Совсем застывшего борща, сваренного с вечера, ломтями нарезала хлеб, пододвигала сахарницу

Вовке опять показалось все подозрительным:

- Ты кого-то ждала? Наготовлено все...

- Да нет же, утром идти на работу и приготовила с вечера... Да как это ты, сынок, нагрянул так внезапно? И надолго ли вы? И почему не в воен­ной форме? Она тебе так идет... - удивлялась мать. - И что это на тебе за одежонка?

- Да прихватили там у одного местного эту робу, чтобы не козырять каждому, - импровизировал он, рассчитывая на материнскую доверчи­вость. И вдруг увидел на столе школьную фотографию. Весь их выпуск­ной класс, он - рядом с учительницей.

- Чего это достала? - кивнул он головой на снимок.

- Да вот стосковалась по тебе... Тебя учителя всегда хвалили...

Но Володя знал - мать в школу никогда не ходила, даже на родитель­ские собрания: «Учишься не для меня... Для себя ходишь... Скатишься на двойки - метлу дам в руки...»

- Видела недавно твою классную, она спрашивала о тебе. Говорю - служит...

В голосе матери была гордость и необычная рассудительность. «Фу, черт, ну и дела... И мать какая-то, вроде ее подменили...», - подумал Вов­ка и невольно покраснел.

Когда на столе появились тарелки с пахучим борщом, в котором пла­вали куски мяса, оба беглеца уже храпели, уронив головы на клеенку...

Мать кое-как растормошила их:

- Вы бы хоть разделись, - предложила она, а сама набросала старых пиджаков в комнате на полу и под головы положила старые фуфайки, достала одеяло. И сын с дружком тут же бросились на постель и выруби­лись замертво.

Последние двое суток они не спали. Один раз днем зашли в какой-то сарай, но через несколько минут появилась здоровенная баба и подняла хай, размахивая кулаками:

- Воры, воры, наркоманы, караул! Дед, хватай дрын и бей их!

И она схватила вилы, стоявшие у двери. И, не увернись ловко Саня от этой психички, неизвестно чем бы кончился их «культпоход». Вовка мгновенно присел, схватил старуху за ногу и потянул на себя. Бабка дико, как резаная, завизжала и грохнулась у входа на землю, загородив собою проход. Парни сиганули через нее и, как козлы, перепрыгивая через грядки и борозды огорода, ринулись в сторону леса, стоявшего щетиной невда­леке. Вслед им несся из глубины двора лай рвущихся с цепей собак. Очнись бабка от шока раньше, чем через полчаса, псы-волкодавы пока-

зали бы, на что способна человеческая подлость и собачьи стосковав­шиеся по чужим порткам зубы...

С тех пор солдаты держались подальше от людей, особенно от «ми­лых старушек», иногда маячивших в деревенских дворах...

Мать перестирала солдатам портянки, повесила над печкой на вере­вочке сушить, помыла сапоги, поставила около духовки... А часа через два, когда рассвет надавил на окна, она, почти крадучись, вышла во двор и испуганно и вопросительно глянула на будку. В ее окошечке расплы­лось заспанное лицо человека, в упор глядевшее на нее.

- Тут, - подала она сигнал рукой и тяжело ее опустила. - Пришли, спят...

Поиск по сайту: