ФЕНОМЕН ОТЧУЖДЕНИЯ «Я»

Расстройства сознания Я есть особое выражение патологии, охватывающей личность в целом и ее существование в мире.

И. Вирш.

Вернемся к экспериментам в условиях невесомости. Испытуе­мый Н. так оценил свои переживания: «В первой горке при наступ­лении невесомости возникло чувство проваливания, которое дли­лось секунд пять. А затем появилось необычное ощущение, стало казаться, что это не я сижу в кресле, пристегнутый ремнями, а кто-то другой. «Он» выполняет пробу на координографе, а я только наблю­даю за ним. Я понимал, что так не может быть, но тем не менее до конца режима это ощущение продолжало оставаться».

Испытуемый М. (наблюдение Л. А. Китаева-Смыка): «В первые секунды воздействия невесомости почувствовал, что самолет пере­вернулся, а я завис вниз головой. Посмотрел в иллюминатор, увидел горизонт Земли, убедился в ложности своего ощущения. Через 5-10 секунд иллюзия исчезла. При наличии иллюзии и после ее исчез­новения весь период невесомости испытывал неприятное, трудно характеризуемое, незнакомое ранее ощущение неестественности и беспомощности. Мне казалось, что изменилась не только обстановка в самолете, но и что-то во мне самом. Чтобы избавиться от этого

175

неприятного ощущения, пробовал в невесомости писать, дотягивать­ся руками до различных предметов. Все это выполнял без особых затруднений. Тем не менее это чувство беспомощности, неуверен­ности не проходило и мучило меня».

В приведенных наблюдениях испытуемые воспринимали изме­нившейся не только внешнюю среду, но и самих себя. Это само­ощущение для них было незнакомым, непривычным и чуждым. В их переживаниях прослеживается утрата единства «Я» и существо­вания. Испытуемому Н. казалось, что его действия совершаются как бы автоматически не им, а кем то другим. В отличии от деперсона­лизации, наблюдаемой в клинике психических болезней, чувство отчуждения и психической беспомощности не сопровождалось бре­довой интерпретацией. Логически рассуждая, они правильно оце­нивали свое состояние, хотя и не могли преодолеть при этом иллю­зорность самовосприятия и эмоциональную тягостность.

Аналогичные состояния деперсонализации наблюдались и в ус­ловиях сенсорной депривации. Во время двухмесячного пребыва­ния в пещере М. Сифр испытал своеобразное нарушение самосоз­нания: «Никогда не забуду того дня, когда я впервые посмотрел на себя в зеркальце. Впечатление было странное. Передо мной пред­стал совсем другой человек!» С этого дня Сифр не расставался с зер­калом. «Отныне, - продолжает он, - я смотрелся в него ежедневно... Подлинный Мишель наблюдал за подопытным Сифром, который менялся день ото дня... Ощущение было неуловимое, непонятное и до какой-то степени ошеломляющее. Словно ты раздвоился и поте­рял контроль над своим Я». Состояние отчуждения было настолько тягостным, что он занялся «самолечением»: «Я принялся петь и до­вольно долго орал во всю глотку, как бы утверждая самого себя. Я что-то делал и одновременно видел как бы со стороны, что я, дру­гой делаю. Два «я» в одном теле! Мне казалось этот диким, бессмыс­ленным, тем более что разум мой был все еще острый и ясный, я сознавал, что сижу под землей на глубине 130 метров. Непреодоли­мое желание физически утвердить свое «Я» охватило меня».

Приведем ряд самонаблюдений испытуемых в условиях сенсор­ной депривации: «Ловлю себя на мысли, что это не я, а кто-то дру­гой все выполняет» (испытуемый Ч.); «И как будто со стороны и из­дали я увидел человека, который довольно вяло говорил: «что-то дымком запахло». Неужели это я? Потом этот человек поднялся с места, чтобы снять асбестовое одеяло» (Самонаблюдение Е. Тере­щенко).

Для объяснения расстройств самосознания предложено ряд ги­потез. По мнению А. А. Меграбяна (112), в процессе онтогенети­ческого развития у человека возникают так называемые гностичес­кие чувства, которые обобщают предшествующее знание предмета в конкретно-чувственной форме; обеспечивают чувство принадлеж­ности психических процессов нашему «Я»; включают в себя эмо­циональный тон соответствующей окраски и интенсивности. Физи­ологической основой интеграции гностических чувств, по его мне­нию, является механизм так называемого привычного автоматизма.

По нашему мнению, резко измененная, неожиданно воздейству­ющая, на ранее не участвующих в полетах с воздействием невесо­мости, афферентация вызывает как нарушение функционирования «привычных автоматизмов», так и нарушение субординации между корковыми и подкорковыми компонентами аффективное™, что при­водит к расстройствам самосознания. Причем в наших наблюдения отчуждение собственных психических актов сочеталось с наруше­ниями восприятия пространства, что говорит о теснейшей связи сознания и самосознания.

В условиях же сенсорной депривации, когда прекращается при­вычный поток афферентации, деперсонализационные феномены раз­виваются постепенно, что, видимо, обуславливается развитием гип­нотических фаз в коре мозга. Подтверждением нашей гипотезы слу­жат исследования И. Ф. Случевского (152), который установил связь деперсонализационного синдрома у душевнобольных с неравномер­ным распределением процессов торможения в коре головного моз­га, вызывающим дезинтеграцию анализаторов. Об этом же свиде­тельствуют и сурдокамерные эксперименты с лишением сна до 74 часов, в которых нарушения самосознания возникали значительно чаще по сравнению с аналогичными экспериментами без лишения сна. Так у испытуемого А. на 67-м часу бессонницы внезапно по­явилось непонятное и незнакомое ему чувство раздвоенности, от­чужденности. Ему казалось, что не то в нем самом, не то вовне ве­дется какая-то напряженная борьба как за то, чтобы все бросить и заснуть, так и за то, чтобы продолжать работу. Он ощущал насиль-ственность, отчужденность, навязанность выполняемой работы: «С одной стороны, - рассказывал он впоследствии, - мне было безраз­лично то, что я делаю, с другой - мне казалось, что я для другого кого-то делаю. Как будто не я сам, а какая-то сила заставляет меня это делать. Не могу понять, я ли это делаю или кто-то другой. Со мной ли это происходит или с кем-то другим... Как будто кто-то мне

7 Зак. 837

говорит: «Выполняй», и я работаю. А потом я говорю ему: «Зачем тебе все это нужно? Давай заканчивай».

Обычно в норме мы все свои поступки, чувства, мысли отно­сим все-таки к какому-то центральному пункту. Этот пункт называ­ется нашим «Я», какая-то геометрическая точка, к которой как по радиусу все сливается. Чувство «Я» обеспечивается интегральной деятельностью всех анализаторов. Когда же цельная, интегральная система распадается, то из под контроля выходят автоматизмы, ко­торые приобретают автономность. Это и приводит к потери акту­альности «Я».

Поиск по сайту: