Жизнь и смерть — вечные темы духовной культуры че- ловечества во всех ее подразделениях. О них размышляли пророки и основоположники религий, философы и морали- сты, деятели искусства и литературы, педагоги и медики. Вряд ли найдется взрослый человек, который рано или поз- дно не задумался бы о смысле своего существования, пред- стоящей смерти и достижении бессмертия. Эти мысли при- ходят в голову детям и совсем юным людям, о чем говорят стихи и проза, драмы и трагедии, письма и дневники. Толь- ко раннее детство или старческий маразм избавляют челове- ка от необходимости решения этих проблем. А. П. Чехов в одном из писем написал: «Зафилософствуй — ум вскру- жится», имея ввиду тот или иной способ решения проблем жизни и смерти. Однако подлинное философствование не- возможно без обращения к этим вечным темам. Во всех фи- лософских системах так или иначе решался этот вопрос, а А. Шопенгауэр считал, что «смерть — подлинный гений, вдохновитель или Мусагет философии, отчего Сократ и оп- ределил ее как «подготовку к смерти».
По сути дела, речь идет о -триаде: жизнь - смерть - бессмертие, поскольку все духовные системы человечества исходили из идеи противоречивого единства этих феноме- нов. Наибольшее внимание здесь уделялось смерти π обре-
тению бессмертия в жизни иной, а сама человеческая жизнь трактовалась как миг, отпущенный человеку для того, что- бы он мог достойно подготовиться к смерти и бессмертию.
За небольшими исключениями у всех времен и народов высказывались о жизни достаточно негативно. Жизнь — страдание (Будда, Шопенгауэр и др.); жизнь —сон (Веды, Платон, Лабрюйер, Паскаль); жизнь - бездна зла (древне- египетский текст «Разговор человека со своим духом»). «И возненавидел я жизнь, потому что противны стали мне дела, которые делаются под солнцем, ибо все —суета и том- ление духа» (Экклезиаст); «Человеческая жизнь жалка» (Сенека); «Жизнь — борьба и странствие по чужбине» (Марк Аврелий); «Все пепел, призрак, тень и дым» (Иоанн Дамаскин); «Жизнь однозвучна, зрелище уныло» (Петрар- ка); «Жизнь — это повесть глупца, рассказанная идиотом, полная шума и ярости, но лишенная смысла» (Шекспир); «Жизнь человеческая не что иное, как постоянная иллю- зия» (Паскаль); «Вся жизнь — лишь цена обманчивых на- дежд» (Дидро); «Моя жизнь — вечная ночь... что такое жизнь, как не безумие?» (Кьеркегор); «Вся человеческая жизнь глубоко погружена в неправду» (Ницше).
Об этом же говорят пословицы и поговорки разных на- родов типа «Жизнь — копейка». Ортега-и-Гассет опреде- лил человека не как тело и не как дух, а как специфически человеческую драму. Действительно, в этом смысле жизнь каждого человека драматична и трагична: как бы удачно не складывалась жизнь, как бы она не была длительна — ко- нец ее неизбежен. Автор Экклезиаста так сказал об этом: «Кто находится между живыми, тому есть еще надежда, так как и псу живому лучше, нежели мертвому льву». Столети- ями спустя греческий мудрец Эпикур пытался решить этот вопрос вопросов так: «Приучай себя к мысли, что смерть не имеет к нам никакого отношения. Когда мы существуем, смерть еще не присутствует, а когда смерть присутствует, тогда мы не существуем».
Смерть и потенциальное бессмертие — самая сильная при- манка для философствующего ума, ибо все наши жизненные дела должны так или иначе соизмеряться с вечным. Человек обречен на размышления о смерти и в этом его отличие от животного, которое смертно, но не знает об этом. Правда, жи- вотные чуют приближение смерти, особенно домашние, и их предсмертное поведение чаще всего напоминает мучительные поиски уединения и успокоения. Смерть вообще — расплата за усложнение биологической системы. Одноклеточные прак- тически бессмертны и амеба в этом смысле счастливое сущест-
во. Когда организм становится многоклеточным, в него как бы встраивается механизм самоуничтожения на определенном этапе развития, связанный с геномом.
Столетиями лучшие умы человечества пытаются хотя бы теоретически опровергнуть этот тезис, доказать, а затем и воплотить б жизнь реальное бессмертие. Однако идеалом такого бессмертия является не существование амебы и не ангельская жизнь в лучшем мире. С этой точки зрения че- ловек должен жить вечно, находясь в постоянном расцвете сил, напоминая гетевского Фауста. «Остановись мгно- венье»,— это девиз такого бессмертия, импульсом которого является по словам Ортега-н-Гассета «биологическая ви- тальность», «жизненная сила», родственная той, «что ко- лышет море, оплодотворяет зверя, покрывает дерево цвета- ми, зажигает и гасит звезды». Человек не может смириться с тем, что именно ему придется уйти из этого великолепного мира, где кипит жизнь. Быть вечным зрителем этой гранди- озной картины Вселенной, не испытывать «насыщения дня- ми» как библейские пророки — может ли что-то быть более заманчивым?
Но, размышляя об этом, начинаешь понимать, что смерть — пожалуй, единственное, перед чем все равны: бедные и богатые, грязные и чистые, любимые и нелюби- мые. Хотя я в древности, и в наши дни постоянно делались и делаются попытки убедить мир, что есть люди, побывав- шие «там» и вернувшиеся назад, но здравый рассудок отка- зывается этому верить. Требуется вера, необходимо чудо, какое совершил евангельский Христос, «смертию смерть по- прав». Замечено, что мудрость человека часто выражается в спокойном отношении к жизни и смерти. Как сказал Махат- ма Ганди: «Мы не знаем, что лучше — жить или умереть. Поэтому нам не следует ни чрезмерно восхищаться жизнью, не трепетать при мысли о смерти. Мы должны одинаково относиться к ним обоим. Зто идеальный вариант». А еще задолго до этого в «Бхагавадгите» сказано: «Воистину, смерть предназначена для рожденного, а рождение неиз- бежно для умершего. О неизбежном — не скорби!»
Вместе с тем, немало великих людей осознавали эту про- блему в трагических тонах. Выдающийся отечественный би- олог И. И. Мечников, размышлявший о возможности «вос- питания инстинкта естественной смерти», писал о Л. Н. Толстом: «Когда Толстой, терзаемый невозможностью ре- шить эту задачу и преследуемый страхом смерти, спросил себя, не молсет ли семейная любовь успокоить его душу, он тотчас усидел, что это — напрасная надежда. К чему, спра-
ишвал он себя, воспитывать детей, которые вскоре очутятся в таком же критическом состоянии, как и их отец? Зачем же им жить? Зачем мне любить их, растить н блюсти их? Для того же отчаяния, которое во мне, или для тупоумия? Любя их, я не могу скрывать от них истины,— всякий шаг ведет их к незнанию этой истины. А истина — смерть».
Итак, можно выделить первое измерение проблемы жиз- ни, смерти и бессмертия - биологическое, ибо эти состоя- ния являют по сути дела различные стороны одного фено- мена. Давно уже была высказана гипотеза панспермии, по- стоянного наличия жизни и смерти во Вселенной, постоянного их воспроизводства в подходящих условиях. Известное определение Ф. Энгельса: «Жизнь есть способ существования белковых тел, и этот способ существования состоит по своему существу в постоянном самообновлении химических составных частей этих тел», акцентирует кос- мический аспект жизни. Рождаются, живут и умирают звез- ды, туманности, планеты, кометы и другие космические тела, и в этом смысле не исчезает никто и ничто. Данный аспект наиболее разработан в восточной философии и мис- тических учениях, исходящих из принципиальной невоз- можности только разумом понять смысл этого вселенного кругооборота. Материалистические концепции строятся на феномене самопорождения жизни и самопричшгения, когда, по словам Ф. Энгельса, «с железной необходимостью» по- рождаются жизнь и мыслящий дух в одном месте Вселен- ной, если в другом он исчезает.
Осознание единства жизни человека и человечества со всем живым на планете, е ее биосферой, равно как и потен- циально возможными формами жизни во Вселенной имеет огромное мировоззренческое значение.
Эта идея святости жизни, права на жизнь для любого живого существа уже в силу самого факта рождения при- надлежит к числу вечных идеалов человечества. В пределе, вся Вселенная и Земля рассматриваются как живые сущест- ва, а вмешательство в еще плохо познанные законы их жиз- ни чревато экологическим кризисом. Человек предстает как малая частица этой живой Вселенной, микрокосмос, вобрав- ший в себя все богатство макрокосмоса. Чувство «благого- вения перед жизнью» (А. Швейцер), ощущение своей при- частности к удивительному миру живого в той или иной сте- пени присуще любой мировоззренческой системе. Даже, если биологическая, телесная жизнь считается неподлин- ной, транзитной формой человеческого существования, то и в этих случаях (например, в христианстве) человеческая
плоть может и должна обрести иное, цветущее состояние.
Второе измерение проблемы жизни, смерти и бессмер- тия связано с уяснением специфики человеческой жизни и ее отличия от жизни всего живого. Уж более тридцати ве- ков мудрецы, пророки и философы разных стран и народов пытаются найти этот водораздел. Чаще всего полагают,. что все дело в осознании факта предстоящей смерти: мы знаем, что умрем π лихорадочно ищем путь к бессмертию. Все ос- тальное живое тихо и мирно завершает свой путь, успев вос- произвести новую жизнь или послужить удобрением почвы для другой жизни. Человек же. обречен на пожизненные му- чительные раздумья о смысле жизни или ее бессмысленно- сти, изводит этим себя, а часто и других, и вынужден то- пить эти проклятые вопросы в вине-или наркотиках. Отча- сти это верно, но возникает вопрос: как быть с фактом смерти новорожденного ребенка, который не успел еще ни- чего понять, или умственно отсталого человека, который не в состоянии ничего понимать? Считать ли началом жизни человека момент зачатия (который невозможно точно опре- делить в большинстве случаев) или момент рождения?
Известно, что умирающий Л. Н. Толстой, обращаясь к окружающим, сказал, чтобы они обратили свои взоры на миллионы других людей, а не глядели на одного льва. Без- вестная, и никого не трогающая кроме матери, смерть ма- ленького существа от голода где-нибудь в Африке и пыш- ные похороны всемирно известных лидеров перед лицом вечности не имеют различий. В этом смысле глубоко прав английский поэт Д. Донн, сказавший, что смерть каждого человека умаляет всё человечество и поэтому «никогда не спрашивай, по кому звонит колокол, он звонит по тебе».
Очевидно, что специфика жизни, смерти и бессмертия человека прямо не связаны с разумом и его проявлениями, с успехами и достижениями человека в течение жизни, с оценкой его современниками и потомками. Смерть многих гениев· в молодом возрасте, бесспорно, трагична, но при этом нет.оснований считать, что их последующая жизнь, если бы она состоялась, дала бы миру нечто еще более гени- альное. Здесь действует какая-то не вполне ясная, по эмпи- рически очевидная закономерность, · выражаемая христиан- ским тезисом: «Бог прибирает в первую очередь лучших».
В этом смысле жизнь и смерть не охватываются кате- гориями рационального познания, не укладывается в рамки жесткой детерминистической модели мира и человека. Рас- суждать об этих понятиях хладнокровно можно до опреде- ленного предела. Он обусловлен личной заинтересованно-
стыо каждого человека и его способностью к интуитивном) постижению предельных оснований человеческого бытия. В этом отношении каждый подобен пловцу, прыгнувшему в волны среди открытого моря. Надеяться надо только на себя, несмотря на человеческую солидарность, веру в Бога, Высший Разум и т. д. Уникальность человека, неповтори- мость личности проявляется здесь в высочайшей степени. Генетики подсчитали, что вероятность появления на свет именно этого человека от данных родителей составляет один шанс на сто триллионов случаев. Если уж это сверши- лось, то какое же поражающее, воображение многообразие человеческих смыслов бытия предстает перед человеком, когда он задумывается о жизни и смерти?
Третье измерение этой проблемы связано с идеей обре- тения бессмертия, которая рано или поздно становится в центр внимания человека, особенно, если он достиг зрелого возраста. Выделяют несколько видов бессмертия, связан- ных с тем, что после человека остается его дело, дети, внуки и т. д. (разумеется, не у каждого), продукты его деятельно- сти и личные вещи, а также плоды духовного производства (идеи, образы и т. д.).
Первый вид бессмертия - в генах потомства, близок большинству людей. Кроме принципиальных противников брака и семьи и женоненавистников, многие стремятся уве- ковечить себя именно этим способом. Одним из мощных влечений человека является стремление увидеть свои черты в детях, внуках и правнуках. В королевских династиях Ев- ропы прослежена передача определенных признаков (на- пример, носа у Габсбургов) на протяжении нескольких по- колений. С этим связывается наследование не только физи- ческих признаков, но и нравственных принципов семейного занятия или ремесла и т. д. Историки установили, что мно- гие выдающиеся деятели русской культуры XIX в. находи- лись в родстве (пусть и отдаленном) между собой. Один век включает в себя четыре поколения. Таким образом, за две тысячи лет сменилось 80 поколений, и 80-й предок каждого из нас был современником Древнего Рима, а 130-й — совре- менником египетского фараона Рамсеса II.
Второй вид бессмертия - мумификация тела с расче- том на вечное его сохранение. Опыт еще египетских фарао- нов, практика современного бальзамирования (В. И. Ленин, Мао-Цзэдун и др.) говорят о том, что в ряде цивилизаций это считается принятым. Достижения техники конца XX в. сдела- ли возможною криогенезацию (глубокое замораживание) тел умерших с расчетом на то, что медики будущего их оживят и
вылечат ныне неизлечимые болезни. Такая фетишизация че- ловеческой телесности характерна в основном для тоталитар- ных обществ, где геронтократия (власть стариков) становится основой стабильности государства.
Третий вид бессмертия - упование на «растворение* тела и духа умершего со Вселенной, вхождение их в косми- ческое «тело», в вечный кругооборот материи. Это харак- терно для ряда восточных цивилизаций, особенно япон- ской. К такому решению близка исламская модель отноше- ния к жизни и смерти и разнообразные материалистические или точнее натуралистические концепции. Здесь речь вдет об утрате личностных качеств н сохранению частиц бывше- го тела, могущих войти в состав других организмов. Такой крайне абстрактный вид бессмертия неприемлим для боль- шинства людей н эмоционально отвергается.
Четвертый путь в бессмертие связан с результатами жизненного творчества человека. Недаром членов различ- ных академий награждают титулом «бессмертные». Науч- ное открытие, создание гениального произведения литера- туры и искусства, указание пути человечеству в новой вере, творение философского текста, выдающаяся военная победа и демонстрация государственной мудрости — все это остав- ляет имя человека в памяти благодарных потомков. Увеко- вечиваются герои и пророки, страстотерпцы и святые, зод- чие и изобретатели. Навечно сохраняются в памяти челове- чества и имена жесточайших тиранов и величайших преступников. Это ставит вопрос о неоднозначности оценки масштабов личности человека. Создается впечатление, что чем большее количество человеческих жизней и сломанных человеческих судеб лежит на совести того или иного исто- рического персонажа, тем больше у него шансов попасть в историю и обрести там бессмертие. Способность влиять на жизнь сотен миллионов людей, «харизма» власти вызывает у многих состояние мистического ужаса, смешанного с поч- тением. О таких людях слагают легенды и предания, кото- рые передаются от поколения к поколению.
Пятый путь в бессмертие связан с достижением раз- личных состояний, которые наука называет «измененные состояния сознания». В основном они являются продуктом системы пснхотренинга и медитации, принятой в восточных религиях и цивилизациях. Тут возможны «прорыв» в иные измерения пространства и времени, путешествия в прошлое и будущее, экстаз и просветление, мистическое ощущение причастности к Вечности.
Можно сказать, что смысл смерти и бессмертия, равно
как и.пути его достижения, являются обратной стороной проблемы смысла жизни. Очевидно, что эти вопросы реша- ются различно, в зависимости от ведущей духовной уста- новки той или иной цивилизации. Рассмотрим данные про- блемы применительно к трем мировым религиям — христи- анству, исламу и буддизму и цивилизациям, на них основанным.
Христианское понимание смысла жизни, смерти и бес- смертия исходит из ветхозаветного положения: «День смер- ти лучше дня рождения» (Экклезиаст) и новозаветной запо- веди Христа: «...я имею ключи от ада н смерти». Богочело- веческая сущность христианства проявляется в том, что бессмертие личности как целостного существа мыслимо только через воскресение. Путь к нему открыт искупитель- ной жертвой Христа через крест н воскресение. Это сфера тайны н чуда, ибо человек выводится из сферы действия природно-космнческих сил и стихий и ставится как лич- ность лицом к лицу с Богом, который тоже есть личность.
Таким образом, целью жизни человека является обоже- ние, движение к жизни вечной. Без осознания этого, земная жизнь превращается в сон,· пустую и праздную мечту, мыль- ный пузырь. В сущности она есть только приготовление к жизни вечной, которая не за горами для каждого. Поэтому и сказано в Евангелии: «Будьте готовы: ибо, в который час не думаете, приидет Сын Человеческий». Чтобы жизнь не превратилась, по словам М. Ю. Лермонтова, «в пустую и глупую шутку»·, необходимо всегда помнить о смертном часе. Это не трагедия, а переход в мир иной, где уже обита- ют мириады душ, добрых и злых и где каждая новая входит на радость или муку. По образному выражению одного из православных иерархов: «Умирающий человек — заходя- щее светило, заря которого уже блещет над другим миром». Смерть разрушает не тело, а тленность его н поэтому она — не конец, а начало жизни вечной.
Иное понимание бессмертия христианство связало с об- разом «Вечного жида» Агасфера. Когда изнемогающий под тяжестью креста Иисус шел на Голгофу и захотел отдох- нуть, стоявший среди других Агасфер сказал: «Иди, иди», за что н был покаран — ему навсегда было отказано в покое могилы. Из века в век обречен он скитаться по миру, дожи- даясь второго пришествия Христа, который один может ли- шить его постылого бессмертия.
Образ «горного» Иерусалима связан с отсутствием там болезни, смерти, голода, холода, нищеты, вражды, ненави- сти, злобы н прочих зол. Там жизнь без труда н радость без
печали, здоровье без немощи и честь без опасности. Все в цветущей юности и возрасте Христа утешаются блаженст- вом, вкушают плоды мира, любви, радости и веселья, при- чем «друг друга любят как себя». Евангелист Лука так оп- ределил суть христианского подхода к жизни и смерти: «Бог не есть Бог мертвых, но Бог живых. Ибо у него все живы». Христианство категорически осуждает самоубийст- во, так как человек не принадлежит себе, его жизнь и смерть «в воле Божьей».
Другая мировая религия — ислам - исходит из факта сотворенпости человека волей всемогущего Аллаха, который прежде всего милосерден. На вопрос человека: «Разве, когда я умру, я буду изведен живым?», Аллах дает ответ: «Разве не вспомнит человек, что мы сотворили его раньше, а был он ничем?» В отличие от христианства, земная жизнь в исламе расценивается высоко. Тем не менее, в Последний день все будет уничтожено, а умершие воскреснут и предстанут перед Аллахом для окончательного суда. Вера в загробную жизнь является необходимой, поскольку в этом случае человек будет оценивать свои действия и поступки не с точки зрения лично- го интереса, а в смысле вечной перспективы.
Разрушение всей Вселенной в день Справедливого суда предполагает творение нового совершенного мира. О каж- дом человеке будет представлена «запись» деяний и мыс- лей, даже самых тайных и вынесен соответствующий приго- вор. Таким образом, восторжествует принцип верховенства законов морали и разума над физическими закономерностя- ми. Морально чистый человек.не может находится в уни- женном положении, как это имеет место в реальном мире. Ислам категорически запрещает самоубийство.
Описания рая и ада в Коране полны ярких подробно- стей, дабы праведники могли полностью удовлетвориться, а грешники получить по заслугам. Рай - это прекрасные «сады вечности, внизу которых текут реки из воды, молока и вина»; там же «чистые супруги», «полногрудые сверстни- цы», а также «черноокие и большеглазые, украшенные браслетами из золота и жемчуга». Сидящих на коврах и опирающихся на зеленые подушки обходят «мальчики веч- но юные», предлагающие на блюдах из золота «мясо птиц». Ад для грешников — огонь и кипяток, гной и помои, плоды дерева «заккум», похожие па голову дьявола, а их удел — «вопли и рев». Спрашивать Аллаха о смертном часе нельзя, так как знание об этом только у него, а «что тебе дано знать,— может быть, час уже близок».
Отношение к смерти и бессмертию в буддизме значи-
тельно отличается от христианского и мусульманского. Са^ Будда отказывался отвечать на вопросы: бессмертен ли по- знавший истину или смертен он?, а также: может ли познав- ший быть смертным и бессмертным одновременно? В сущ- ности признается только один вид «дивного бессмертия» - нирвана, 'как воплощение трансцендентного Сверхбытпя, Абсолютного Начала, не имеющего атрибутов.
Поскольку личность понимается как сумма дхарм, находя- щихся в постоянном потоке перевоплощения, то отсюда еле дует нелепость, бессмысленность цепи природных рождений. «Дхаммапада» утверждает, что «рождение вновь и вновь-п · рестно». Выходом является путь обретения нирваны, прорыв цепи бесконечных перерождений и достижение просветления, блаженного «острова», находящегося в глубине сердца чело- века, где «ничем не владеют» и «ничего не жаждут» Извест- ный символ нирваны - угашение вечно трепещущего огня жизни хорошо выражает сущность буддийского понимания смерти и бессмертия. Как говорил Будда: «Один день жизни человека, видевшего бессмертную стезю, лучше столетнего су- ществования человека, не видевшего высшей жизни».
Спокойное и умиротворенное отношение к жизни, смер- ти и бессмертию, стремление к просветлению и освобожде- нию от зла характерно и для других восточных религий и культов. В этой связи меняется отношение к самоубийству; оно считается не столь греховным, сколько бессмысленным^ ибо не освобождает человека от круга рождений и смертей (сансара), а только приводит к рождению в более низком воплощении. Нужно преодолеть такую привязанность к своей личности, ибо, по словам Будды, «природа личности есть непрерывная смерть». Один из самых мудрых поэтов XX в. У: Уитмен выразил так эту идею - нужно жить «спокойно улыбаясь Смерти». Избавление при жизни от ис- точников страдания, «омраченных действий и скверн» (эго- изма, злобы, гордости, ложных взглядов и т. д.) и власти своего «я» — лучший путь обретения бессмертия.
В истории духовной жизни человечества было немало концепций жизни, смерти и бессмертия, основанных на безрелпгиозном и атеистическом подходе к миру и чело- веку. Безрелигиозных людей и атеистов часто упрекают за то, что для них земная жизнь — это все, а смерть — непреодолимая трагедия, которая в сущности делает жизнь бессмысленной. Л. Н. Толстой в своей знаменитой исповеди мучительно пытался найти в жизни тот смысл, который бы не уничтожался неизбежно предстоящей каждому человеку смертью.
Для верующего тут все ясно, а для неверующего возникает альтернатива трех возможных путей решения этой проблемы.
Первый путь — это принять мысль, которая подтверж- дается наукой и просто здравым рассудком, что в мире не- возможно полное уничтожение даже элементарной частицы, а действуют законы сохранения. Сохраняется вещество, энергия и, как полагают, информация и организация слож- ных систем. Следовательно, частицы нашего «я» после смерти войдут в вечный кругооборот бытия и в этом смысле будут бессмертными. Правда, они не будут обладать созна- нием, душой, с которой связывается наше «я». Более того, этот вид бессмертия обретается человеком в течение всей жизни. Можно даже сказать в форме парадокса: мы живы только потому, что ежесекундно умираем. Ежедневно отми- рают эритроциты в крови, клетки эпителия на наших слизи- стых, выпадают волосы н т. д. Поэтому зафиксировать жизнь и смерть как абсолютные противоположности в прин- ципе невозможно ни в действительности, ни в мысли. Это две стороны одной медали.
Перед лицом смерти люди в полном смысле слова равны друг другу, как и любому живому· существу, что стирает неравенство, на котором основана земная жизнь. Поэтому спокойное восприятие мысли об отсутствии вечной жизни моего «я» и понимание неизбежности слияния с «равнодуш- ной» природой является одним из путей безрелипюзного подхода к проблеме бессмертия. Правда, в этом случае воз- никает проблема Абсолюта, на которого можно опереть свои нравственные решения. А. П. Чехов писал: «Нужно веро- вать в бога, а если веры нет, то. не занимать ее места шуми- хой, а искать, искать, искать одиноко, один на один со своею совестью».
Второй путь — обретение бессмертия в делах человече- ских, в плодах материального и духовного производства, которые входят в копилку человечества. Для этого, прежде всего, нужна уверенность в том, что человечество бессмерт- но и идет космическое предназначение в духе идей К. Э. Циолковского и других космистов. Если же для человечест- ва реально самоуничтожение в термоядерной экологической катастрофе, а также вследствие каких-то космических ка- таклизмов, то в этом случае вопрос остается открытым. Сре- ди идеалов и движущих сил такого вида бессмертия чаще всего фигурировали борьба за освобождение человечества от классового и социального гнета, борьба за национальную независимость и обретение государственности, борьба за мир π справедливость и т. п. Это придает жизни таких бор-
цов высший смысл, который смыкается с бессмертием.
Третий путь к бессмершо, как правило, выбирают люди, масштаб деятельности которых не выходит за рамки их дома и ближайшего окружения. Здесь может идти речь о движении «вглубь», о том, что выражено словами гетевско- го Мефистофеля: «Теория, мой друг, суха, по зеленеет жиз- ни древо». Не ожидая вечного блаженства или вечных мук, не вдаваясь в «хитрости» разума, соединяющего микрокос- мос (т. е. человека) с макрокосмосом, миллионы людей просто плывут в потоке жизни, ощущая себя его частицей. Бессмертие для них —.не в вечной памяти облагодетельст- вованного человечества, а в повседневных делах и заботах. «Веровать в бога не трудно... Нет, вы в человека уверуйте!» — Чехов написал, это, вовсе не предполагая, что именно он, сам, станет примером такого типа отношения к жизни и смерти. Для его характеристики Л. А. Коган предложил термин «витоп» как критерий, характеризующий все воз- можные признаки жизненной активности, необходимой для нормального функционирования человеческого существа.
Можно упомянуть и о других концепциях обретения бессмертия, направленных на изменение законов приро- ды («общее дело» Η. Φ. Федорова, пантеизм в духе идей А. Эйнштейна), достижение «жизни после смерти» (Р. Моуди, А.' Форд и др.), а также многочисленные ми- стические течения, основанные на реальном наличии по- тустороннего мира н возможности общения с ушедшими. Более того, появляются сведения о наличии у каждого че- ловека своеобразного энергетического фантома, который покидает человека незадолго до физической смерти, но продолжает существовать в иных измерениях. Это вообще ведет k иному типу пониманию проблемы бессмертия, что связано с необходимостью самоопределения в вечном мире информационно-энергетических сущностей.
Современная танатология (учение о смерти) представля- ет собой одну из «горячих» точек естественнонаучного н гу- манитарного знания. Интерес к проблеме смерти обуслов- лен несколькими причинами. Во-первых, это ситуация гло- бального цивилизованного кризиса, который в принципе может привести к самоуничтожению человечества. Во-вто- рых, значительно изменилось ценностное отношение к жиз- ни и смерти человека в связи с общей ситуацией на Земле.
Почти полтора миллиарда жителей планеты живут в полной нищете и еще один миллиард приближается к отмет- ке, полтора миллиарда землян лишены какой-либо меди- цинской помощи, миллиард людей не умеют читать и пи-
сать, в мире насчитывается 700 миллионов безработных; 200 миллионов детей вынуждены работать с младенческого возраста, чтобы не умереть с голода. Миллионы людей во всех уголках земного шара страдают от расизма, ксенофо- бии, агрессивного национализма.
Это приводит к выраженному обесцениванию человече- ской жизни, к презрению жизни как своей, так и другого человека. Вакханалия терроризма, рост числа немотивиро- ванных убийств и насилия, а также самоубийств — это сим- птомы глобальной патологии человечества на рубеже XX — XXI вв. В то же время на рубеже 60-х гг. в странах Запада появилась биоэтика - комплексная дисциплина, находя- щаяся на стыке философии, этики, биологии, медицины и ряда других дисциплин. Она явилась своеобразной реак- цией на новые проблемы жизни и смерти, пересадок орга- нов и тканей, генной инженерии, экстракорпоралыгого оп- лодотворения и т. д.
Это совпало с ростом интереса к правам человека, в том числе и по отношению к собственному телесному и духовному бытию и реакции общества на угрозу жизни на Земле, вслед- ствие обострения глобальных проблем человечества. В насто- ящее время биоэтика охватывает такие сферы, как этические проблемы эйтаназии, декортикации, аборта, суицида, переса- док органов, включая мозг, новые технологии деторождения (включая суррогатную беременность), генной инженерии, по- ловой самоидентификации человека, отношения к психиче- скому здоровью и т. д. Эти проблемы решаются на основе су- ществующих нормально-этических подходов в рамках миро- вых и национальных религий, гуманистической этики свободомыслия, а также различных правовых систем.
Особое внимание в последние годы привлекает эйтана- зия (дословно «счастливая смерть») как новое явление в жизни общества, требущее глубокого философского раз- мышления. Сам термин появился еще со времен Ф. Бэкона, который предложил так называть легкую смерть с целью прекращения страданий при неизлечимых болезнях. Оче- видно, что в основе этого явления лежит понятие права че- ловека не только на жизнь, но и на смерть, что относится и к феномену самоубийства. Различают следующие виды эйта- назии: активная, добровольная; активная, недобровольная; пассивная, добровольная; пассивная, недобровольная.
Решая вопрос о законности и моральной обоснованности эйтаназии, медикам приходится решать дилемму, известную еще со времен Гиппократа: с одной стороны, врач не должен быть убийцей, даже по просьбе пациента, а с другой стороны,
он должен облегчить участь страждущего. В современное мире эйтаназия законодательно разрешена в Нидерландах, г в других странах, в том числе и в России, она запрещена. Однако проблема существует и в ряде стран (США и др.), изобретены даже устройства для безболезненной смерти, ко- торые сам больной может привести в действие. В истории фи- лософской мысли было немало высказываний относительно права человека принять такое решение. Так, Монтень считал, что когда в жизни человека больше зла, чем блага, значит, настал час, когда он может уйти. В ряде стран Запада стано- вятся традицией «поминки при жизни», когда неизлечимо больной человек, чувствуя приближение смерти, просит со- брать родных и друзей. Уже несколько десятилетий функцио- нируют «хосписы» — больницы для безнадежных больных, где можно умереть «по-человечески». Этот опыт описан в книге Р. и В. Зорза «Жить до конца», где обосновывается философия умирания в счастливом состоянии.
Если у человека есть нечто вроде инстинкта смерти (о чем писал 3. Фрейд), то каждый имеет естественное, врожденное право не только жить, каким он родился, но и умереть в че- ловеческих условиях. Одной из особенностей XX в. является то, что гуманизм и гуманные отношения между людьми явля- ются основой и залогом выживания для человечества. Если раньше любые социальные и природные катаклизмы оставля- ли надежду на то, что большинство людей выживет и восста- новит разрушенное, то сейчас витальность можно считать по- нятием, производным от гуманизма.
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Студалл.Орг(0.011 сек.)