ВОСКРЕШЕНИЕ»

Вызванные убылью физической силы вследствие смерти соплеменника переживания коллектива сла­гались во единое, бессознательное, но необходимое и напряженное желание - заменить убыль, воскре­сить отшедшего, оставить его в своей среде.

М. Горький

Этнограф Т. А. Крюкова в 1939 году так описала поминальную церемонию у марийцев: «Для участия в церемонии сын или родствен­ник покойного на кладбище облачался в одежу, оставшуюся после умершего. В таком виде его привозили в избу, где его встречали сло­вами: «А, ты уже пришел на свой праздник! Пойди-ка взойди... в избу пировать с односельчанами; завтра переночевавши, уйдешь». Ряженого называли именем покойника, вдова звала его мужем, дети - отцом. Начиналось пиршество, которое продолжалось всю ночь напролет. Во время этого ряженый держал себя как настоящий глава семейства. Между весельем он рассказывал, как ему хорошо живет­ся на том свете. Присутствующие расспрашивали его о своих умер-

ших, испрашивали всевозможные хозяйственные советы. «Покой­ник» отвечал на все вопросы. Утром следующего дня ряженого тем же путем возвращали на кладбище, где он тайком от всех снимал одежду умершего и снова становился простым смертным А родствен­ники умершего прилично награждали его за удачно исполненную роль».

Несмотря на христинизацию подобные церемонии в 30-х годах XX века разыгрывались и у других народностей Поволжья. Зададимся вопросом: какие исторические корни лежат в основе церемоний с участием замаскированных под предков людей?

На этапе развития общества, когда основным источником пита­ния была охота и собирательство, племена вели бродячий образ жиз­ни. С приближением старости человек становился обузой для кол­лектива, особенно в северных районах. Пожилых и больных убивали или бросали на произвол судьбы. Таков был жестокий, но считав­шийся нравственно оправданным закон.

Нансен в своей книге «Жизнь эскимосов» пишет, что когда мис­сионер Эгеда рассказал одной эскимосской девушке о любви к богу и ближним, то девушка заявила: «Я доказала, что люблю своих ближ­них; однажды больная женщина, которая все не могла умереть, по­просила меня отвести ее за плату на крутую скалу, откуда обычно сбрасывают людей, которые все не могут умереть, которые больше жить не должны. Но так как я люблю людей, то я ее отвела туда бес­платно и сама столкнула со скалы». Эгеда заметил, что она соверши­ла плохой поступок, убив человека, но девушка возразила, что нет, ей было очень жаль старушку, и она плакала, когда столкнула ее».

Переход к земледелию явился предпосылкой к оседлому образу жизни и разделению трудовых процессов между отдельными чле­нами прежде единого коллектива. Это, в свою очередь, способству­ет индивидуальной дифференциации людей, развитию не только сознания, но и самосознания, а также к преобразованию идеологии. Возникает осознание преимуществ общественной организации, ког­да человек в случае нужды может обратиться за помощью и сове­том к сородичам. Знающими и опытными советчиками становятся люди с большим опытом, т. е. преклонного возраста. Стариков не только не уничтожают, но именно они-то и становятся самыми по­четными, самыми уважаемыми. Говоря об австралийцах, этнограф А. Элькин пишет: «Они очень чтут возраст...старшие - люди с седы­ми волосами - пользуются у них большим уважением... Мужчины-

10*

275

старейшины пользуются властью... Так как знания приходят обыч­но с возрастом... Термин «старейшина» вполне выражает меру влас­ти и уважения, соответствующую этому званию» (191).

У всех народов, как свидетельствуют этнографы, возникло пред­ставление, что после смерти соплеменники «уходят» в мир иной, который мало чем отличается от обычного. Не исключено, что в пер­вооснове этого представления лежали воспоминания тех времен, когда старики с приближением смерти или в голодные зимы уходи­ли умирать из общества живых. Кстати, мы нередко до сих пор об умерших говорим, что они ушли в мир иной В этих представлениях не малую роль сыграли сновидения, к которым люди, стоящие на низких ступенях цивилизации, относились как к реальности. Для нас важно, что родовой человек был убежден, что умершие могут при­ходит к живым.

Из возникновения потребности в знаниях и советах старейшин, а также в помощи соплеменников, возник обычай оставлять умер­ших старейшин в своей среде для полезной деятельности. Реализа­ция этой потребности первоначально находит свое отражение в со­хранении черепов своих предков. Так называемый «культ черепов» особенно широко был распространен у народов Окении, Африки и Америки. Особое почитание черепа определялось тем, что в глазах потомков он олицетворял самого покойника и сохранялся в хижи­нах родственников. Здесь следует заметить, что в тот период време­ни к умершим не было чувства страха. К ним относились так же как и при жизни, т. е. с почетом, но совершенно без мистического стра­ха и религиозного преклонения. В случае нужды соплеменники об­ращались к черепу с просьбами

Этнограф Л. Фробенис наблюдал сцену, когда отец одной бес­плодной дочери из суданского племени бокко обратился к черепу со следующими словами: «Ты - старый отец... родил меня, до того как умер. Теперь я родил дочь. Она не имеет ребенка, а ведь она за­мужем. Ты - старый отец, и я прошу тебя, дай ей ребенка».

Видимо, молчавший череп не мог полностью удовлетворить по­томков. Следуя логике превращения охотника в животного путем надевания головы и шкуры было сделано заключение, что таким же способом можно воскресить умершего. Первоначально кто-то из потомков водружал на свою голову череп умершего предка, одевал его одежду и начинал танцевать в таком виде, что создавало иллю­зию оживления покойника. Затем из передней части черепа начали

276

создаваться маски. Вот что рассказывает о способе обработки в этих целях черепа в Америке и Океании философ Г Спенсер: «Юкатанцы отрезали у своих умерших головы... затем их очищали от мяса (вы­варивая их); после того они отпиливали половину черепа, оставляя лишь переднюю часть с челюстями и зубами. Потом с помощью цемента они воспроизводили на этих получерепах отнятые части прочь мясные части, стараясь при этом сделать каждую голову, на­сколько возможно, похожей лицом на ее прежнего владельца» По­зднее место черепной маски заняло плетение, которому была при­дана форма лица. Наконец, маска стала вырезаться из дерева.

У представителей африканского рода джукан, как свидетельству­ет этнограф Дж. Фробенсус, существовал такой порядок. Когда в семье умирал отец, то сын у резчика заказывал маску, которую он именовал своим отцом. В случае нужды он обращался с просьбами к маске, как к своему отцу. Надевая эту маску, он преображался в своего отца. Когда одного замаскированного так негра путешествен­ник спросил, кто он такой, негр ответил: «Сейчас я - мой отец!»

Языковые материалы подтверждают наблюдения этнографов по эволюции представлений о масках. Первоначально маской называл­ся череп конкретного человека, затем в это слово вкладывается по­нятие «лица умершего человека». В последующей эволюции появ­ляется понятие личина, изготовленная из какого лило материала. В более в поздний период маска воспринимается как «чужое, фальши­вое лицо».

В различных церемониях заместитель умершего одевал маску, одежду, обувь умершего, украшения и носил его оружие. Любопыт­но, что папуасы с острова Кивай (Маланезия) после смерти измеря­ли умершего палкой и сохраняли эту «мерку» для того, чтобы для изображения покойного впоследствии подобрать исполнителя со­ответствующего роста.

Исполнитель не ограничиваясь внешним обликом, стремился передать походку умершего. Если последний хромал, то хромал и его заместитель. В его поведении отражались и психологические характеристики. Если при жизни человек был веселым, то замести­тель много смеялся. Если сварливым, то «дублер» также представ­лялся ворчуном. Разыгрывалась система отношений с окружающи­ми, свойственная умершему. Для создания наибольшего эффекта в глазницы маски с внутренней стороны помещались мешочки с мок­рым мхом, при надавливании на которые из глаз текли «слезы».

277

Маскировка исполнителя производилась в тайне от женщин и детей. Они видели, что замаскированные имеют тот же рост, ту же одежду и украшения, что и умершие, они также двигаются, смеются и плачут. Все это убеждало их в том, что перед ними выступают вос­кресшие покойники. И остальные зрители безошибочно узнавали, кто перед ними предстает в изображении.

Если говорить об исполнителях предков, которые, как мы уже говорили, становились все более психологически сложными, тре­бовалась наблюдательность и актерский талант. Создать иллюзию живого родственника было значительно сложнее, чем создать вне­шний облик и поведение животного. Изображение человека обус­лавливало мотивацию к изучению последнего, расширяло круг зна­ний о характерах людей и других психологических качеств их.

Идея об общении с конкретными ближайшим родственникам, которого можно «вызвать» из мара умерших, постепенно эволюцио­нирует в представления о легендарных предках. Появляются обря­ды посвящения, совершаемых в период подготовки юношей к пере­ходу в другую возрастную группу - взрослых мужчин, а также посвя­щения в тайные союзы. Все это специальные темы, не входящие в задачу этой работы.

Закончить эту главу мне хотелось бы созвучными для меня мыс­лями Ю. Либса: «Несмотря на тысячелетнюю историю развития те­атра, несмотря на утонченные сценические трюки наших современ­ных представлений, несмотря на наши постановки, насчитывающие десятки невидимых помощников из закулисного мира, основы теат­ральных представлений, средства выражения и драматическое дей­ствие как таковое почти не изменились. Все важнейшие элементы современной сцены уже можно встретить, пусть в их зачаточном состоянии, в театре первобытных народов» (97).

Мы не будем касаться театрального искусства в рабовладельчес­ком обществе, поскольку театр Древней Греции и Древнего Рима широко представлен в школьных учебниках и многочисленных кни­гах и монографиях.

Глава XVII. ПУТЬ К ТВОРЧЕСКОМУ ПЕРЕВОПЛОЩЕНИЮ

Через сознание -к управлению бессознательным.

К. С. Станиславский

Сценический образ - это венец актерского труда, его цель. Поня­тие сценического образа связано с понятием перевоплощения, ко­торое, не может быть «в чистом виде», без сценического образа. Пе­ревоплощение - это какой-то момент, когда актер-творец становит­ся актером-образом, который на сцене начинает по другому думать, эмоционально переживать и действовать. Жизнь сценического об­раза - явление очень сложное и диалектическое. Перевоплощение, вернее момент его прихода, артисты сравнивают очень часто с вдох­новением.

В этой главе мы рассмотрим о взаимосвязи сознательного и бес­сознательного в творчестве не только актеров, но и драматургов, а так же писателей, в творчестве которых, несмотря на некоторую спе­цифику, есть много общего.

Поиск по сайту: