Глава 66

Стоявший за напарником Гарсия читал так же быстро, но ничего интересного заметить не смог.

– Ладно. И в чем дело?

Хантер коснулся кончиком пальца названия «Принципы толкования теста Роршаха».

Гарсия нахмурился.

– Извините за глупый вопрос, но кто такой этот Роршах?

– Герман Роршах был швейцарским психиатром и психологом школы Фрейда, – пояснил Хантер. – Он в первую очередь известен как разработчик теста с чернильным пятном.

Окружающим почти удалось проследить за ходом его мыслей.

– Будь я проклят! Это тот идиотский тест, когда тебе показывают белую карточку с большим чернильным пятном? Тебя спрашивают: «А что это?» Похоже на то, как смотришь на облака и думаешь, что же они тебе напоминают.

– В общих чертах верно, – сказал Хантер.

– А поконкретнее можно? – попросил Гарсия.

Отложив список, Роберт откинулся на спинку стула.

– Первоначально тест состоял из десяти карточек. На каждой – темное пятно почти с идеальной двусторонней симметрией. Пять пятен черного цвета, два – черно‑красные, три – многоцветные. Но за прошедшие с тех пор годы психологи усовершенствовали этот тест, введя новые карточки со своими чернильными кляксами. Некоторые даже совсем забыли о первоначальной строгой симметрии пятен.

– Ладно. И к чему все это? Зачем нужен этот тест?

– Предполагается, что с помощью этого теста можно выяснить совокупность черт характера человека и его психологических проблем, таких как неадекватная самооценка, депрессии, странное поведение, проблемы с решением личностных проблем и так далее. – Хантер махнул рукой, давая понять, что список очень длинный. – Короче говоря, с помощью этого теста пытаются изучать умственную деятельность индивида и его социальную адаптацию.

– На основе пятен? – спросил Гарсия.

Хантер пожал плечами и кивнул головой. Он вполне разделял недоверие напарника.

– Да, но забудьте на секунду, для чего этот тест создавался, – вмешалась в разговор Алиса, – и подумайте о том, что тени, отбрасываемые «скульптурами», можно рассматривать в качестве своеобразного «чернильного» теста, созданного самим Сандсом.

Хантер энергично покачал головой.

– Убийца, конечно, нас проверяет, но уж точно не с помощью теста Роршаха.

– Откуда такая уверенность?

– Как я уже говорил, эти пятна – всего лишь пятна, без каких‑либо конкретных очертаний, а убийца создал безупречно выполненные очертания койота и ворона в первом случае и того, о чем мы все еще спорим, во втором. Как бы то ни было, мы имеем дело не с бесформенными кляксами.

– Ладно. Я принимаю эти доводы, но все равно все завязано на интерпретациях. Или я не права? Все дело в том, как понимать то, что мы видим, – сказала Алиса. – Подавляющее большинство людей знают, что койот и ворон вместе означают предателя или лжеца.

– С полной уверенностью этого утверждать нельзя, – сказал Хантер. – Ты и сама не знала, пока этого не прочла. Помнишь? В определенном смысле любое произведение искусства предполагает различные интерпретации. То, как на определенное произведение искусства смотрят разные люди, может совсем не соответствовать замыслу его создателя.

– Это не тот случай, Роберт, – показывая на муляж «скульптуры», возразила Алиса.

– Это касается нас, а вот убийца… Кто знает? – Хантер сделал многозначительную паузу. – Это его работа, его произведение искусства, каким бы отвратительным оно ни было… Готов поспорить, что, создавая его, преступник представлял себе совсем не то, что представляем мы. Другой, не похожий на наш, разум увидит здесь совсем не то, что видим мы.

Алиса уставилась на муляж.

– Не похожий на наш разум. Значит…

Встав из‑за стола, Хантер подошел к доске с фотографиями.

– Восприятие зависит непосредственно от склада человеческого ума. Глядя на одно и то же изображение, один и тот же человек вследствие психологического состояния может видеть разные, совсем не похожие вещи. В этом‑то и недостаток теста Роршаха.

– Как один человек может видеть разное? – Взгляд Алисы переместился на фотографию теней, приколотую к доске. – Каждый раз, глядя на фотографию, я вижу одно и то же: дьявола, смотрящего сверху вниз на своих жертв.

– Значит, твой разум недостаточно открыт для нового, – сказал Хантер. – Послушай, давай представим, что есть бесформенное изображение, которое напоминает лицо с широко открытым ртом. Ты показываешь его человеку, который в данный момент пребывает в радостном расположении духа. Человек решит, что на картинке – хохочущее лицо.

Гарсия перехватил инициативу.

– А если человек пребывает в депрессии, он решит, что видит лицо, кричащее в агонии.

– Правильно. Настроение определяет восприятие. Оно всегда стоит на первом месте, когда надо перечислить доводы против теста Роршаха. Многие считают, что с его помощью можно лишь узнать сиюминутное психологическое состояние человека… не больше… Но я согласен с тобой, Алиса: что бы ни стояло за этими образами, – Хантер указал на фотографию теней, – главное, как мы их воспринимаем. Это – ключ к головоломке. Если мы допустим ошибку, если неправильно поймем то, что убийца хочет нам сказать с помощью этих теней, то, боюсь, никогда его не поймаем.

Поиск по сайту: