После завтрака, куска липкой овсянки, стакана чаю и кусочка хлеба с маслом ушли в учебный класс. Андрей еле добрался до него: мутилось

сознание, в ногах дрожь и слабость. Но когда он увидел обыкновенную рабочую комнату в два окна, классную доску, столы и табуретки, отшли­фованные брюками, пропахшие кирзовыми сапогами, почему-то стало легче, спокойнее.

Андрей сел за последний стол рядом с белобрысым пареньком, похо­жим на девчонку нежной кожей розового лица, тонкими бровями и клас­сическим носом. «Антропологический тип», - отметил про себя Андрей и сел рядом.

Состоялось знакомство. Это был Лешка Кирюхин из под Владивосто­ка, который сразу сказал:

- Ты меня можешь называть Лехой или просто Кирюхой.

- Значит, нам с тобой, Леха, повезло - земляки. Но вот со мной Кирюха, труба. Трое суток не сплю, не могу уснуть. Кажется, упаду и умру. Буду падать - поддержи, - еще пытался пошутить Андрей.

В класс вошел старшина, все встали. Но не успел тот сказать и слова, как Андрей почувствовал, что в его желудке образовалась жуткая пусто­та, будто он в самолете попал в безвоздушную яму. Кровь сильно нада­вила на виски и ему стало до дикости страшно. В затылке что-то закипе­ло и забулькало, и Андрей, не владея собой, выскочил из-за стола и зао­рал:

- А-а-а-а!.. А-а-а-а!..

Этот крик шарахнул по стенам и пригвоздил всех солдат к столам. Ошарашенные люди сначала прижались к ним, потом соскочили, не зная что делать. Старшина быстро подошел к Андрею:

- Что с тобой? Что с тобой? Накурился, что ли?

Но Андрей, сорвав с себя очки, дико и испуганно вращал большими черными глазами и продолжал кричать:

- А-а-а-а! Уходите, уходите, мне страшно... С ума схожу... Крыша по­ехала, крыша поехала! А-а-а-а!..

- Что с ним? Что с ним? - вертелся старшина. - Приморец? Нарко­ман?

- Люди, какой он наркоман? - закричал Кирюхин. - Трое суток не спал! Видите - заболел!

- В санчасть, быстро в санчасть! Доведите его, - распорядился стар­шина.

Но не успели Андрея вывести, как второй солдат Витька Лубенок со­скочил с места, дико повел обезумевшими помутневшими глазами, весь задергался, повалился на пол и забился в припадке. Слюна белой тягу­чей струйкой потекла у него изо рта. Лицо, покрытое багровыми пятнами, перекашивало и дергало. Из-под брюк солдата потекла лужа...

Все перепуганно бросились за столы, а старшина приказал одному из солдат:

- Быстро в санчасть, вызови врача! А его не трогайте, пусть лежит... Остальные - в коридор... Стройся!..

Выстроились в шеренгу. Старшина обвел всех строго тревожным взгля­дом:

- Кто следующий? - Но все молчали угрюмо и боязливо, с суеверным страхом, но в обмороки уже не падали...

Прибежал командир учебки. Еле переводя дыхание, испуганно и вни­мательно оглядел солдат:

- Что за сброд сюда прислали? Сейчас же пройти в санчасти всем наших врачей!..

Андрею сделали укол димедрола, но он не уснул. Еще два, дали сер­дечные... Рядом стоял врач:

- У тебя было такое когда-нибудь? В роду есть шизофреники, эпилеп­тики? Нет? Вот и хорошо... Расслабься и ни о чем не думай...

Проспал Андрей более суток, встал почти здоровым, но из санчасти не выписывали. А через несколько дней он вместе с другими двенадца­тью солдатами и сопровождающим офицером ехали обратно на поезде, поближе к дому. Но не под ласковое крыло родителей, а в другую воен­ную часть. Рядом с Андреем сидел Кирюхин, сверкая розовыми щеками.

У того были больные почки. В детстве возили по курортам. Мать -медик - колола и дома. Сейчас, после простуды, кровь попадала в мочу. Тут же сидел Витька Лубенок. Кто-то у него спросил:

- У тебя и дома так было?

- Что ты? Не помню такого... С перепою, наверно... Семь суток жрал без просушки...

Тут же были два брата-близнеца Сидоровы, Семен и Прошка, похо­жие, как две капли воды. Длинноногие, здоровенные детины, горбоно­сые, с кадыками, с бугристыми тугими лбами, крутыми затылками, с ди­коватыми красными глазами и прокуренными коноплей черными зуба­ми... Два баптиста, отказавшиеся служить в армии - их вера запрещала брать в руки оружие.

Ехал в поезде еще и чеченец с неуравновешенной психикой. Он в первые же дни в учебке избил несколько солдат, а когда к нему подсту­пил возмущенный офицер, чеченец сделал зверскую рожу и, расставив руки и сжав кулаки, разъяренным медведем двинулся на него, что-то за­рычав на своем языке, вроде: «Гуа, луа-а, уа-а-а!» Это был Умхаев, силь­ный и квадратный красавец, с бугристыми бицепсами и гирями-кулака­ми.

Поиск по сайту: