикции инквизиции Калаоры;

[644] впоследствии этот трибунал был перенесен в Логроньо.}.

IX. Как бы ни был важен авторитет епископа Памплоны, я никогда не

поверю ни движению колдуньи вдоль башни, ни ее полету в пространство,

насколько хватает глаз. Я согласен, что было очень много процессов, в

которых арестованные за это преступление признавались в совершении этих

полетов и в вещах, еще более изумительных. Но я твердо верю, что их разум

был поврежден силою иллюзии и что это умственное расстройство придавало

реальность картинам, рисовавшимся в воображении. Печальное состояние

человека, суетность которого искажает факты в ущерб собственному покою и

находит меньшее зло в казни мученичества, чем в смиренном сознании своих

заблуждений.

X. Преступления, о которых я только что говорил, до такой степени

увеличились в провинции Бискайя, что Карл V был принужден внести

оздоровление. Разумно убежденный, что невежество, в котором служители культа

оставляли народ, было одной из главных причин этих преступлений, он

предписал епископу Калаоры и провинциалам доминиканских и францисканских

монахов в декабре 1527 года набрать в их братствах большое число способных

проповедников, чтобы преподать народу христианское учение и религиозные

догматы по этому предмету. Но где можно было найти слуг Евангелия, могущих

доказать легковерным умам, что в действиях колдунов существует одна иллюзия?

Достигшие репутации ученых сами верили, как чародеи, в реальность этих

воображаемых фактов.

XI. В это время брат Мартин де Кастаньяга, францисканский монах,

составил на испанском языке книгу под заглавием Трактат о суевериях и чарах.

Я читал этот труд и признаюсь, что (если изъять несколько статей, где он

показывает себя слишком легковерным), по моему мнению, было бы трудно даже

теперь написать с большей умеренностью, рассудительностью и мудростью.

Епископ Калаоры дом Альфонсо де Кастилья, прочтя этот трактат, велел его

напечатать в формате четвертки и разослал приходским священникам своей

епархии с пастырским наставлением 24 июля 1529 года. Он говорил, что

"Испания до сих пор нуждалась в произведении подобного рода, важность коего

неоспорима, если припомнить, что много духовных и других заслуженных лиц

было предано суду и приговорено к различным епитимьям трибуналом инквизиции,

потому что они не были достаточно просвещены насчет суеверий, относительно

коих самые ученые люди не были согласны".

XII. На самом деле, помнят еще в Калаорской епархии о приходском

священнике Барготы, деревни, соседней с Вианой. Среди чудес его истории

рассказывают, что в то время, как он усиленно занимался колдовством в

местности Риоха в Наварре, ему захотелось совершить в несколько минут

большие путешествия; что он видел знаменитые войны Фердинанда V в Италии,

несколько войн Карла V и никогда не упускал случая оповестить в тот же день

или даже накануне в Логроньо и Виане о только что одержанных победах, что

всегда подтверждалось донесениями и депешами курьеров. Прибавляют, что

однажды он обманул своего демона, чтобы спасти жизнь папе Александру VI

[645] или папе Юлию II. Согласно неизданным частным мемуарам папа

поддерживал скандальные сношения с одной дамой, муж которой занимал крупную

должность у него и не осмеливался, следовательно, открыто жаловаться. Среди

кардиналов и епископов были родственники его жены и члены семейства. Он, не

оставляя желания отомстить за свою честь, вместе с несколькими доверенными

лицами организовал заговор против жизни папы. Дьявол сообщил священнику, что

папа умрет в эту самую ночь насильственной смертью. Священник решил помешать

покушению и, ничего не говоря о своем намерении демону, предложил перенести

себя в Рим, чтобы услыхать извещение об этой смерти, присутствовать при

погребении папы и быть свидетелем того, что будут говорить о заговоре. Он

прибыл со своим демоном в столицу христианского мира, лично явился в папский

дворец, где после многих затруднений достиг того, что его ввели к папе как

имеющего сообщить о весьма неотложных делах, которые он может открыть только

самому папе. Священник рассказал папе все происшедшее между ним и дьяволом и

в благодарность получил отпущение цензур, которые навлек на себя, причем дал

обещание прервать навсегда общение с демоном. Приходский священник Барготы

был затем предан в руки инквизиторов Логроньо лишь для соблюдения

формальности, оправдан и выпущен на свободу. Пусть верит иудей Апелла! [646]

ХIII. Сарагосская инквизиция также судила нескольких колдуний,

составлявших часть сообщества наваррских ведьм или посланных в Арагон для

насаждения там своего учения. Они признались в магии и колдовстве. Я не имею

нужды говорить, что инквизиторы полагались на простые слухи и показания

свидетелей, которые сами не видали колдуний, но только слышали разговоры об

их действиях. Их признания нисколько не отвечали ожиданию судей, которые, со

своей стороны, остерегались верить искренности их раскаяния. Окончательный

приговор был постановлен в 1536 году. Инквизиторы, епископ и юрисконсульты

не были в согласии.

Большинство голосовало за смерть колдуний, другие подали голос за

примирение с Церковью и вечное заключение в тюрьме. При этом различии

голосов ничего другого не оставалось делать, как послать документы процесса

в верховный совет и ожидать с его стороны заключения, если хотели

сообразоваться с обычаями и предписанием уставов. Но подобный шаг не мог

прийтись по вкусу провинциальным трибуналам, чувствовавшим, как важно для

них обладать неограниченной властью над жизнью, честью и имуществом людей.

Таким образом, решение жестокого большинства одержало верх для торжества

сострадания и кротости святой инквизиции. Меньшинство отказалось от своего

мнения в уважение мнения большинства, так что кара измождения плоти [647]

была постановлена единогласно, причем не было исполнено ни одной

формальности, какую следовало соблюдать в подобном случае из уважения к

указам. Несчастные женщины погибли посреди пламени. Верховный совет был

осведомлен одним из его членов, который узнал об этом от одного из

сарагосских инквизиторов. Недовольный таким формальным нарушением статутов

инквизиции, совет отправил 23 марта 1536 года во все трибуналы циркуляр, в

котором говорилось, что сарагосский трибунал не исполнил своего долга, так

как, констатировав разногласие, не позаботился спросить заключение совета и

для получения единогласия пустил в ход инсинуации в отношении разномыслящих

судей. К сожалению, эти жалобы и категорический декрет, напоминавший

подчиненным трибуналам о формальностях, которые они должны выполнять, не

вернули жизни жертвам, и инквизиторы должны были чувствовать удовлетворение

оттого, что с пользой для себя посоветовали меньшинству отречься от своего

мнения и показать пример самой пагубной слабости.

XIV. Мы видели, что совет (в ответе от 12 июня 1537 года на запрос

толедского трибунала) заявил, что обвиняемых следует передавать в ведение

обыкновенного суда, если не будет доказано существование еретического

договора с демоном. Подобного случая никогда не было, потому что инквизиторы

всегда предполагали, что такой договор с демоном существовал в более или

менее скрытом виде: виновные почитали его, признавали своим господином и

владыкой, отрекаясь в то же время от Иисуса Христа.

XV. Событие, только что описанное мною, напоминает другое, к которому

имеет самое близкое отношение и которое я расскажу здесь, как бы на своем

месте, хотя оно произошло в Мадриде, в эпоху гораздо менее древнюю,

незадолго до того, как я был назначен на должность секретаря святого

трибунала. Один ремесленник был арестован за то, что сказал в разговоре с

кем-то, что нет ни демонов, ни дьяволов, ни какого-либо другого вида адских

духов, способных становиться владыками человеческих душ. Он признался на

первом заседании суда в том, что ему вменяли в вину, прибавив, что был тогда

в этом убежден по причинам, которые изложил. Он заявил, что готов

чистосердечно проклясть свое заблуждение, получить отпущение и исполнить

епитимью, которая будет на него наложена. "Я испытал (говорил он в свое

оправдание) такое множество несчастий личных, семейных, имущественных и

деловых, что потерял терпение и в минуту отчаяния я позвал дьявола на помощь

в затруднении, в котором находился, чтобы он отомстил за меня некоторым

лицам, оскорбившим меня. Взамен я предложил самого себя и свою душу. Я

возобновлял несколько раз в течение немногих дней свой призыв, но напрасно,

ибо дьявол не пришел. Я обратился к одному бедному человеку, слывшему за

колдуна, и сообщил ему о своем положении. Он обещал меня свести к одной

женщине, более ловкой, чем он, в действиях колдовства. Я видел эту женщину.

Она посоветовала мне провести три ночи подряд на холме, называемом

Возвышенность св. Франциску и громко призывать Люцифера под именем ангела

света [648], отвергая Бога и христианскую религию и предлагая ему свою душу.

Я сделал все по совету этой женщины, но ничего не увидел. Тогда она велела

мне снять четки, нарамник и другие знаки христианина, которые я обыкновенно

носил, и отречься искренне и вседушевно от веры в Бога, чтобы стать

приверженцем Люцифера, заявляя, что я признаю его божественность и

могущество высшими, чем даже у Бога; затем, уверившись, что таково

действительно мое намерение, повторить в течение других трех ночей то, что я

делал в первый раз. Я точно исполнил предписания этой женщины, и, однако,

ангел света мне не явился. Старуха посоветовала мне взять крови и написать

ею на бумаге, что я вручаю свою душу Люциферу как моему владыке и господину,

принести эту расписку туда, где я производил свои призывания, и, держа ее в

руке, повторять прежние слова. Я сделал все, что она мне советовала, но без

всякого успеха. Тогда, вспоминая все происшедшее, я стал рассуждать так:

если бы дьяволы были и действительно хотели бы овладеть человеческими

душами, невозможно было предоставить им более выгодный случай, чем этот,

потому что я на самом деле желал отдать душу. Стало быть, неверно, что

демоны существуют; колдун и колдунья не заключали никакого договора с

дьяволом, и оба они только плуты и шарлатаны".

XVI. Таковы в сущности были причины, приведшие к отступничеству

ремесленника Хуана Переса, историю которого я передаю. Он изложил,

откровенно исповедуя, свой грех. Затеяли доказать ему, что происшедшее

ничего не говорит против существования демонов, но показывает только, что

дьявол не явился на его призыв, так как Бог ему запретил, вознаграждая

виновного за некоторые добрые дела, совершенные до впадения в

отступничество. Он подчинился всему, чего от него хотели, получил отпущение,

был приговорен к году тюремного заключения, к исповеди и причастию в

праздники Рождества, Пасхи и Троицы в течение всей остальной жизни, под

управлением священника, который был ему назначен в качестве духовного

руководителя, к прочитыванию ряда молитв по четкам и к ежедневному

упражнению в делах веры, надежды, любви и сокрушения. Ввиду того, что его

поведение было смиренно, благоразумно и исправно с первого дня процесса, он

вышел из этого опасного дела благополучнее, чем надеялся.

XVII. Не так окончился несколько времени спустя другой процесс в том же

роде, но в котором обвиняемый Педро Мартинес был достоин всей суровости

инквизиции. Этот гнусный человек, хромой, был присужден к каре частного

аутодафе в королевской церкви Св. Доминика в Мадриде. Он выдавал себя за

колдуна, чтобы легче соблазнять слабых и доверчивых молодых женщин. Он

убеждал их, что от него зависело покорить им сердце мужчин, которых они

любили и желали иметь своими возлюбленными. Он требовал, чтобы они

подчинились его руководству и делали, что он им прикажет. Многие были им

одурачены и пали в его сети; историей процесса было доказано, что некоторые

из них принадлежали к выдающимся фамилиям. Средства, употребляемые им,

состояли:

1) в том, что он заставлял их проглатывать с водой порошки, которые, по

его словам, были приготовлены из костей, смежных с половыми органами

молодого и крепкого висельника, и которые он продавал им за дорогую цену,

потому что ради получения разрешения вырыть труп он будто бы истратил много

денег, данных прислужникам церкви Св. Генесия; 2) в том, что они постоянно

носили на себе частицу костей и несколько волос, принадлежащих, по его

словам, тому же висельнику; 3) в том, что они брали в руки эти предметы, как

только видели человека, которого хотели иметь, возлюбленным (чтобы делать

это удобнее, они держали их в маленьком кошельке), и произносили некоторые

слова, которые, по его уверению, он узнал от великого чародея из страны

мавров, сообщившего их как превосходную формулу заклинания; 4) в том, что он

требовал, чтобы ему было позволено пользоваться некоторыми вольностями, пока

он произносит самые таинственные слова колдовства, и прибегать к этому, по

крайней мере, трижды для уверенности в успехе действия. У этого презренного

человека нашли кости и волосы, которыми он, по-видимому, пользовался,

восковые фигурки мужчин и женщин и другие предметы, представлявшие половые

органы тех и других. Он признался, что эти средства были мошенничеством, при

помощи которого он собирал деньги и пользовался женщинами, и что он не был

ни колдуном, ни волшебником, хотя и утверждал это для общего обмана. Он был

приговорен к двумстам ударам кнута на мадридских улицах и к десятилетнему

заключению в одной из африканских крепостей. Народ одобрил это постановление

инквизиции. Но великий соблазн был в том, что это аутодафе торжественно

справлялось в церкви женского монастыря, где каждый присутствующий слышал

чтение экстракта процесса, полного самых непристойных подробностей и

выражений. Надо быть фанатиком, невежественным и ослепленным предрассудками,

чтобы не предвидеть зла, которое могло принести это отвратительное чтение

монахиням. А среди них были сохранившие невинность, так как они с детства

жили в монастыре среди других монахинь, большей частью их родственниц.

XVIII. Пусть не воображают, что в документах подобного рода избегали

старательно неприличных слов и подробностей. Напротив, читали самый текст

обвинений, редактированных против осужденного. Достоверно, что этот текст

был верным отображением всех деталей, всех обстоятельств, одним словом, всех

свидетельских показаний, чтобы обвиняемый имел больше возможности вспомнить

факты, в которых его обличали, и отвечать на них. Если прибавить к этой

формальности сказанное мною о манере, которою прокурор-фискал формулировал

обвинительный акт, станет очевидным, что один и тот же предмет, одно и то же

действие непристойного характера передавалось в экстракте судопроизводства

столько раз, сколько было свидетелей, если при рассказе об одном и том же

факте свидетели допускали самую легкую, самую незначительную разницу. Разве

в этом нет величайших эксцессов варварства, какое могли только совершить

люди? Следовало ли этого ожидать от суда священников, собранных во имя

религии?

XIX. Изучение и практика магии сделали более или менее умалишенными

интересовавшихся магией людей. Таков был дон Диего Фернандес де Эредиа,

сеньор поместья Барболес, по жене предполагаемый наследник графа де

Фуэнтеса, гранд Испании. 9 мая 1591 года на него поступил донос в

сарагос-скую инквизицию по делу о некромантии. Его обвинили в том, что он

имел арабские книги, приобретенные у одного мориска из деревни Лусеник,

вассала его брата, графа. Сам мориск слыл среди народа за великого

чернокнижника. Дон Диего сообщил о книгах другому мориску, по имени

Франсиско де Маркина, родившемуся в Африке и устроившемуся в Каланде, где он

составил себе репутацию ловкого волшебника. Он сказал дону Диего, что одна

из этих книг повествует о магии и содержит заклинания для открытия

запрятанных сокровищ. Так как он их читал и делал вид, что чувствует к ним

большое доверие, дон Диего пригласил его к себе и удержал на некоторое

время. В одну очень темную летнюю ночь дон Диего в сопровождении

чернокнижника и нескольких других спутников отправился с книгой заклинаний в

пустынь Матамала, в небольшом расстоянии от Эбро и деревни Кинто. Там, судя

по тому, что стояло в книге, находился огромный клад золотых и серебряных

монет. Некромант произнес заклинательную формулу. В то же время послышались

сильные удары грома на холме, соседнем с пустынью. Чародей приблизился,

вступил в переговоры с дьяволами, возвратился к поджидавшим его и велел

копать под алтарем пустыни. Он вернулся на свой пост к дьяволам, пока те

принимались за работу под наблюдением дона Диего. Действительно, нашли

несколько глиняных черепков, но ничего похожего на клад. Дон Диего подошел

тогда к чернокнижнику, поручил ему рассказать дьяволам, что произошло, и

заставить их сказать правду. Происходит новое заклинание. Ответ гласит, что

присутствие клада достоверно, но что он зарыт в землю глубже, на расстоянии

от поверхности в семь или восемь человеческих ростов, и что в настоящее

время невозможно добраться до него, потому что еще не истек срок, пока он

должен оставаться скрытым в силу чар. Выбрали вторую ночь для повторения

опыта в другом уединенном месте, между Велильей и Хельсой {Хельса (Xelsa)

стоит на развалинах большого города, известного римлянам под именем Цельза

(Celsa).}. Повторив прежние заклинания, стали копать в земле. Но за

исключением нескольких глиняных горшков и некоторого количества золы и угля

не нашли ничего. Дьяволы на обращенный к ним вопрос объяснили то же, что и в

Матамале. Очевидно, африканец Маркина был обманщик, желавший позабавить

безрассудного дона Диего обещаниями и надеждами. Было начато предварительное

следствие против него за это преступление, а на следующий год за другое,

именно за то, что он отправил лошадей во Францию.

XX. В политике Филиппа II было важно [649] выдать этот род торговли за

ересь, потому что лошади были предназначены для кальвинистов Беарна,

государь которого (Генрих IV [650], король Франции и Наварры) рассматривался

в Испании как еретик. Этот довод или, сказать по правде, этот предлог

побудил Филиппа принять участие в гражданских войнах Франции в пользу Гизов

[651], которые стояли во главе лиги [652]. Это двойное предварительное

следствие было получено в святом трибунале только девять лет спустя после

совершения заклинаний, потому что доносы были сделаны лишь в результате

продолжительных и щекотливых ухищрений, которые инквизиция должна была

предпринять в глубочайшей тайне, чтобы угодить маркизу Альменара. Последний

действовал против дона Диего в силу тайных приказов Филиппа II, желавшего

наказать этого сеньора за громкую защиту знаменитого Антонио Переса [653],

первого государственного секретаря, задержанного тогда в Арагоне. Пользуясь

вспышкою народных волнений, возникших в королевстве, Перес выбрался из тюрем

инквизиции и укрылся в Беарне. Этот побег был причиной трагического конца

дона Диего де Эредиа и нескольких других дворян, как я буду иметь случай

изложить с большей подробностью в истории процесса этого знаменитого

министра, в назидание людям, которые домогаются королевской милости.

XXI. Главный инквизитор Манрике, осведомившись, что секта колдунов

преуспевает в различных частях полуострова, велел прибавить к указу о

доносах несколько пунктов. Они в сущности гласили, что "каждый христианин

обязан заявить инквизиции:

1) если он знал или слышал, что кто-нибудь имел приближенного демона и

призывал демонов в кругах, спрашивая их и ожидая их ответов, как

чернокнижник и в силу договора, формального или подразумеваемого; что он

смешивал святые вещи религии с мирскими предметами и воздавал честь

творению, принадлежащую лишь творцу;

2) если кто-нибудь брался за астрологию для открытия будущего через

наблюдение созвездий, бывших в соединении в момент зачатия или рождения

кого-либо, или для возвещения, какое благо или зло должно произойти с

людьми, бывшими предметом его занятий;

3) если для осведомления о сокровенном и грядущем прибегал к геомантии,

гидромантии, аэромантии, пиромантии, ономантии, некромантии [654] или к

колдовству при помощи бобов, игральных костей и пшеничных зерен;

4) если какой-либо христианин заключил формальный договор с демоном,

производил чары магией при помощи инструментов, кругов, черт или дьявольских

знаков; призывал и спрашивал дьяволов в надежде на ответ и с доверием;

предлагал им ладан или курение благоуханными или зловонными веществами;

приносил им жертвы; злоупотреблял таинствами или освященными предметами;

обещал им повиновение и поклонялся или воздавал им внешнее почитание каким

бы то ни было образом;

5) если кто-нибудь устроил или достал себе зеркала, перстни, склянки

или другую посуду для привлечения, заключения и сохранения какого-либо

демона, который отвечал бы на его вопросы и помогал бы ему достигнуть

желаемого; или старался открыть сокровенное или грядущее, вопрошая демонов в

бесноватых; или пытался достигнуть этого, призывая дьявола под именем

святого ангела или белого ангела и спрашивая его молитвенно и смиренно;

совершал другие суеверные действия с помощью стеклянных ваз и пузырьков, на-

я полненных водою и освященных свечой, или через осмотр ногтей и ладони,

натертой уксусом; или пытался получить изображения предметов посредством

призраков или чувствительных приборов, чтобы узнать сокровенное или еще не

бывшее;

6) если кто-нибудь читал и хранил или. читает и хранит в настоящее

время книги или рукописи по этому предмету или относительно всякого другого

вида гаданий, которые не совершались бы средствами материальными и

естественными".

Статья вторая

Поиск по сайту: