ОХОТНИЧЬЯ ПЛЯСКА

Именно охотничья маскировка и послужила пред­посылкой к созданию охотничьей пляски, а эта пос­ледняя занимает уже существенное место в про­цессе возникновения театрального искусства.

А. Д. Авдеев.

К началу XX века насчитывалось несколько десятков памятни­ков наскального изобразительного искусства эпохи верхнего палео­лита, которые представляют собой какие-то странные существа по-лучеловеческого-полуживотного характера. Археологи усматривают среди них человека с головой медведя, быка, сирены, бизона, страу­са и т др. Несомненно, что на многих рисунках изображены переря­женные люди в животных во время охоты на них Об этот свидетель­ствуют луки со стрелами и копья в руках. Как выяснили археологи охота людей на животных проходила с применением маскировки.

На высшей ступени дикости, благодаря изобретению лука и стре­лы первобытным человеком, дичь стала постоянной пищей, а охота - одной из отраслей труда. Убедившись на практике в том, что охота становится более успешной, если охотник оденется в шкуру живот­ного, замаскируется, у первобытного человека впервые возникает возможность преображения в новое существо.

Прием маскировки во время охоты со времен дикости применялся до недавнего времени в жизни народов, стоящих на более низких

266

ступенях цивилизации. Бушмены, считающимися этнографами од­ной из наиболее отсталых народностей на земном шаре, при охоте на страуса по данным археолога Г. Обермайера прибегали к следую­щему приему: «Они из соломы делают род седла, который покрыва­ют перьями. Потом набивают шею и голову мертвого страуса и про­совывают в них палку. Навьючив свою спину «седлом», он берет в правую руку палку с головой, а в левой держит лук с отравленными стрелами. Подражая движению страусов, бушемен приближается к ним на расстояние выстрела. Он так мастерски подражает птице, что совершенно производит впечатление страуса, щиплющего траву: он поворачивает голову, как бы озираясь, встряхивает свои перья. Подвигается то шагом, то рысью, пока не подойдет к самому ста­ду» (124).

При нападении на слона или носорога бушменские охотники с надетой головой и шкурой антилопы подходили близко к этим жи­вотным, поскольку они антилоп не боялись. Здесь следует сказать, что маска, как традиционно мы понимаем это слово, представляла собой голову животного и надевалась не на лицо, а на голову охот­ника.

Казалось бы охотничья маскировка, как элемент трудовой дея­тельности, не имеет никакого отношения к театральному искусству, к перевоплощению. Но это совершенно не так. Тщательно изучая повадки промысловых животных первобытный охотник развил в себе имитационные способности, которые позволяли ему точно переда­вать поведение и голос того или иного животного, т. е. перевопло­щаться в иное существо. Маскировка и имитационные способнос­ти, возникшие и развитые в силу жизненных потребностей, послу­жили в свою очередь для возникновения так называемых охотничь­их плясок.

В качестве классического примера, в котором обнаруживаются существенные черты нового этапа в развитии первобытного обще­ства, приведем наблюдение за охотничьей пляской североамерикан­ского племени индейцев, сделанное в 1832 г. Г. Кэтлиным: «При­близительно 10 или 15 мандан пляшут одновременно, причем у каж­дого на голове морда с рогами, а в руках лук или копье, которыми они обыкновенно бьют бизонов». Когда кто-либо из пляшущих ус­тавал, он наклонял корпус своего тела до земли, кто-нибудь стрелял в него тупой стрелой, после чего он падал на землю, как бизон; при­сутствующие быстро подбегали к нему, выволакивали за ноги из круга танцующих, вытаскивали свои ножи и, совершив над ним как бы весь

процесс сдирания кожи и освежения туши, как это проделывается с убитым бизоном, оставляли его лежать. Место этого танцора сейчас же заменял другой.

В этом наблюдении охотничья пляска полностью сохраняет мас­кировку, имитацию поведения животных, весь процесс охоты, но она реализуется не во время ее, а иногда задолго перед ней. Следова­тельно пляска уже не носит характера непосредственного трудового процесса, а постепенно отрывается от него, представляя собой от­ражение действительности в образах и действиях. Взаимодействуя со своими соплеменниками, каждый участник исполняет роль в стро­гом соответствии сценарию.

Исходя из законов театрального искусства, в охотничьей пляске преображение исполнителя в иное существо относится только к людям, изображающих бизонов, тогда как охотники играют самих себя. Облачившись в маску и шкуру бизона, на которого идет охота, охотник вступает во взаимодействие со своими партнерами, причем его мысли и чувства, как это можно предположить, заняты исполне­нием роли животного в соответствие сценарию.

Охотничьи пляски созерцали зрители - женщины, дети и отдыха­ющие мужчины. Она сопровождалась боем барабанов и пением при­сутствующих, что вызывало всеобщее эмоциональное возбуждение, постепенно развивающееся в эстетические переживания при оцен­ке ловкости, силы, сноровки, выносливости танцующих. Авдеев счи­тает, что особенности охотничьей пляски, которая, несомненно, представляет собою отражение действительности в образах, в кото­рой уже имеется налицо преображение исполнителей в иной образ, и выступление в действии перед зрителями - все это дает основание относить охотничью пляску к одной из самых ранних форм прояв­ления театрального искусства в первобытном обществе.

На этом этапе развития общества не удалось найти никаких сле­дов религиозных культов. Так, Ч. Дарвин, совершая путешествие на корабле «Бигль» в 1831 - 1936 годах, довольно долго изучал быт и нравы жителей Огненной Земли. «Мы не могли найти у огнеземель­цев даже следов веры в то, что мы назвали бы божеством, не нашли и слада религиозных обрядов» - писал он в книге «Происхождение человека и половой отбор» (58).

Этнограф Н. Н. Миклуха-Маклай, проживший с папуасами ряд лет, изучая религиозные представления, спрашивал их: «Что делают или куда уходят люди умершие?» «Меня хорошо понимали, - писал он, -и без всякой запинки отвечали: «человек умер - умер: человека боль­ше нет».

Этнограф Ф. Фольц,. изучавший на Суматре в 20-х годах XIX века жителей племени Кубу, решил выяснить их представления о сверхъе­стественном. Вот ответы на его вопросы одного из них:

- Видел ли ты мертвого человека? -Да.

- Может ли он ходить?

- Нет.

- У него такие же члены, как и у тебя, но он не может двигать ими. Отчего это происходит?

- Оттого, что он мертв.

- Чем отличается мертвый от живого?

- Он не дышит.

- Откуда берется молния?

- Сверху.

- Почему бывает молния?

- Не знаю.

- Может быть, фом и молнию делают какие-нибудь животные?

- Нет...

«В таком же роде были наши беседы о дожде и других явлениях природы, - пишет Ф. Фольц, - причем я старался узнать, иметься ли у них отвлеченные представления». Исследователь приходит к выво­ду, что «о высших существах кубу не имеют ни малейшего пред­ставления».

Отсюда следует, что охотничьи пляски являлись физической, психологической подготовкой, а так же отработкой совместных дей­ствий на предстоящей охоте и не несли в себе ритуального смысла.

Поиск по сайту: