ЧЕРЕЗ ПРИЗМУ ОПЫТА

Лицо человека можно сравнить с ландшафтом, ко­торый благодаря смене красок, тона, света и те­ней, глубины и поверхностей вызывает у нас все новые и новые впечатления, притом впечатления эти бывают столь безошибочными, что люди, зна­ющие нас, умеют определять наше душевное со­стояние при одном взгляде на наше лицо.

Ф. Кан. В мимике н пантомимике, т. е. в выразительных движениях отра­жаются не только динамические, преходящие эмоциональные со­стояния, но и устойчивые качества личности. К ним прежде всего следует отнести темперамент, характеризующий человека со сторо­ны его динамических особенностей: интенсивности, скорости, тем­па, ритма психических процессов и состояний.

Яркие описания выразительных движений, раскрывающих харак­терологические особенности своих героев, мы можем найти в про­изведениях Ф. М. Достоевского, Л. Н. Толстого и других гениаль­ных писателей.

Впервые правильное объяснение связи, существующей между стабильной экспрессивностью лица и повторными движениями ми­мической мускулатуры, мы находим у Леонардо да Винчи. Великий живописец в качестве моделей для своих исследований в области физиогномики выбирал старых людей, так как их морщины и изме­нения лица выявляли их страдания и чувства таким образом, что можно было увидеть этапы жизни в этих морщинах, подобно карте, отражающей судьбу человека.

Динамику формирования стабильной экспрессии человека, как в замедленном фильме, наиболее отчетливо можно проследить по автопортретам Рембрандта, которые он писал на протяжении всей своей жизни. Каждый портрет, а их около ста, открывает новую чер­ту его характера, каждый портрет дает нечто абсолютно оригиналь­ное, нечто неповторимое в своей законченной индивидуальности. Но несмотря на такую индивидуальность, все автопортреты в своей последовательности образуют цепь, звенья которой ярко обрисовы­вают жизненный путь художника, динамику становления и развития его личности.

Если в ранних автопортретах Рембрандт давал фиксацию момен­тальной, как бы застывшей психологической ситуации, то в автопор­трете, написанном после банкротства (Венская картинная галерея),

художник изображает себя не в каком-либо случайном, мимолетном аспекте, а во всей сложности своего характера. На его усталом лице запечатлен опыт целой жизни, полной тревог и разочарования.

Объясняя почему на лице человека могут найти отражение его характерологические особенности, Ч. Дарвин писал, что стойкая экспрессия зависит от того, что каждый индивидуум сокращает пре­имущественно только определенные мускулы лица, следуя своим личным склонностям. Эти мускулы могут быть сильнее развиты, и потому линии и морщины лица, образуемые их обычным сокраще­нием, могут сделаться более глубокими и видимыми.

С большой долей вероятности можно утверждать, что морщины вокруг глаз свидетельствуют о веселом характере, искренней смеш­ливости. Известен и мимический эквивалент волевого характера -сдвинутые брови, поперечные складки на лбу.

Таким образом, сложный комплекс мимических движений отдель­ного человека хотя и совершается по общим законам физиологии и анатомии, но в то же время отражает в своих функциях приобретен­ные, сформированные в жизненном опыте черты характера.

Для того чтобы лучше понять, как «считываются» личностные особенности при восприятии человека человеком, обратимся вновь к творчеству художников.

Постоянная работа с натурой развивает у художников- портрети­стов интуитивное восприятие характерологических особенностей людей. Об этом свидетельствуют исследования психологов, кото­рые перед людьми различных профессий ставили задачу в течение короткого промежутка времени определить личностные особенно­сти незнакомого человека. И лучше всего с этим справились из муж­чин художники-портретисты и скульпторы, а из женщин - актрисы.

Возвращаясь к способности Лафатера, к его повышенному че-ловекоощущению, следует сказать, что и он был художником-порт­ретистом. Это, как мы видим, одно из условий, которое позволяет развить интуитивное восприятие душевного склада людей.

К тому же он не только читал проповеди, но и исповедовал своих прихожан. На исповеди люди открывали ему свои мысли, рассказы­вали о своих «грехах», делились сомнениями. Говоря «языком» ки­бернетики, его наблюдения имели «обратную связь». То, что испо­ведь способствует развитию интуитивного восприятия духовного мира людей, говорят и другие наблюдения.

В романе «Братья Карамазовы» Достоевский изобразил старца Зосиму. Прототипом, как утверждают современники, этого образа

является старец Амвросий (в миру А. М. Гренков), с которым писа­тель несколько раз встречался в монастыре Оптина пустынь.

«Про старца Зосиму говорили многие, - пишет Достоевский, -что он, допуская к себе столь многие годы всех приходивших к нему исповедовать сердце свое и жаждавших от него совета и врачебно­го слова, до того много принял в душу свою откровений, сокруше­ний, сознаний, что под конец приобрел прозорливость уже столь тонкую, что с первого взгляда на лицо незнакомого, приходившего к нему, мог угадывать: с чем тот пришел, чего тому нужно и даже какого рода мучение терзает его совесть, и удивлял, смущал н почти пугал иногда пришедшего таким знанием тайны его, прежде чем тот молвил слово».

Здесь следует заметить, старец Зосима, по описанию Достоевс­кого, происходил из помещиков и до посвящения в монахи был офи­цером, служившим в действующей армии на Кавказе. Иными слова­ми - это был образованный человек с большим жизненным опытом, который постоянно и заинтересованно общался с людьми.

Колоссальным опытом наблюдений людей в различных, в том числе и экстремальных ситуациях (каторга, ссылка) обладал и сам Ф. М. Достоевский, что давало ему возможность, как и другим талант­ливым писателям, проникать в духовную сущность человека букваль­но с первого взгляда. Об этом, в частности, свидетельствует следу­ющий случай.

В 1876 году в Петербурге проходил процесс по делу вдовы Кор­ниловой, совершившей попытку убийства ребенка. Достоевский следил за процессом по газетным материалам. Но вот однажды ему довелось увидеть преступницу в зале заседания суда. Этого оказа­лось достаточным, чтобы написать статью, в которой он указал на мотивы, толкнувшие женщину на тяжкое преступление. Когда ста­тья была опубликована, он в «Дневнике писателя» написал: «Под впе­чатлением того, что сам намечтал, решил постараться из всех сил повидать Корнилову, пока еще она в остроге. Сознаюсь, что мне очень любопытно было проверить: угадал ли я вправду что-нибудь о том, что написал о Корниловой... И вот я даже был удивлен: пред­ставьте себе, что из моих мечтаний по крайней мере три четверти оказалось истиною: я угадал так, что будто сам был при том... О, ра­зумеется, я кое в чем ошибся, но не в существенном». Корнилова была осуждена к каторжным работам и к пожизненному прожива­нию в Сибири. После статьи Достоевского состоялось повторное заседание суда, на котором ее оправдали.

Глубина интуитивного знания в значительное мере рождается на основе большого жизненного и художественного опыта, на основе ранее накопленного материала, рожденного глубокими размышле­ниями, т. е. существующего на уровне рассудочной деятельности человека.

Ромен Ролан, создавая образ Аннеты Ривьеар, центральный об­раз «Очарованной души», признавался: «Существо это развивалось настолько независимо от моей воли, что уже после работы мне при­шлось изменить образ, который я стремился нарисовать по собствен­ному вкусу; оно продиктовало мне совсем иные черты и свойства характера, неожиданные поступки, резкие душевные порывы, - со­всем так, как это бывает в жизни...» (144).

Изощренный громадным опытом глаз мудрого педагога без рас­суждений, по незначительным признакам сразу схватит характер эмо­ционального состояния воспитанника и мгновенно определит при­частность или непричастность его к какому-то событию, которое только что произошло. Развитая наблюдательность у А. С. Макарен­ко в процессе целенаправленного изучения колонистов позволила ему утверждать, что он умел с первого взгляда, по внешним призна­кам, по неуловимым гримасам физиономии, по голосу, по походке, еще по каким-то мельчайшим завиткам личности, может быть, даже по запаху сравнительно точно предсказать, какая продукция может получиться в каждом отдельном случае из этого сырья. Опытный руководитель по нюансам поведения впервые встретившегося че­ловека может мгновенно решить, к какому типу личности его мож­но отнести.

Психолог Л. И. Уманский, изучив 415 способных организаторов, выделил у них 18 типичных черт, одной из которых является, «орга­низаторское чутье». Это свойство очень часто проявляется в интуи­ции. Организаторы часто говорят: «так мне подсказывает чутье», «чувствую, что это надо сделать именно так, а почему так, объяс­нить не могу.

Следователь, обладающий «чутьем», «следственной интуицией» при первом же знакомстве с допрашиваемым, даже по тому, как он здоровается, садится, какие слова произносит первыми, по другим поведенческим реакциям может определить индивидуальные осо­бенности его и наметить наиболее результативную форму ведения допроса. Малоопытный же начинает применять различные приемы по очереди» до тех пор, пока какой-нибудь из них не «пройдет».

На третьем курсе медицинского института нашу группу студен­тов вела ассистент Зинаида Васильевна Субботина. На амбулатор-

ном приеме, едва больной переступал порог кабинета, как она не расспрашивая и не осматривая его, ставила диагноз. В дальнейшем при осмотре и проведении различных исследований он, как прави­ло, подтверждался. Нам это казалось мистикой. Но она рассказала нам об удивительной врачебной интуиции выдающегося хирурга Н. Н. Пирогова, терапевта С. П. Боткина и о других великих врачах различных специальностей.

В отличие от специалистов, врачующих тело, которым в диагно­стике помогают последние достижения науки и техники (рентгено­логические, электрофизиологические, биохимические и многие другие), психиатры находятся в особом положении. Пока не созда­но приборов, с помощью которых можно было бы увидеть «боль­ную душу» человека. Сплошь и рядом явных симптомов душевного расстройства у пациента может и не быть, да и не каждый больной стремится рассказать о своих болезненных переживаниях. И только интуиция опытного врача помогает в таких случаях безошибочно диагностировать заболевание. Особенно важна интуиция при рас­познании шизофрении в ее ранних проявлениях.

В 1962 году западногерманский психиатр Г. Ирле провел иссле­дование. Он разослал анкету 2324 психиатрам и просил ответить на ряд вопросов, среди которых был и такой: «Какое значение в Вашей практической деятельности имеет интуиция?». На анкету откликну­лось 1246 человек, из которых 1035 заявили, что они могут безо­шибочно диагностировать, например, шизофрению с первого взгляда на основании только своей интуиции. На вопрос: «Чувствуете ли вы, что начали беседу о больным шизофренией?» 86% опрошенных от­ветили утвердительно. Причем многие из них употребляли такую фразу: «От больного повеяло шизофренией».

Таким образом, способность интуитивно определять эмоциональ­ное состояние человека, его характерологические особенности, су­дить о нем как о личности, ставить диагноз развивается по мере на­копления опыта общения и заинтересованного наблюдения за людь­ми.

Следовательно, интуиция - это не есть нечто не связанное с мыш­лением, с жизненным, научным и художественным опытом, не есть выражение чисто подсознательного мира, как это утверждают идеа­листы, а есть замечательная способность профессионала на основе движения от подсознательного к сознательному раскрывать слож­нейшие индивидуальные особенности человеческой души. Более подробно эта проблема раскрыта мною в книге «Постижение лич­ности» (86).

Поиск по сайту: