АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция
|
Проблема антропосоциогенеза
На место теистической концепции происхождения чело- века в Иовое время пришли концепции, разрабатываемые в рамках деятелъпостиой парадигмы. Последние предпола- гают комплексный подход, включающий обычно такие фак- торы, как труд, язык, сознание, те или иные формы общно- сти, регулирования брачных отношений, нравственность. Несмотря на то, что указанные концепции претендуют на научность и могут продемонстрировать явные достижения в
объяснении происхождения человека, антропосоцногенез и до сего времени во многом представляется загадочным. По мнению известного специалиста в этой области Б. Поршне- ва, не только дилетантам, но н' специалистам проблема на- чала человеческой истории кажется лежащей почти под но- сом. Ко протянутая рука хватает пустоту. Не только разгад- ки, но и загадки еще скрыты в предрассветном тумане. Поэтому они нередко 'сочетаются с теистическими и даже инопланетными подходами, предполагающими вторжение разума из космоса.
Укажем на ряд загадок, которые и до сего времени не разгаданы до конца. В соответствии с эволюционной тео- рией, считается, что человек произошел от обезьяны. Одна- ко ряд разработчиков этой концепции в лице Геккеля, Гек- ели и Фохта сформулировали в 1863 г. одно из затрудне- ний, назвав его проблемой «недостающего звена*·, иными словами, морфологически определенной формы между на- шими обезьяноподобными предками и современным челове- ком разумным. Спустя 'сто лет это недостающее звено так и не было найдено, что и было зафиксировано теистически ориентированным философом, палеонтологом и антрополо- гом Тейяром де Шарденом.
Чтобы конкретно соориентироваться в длительности это- го процесса* пишет Тёйяр де Щарден, мысленно перенесем- ся в мир конца третичного периода. От Южной Африки до Южной Америки через Европу н Азию— раздольные степи и густые леса. И среди этой бесконечной зелени мириады ан- тилоп и зебровидных лошадей, разнообразные стада хобот- ных, олени со всевозможными рогами, тигры, волки, лиси- цы, барсуки, совершенно похожие на нынешних. Эта при- рода настолько похожа на нашу, что мы усилием воли убеждаем себя в том, что нигде не поднимается дым лагеря или деревни. И вдруг, спустя «планетарный·миг», пример- но тысячу лет, мы обнаруживаем человека. Что же случи- лось между последними слоями плиоцена, где еще нет чело- века, и следующим уровнем, где ошеломленный геолог на- ходит первые обтесанные кварциты?— задается вопросом Тейяр де Щарден. И отвечает: поистине человек самый та- инственный и сбивающий с толку объект науки. Он вошел бесшумно и шел столь тихо, что когда мы замечаем его по •«стирающимся следам каменных орудий, выдающих его присутствие, он уже покрывает весь-Старый Свет—от Мыса Доброй Надежды до Пекина. Безусловно он уже говорит и живет группами. Уже добывает огонь. «Первый человек» является π может быть только как множество людей.
Если, говорит французский мыслитель, мы бы сфотогра- фировали прошлое отрезок за отрезком в попытке запечат- леть у человеческого рода этот переход, то не сумели бы получить каких-либо результатов. По той простой причине, что феномен возник внутри. Таким образом, по мысли Тей- яра де Шардеиа, «парадокс человека» состоит в том, что переход осуществился не через морфологические измене- ния, а внутри, и потому не оставил заметных следов. Этот подход разделяют многие философы. Суть перехода от обезьяны к человеку, считает украинский философ В. П. Иванов, состоит не в возникновении особой, эмпирически фиксированной формы, «обезьяночеловека», а в уходе вов- нутрь, в самость, в субъективацин внешних проявлений жизнедеятельности. В результате расчленяется прежде еди- ный процесс объективных закономерностей, «проклевыва- ется» особая сфера бытия «для себя» в объективном бытии. Объяснение отсутствия эмпирически фиксируемого «проме- жуточного звена» представляется убедительным. Однако остается загадкой, почему развитие ушло во внутрь н было столь интенсивным, что спустя «планетарный миг» прояви- ло себя во вне одновременно на всей территории Старого Спета каменными орудиями, групповой организацией, речью и использованием огия.
Вопрос о сверхвозможностях мозга обсуждает Н. П. Бехтерева, крупный специалист в области физиологии пси- хической деятельности. Она отмечает, что требования, ко- торые предъявляют земные условия к мозгу, во много раз ниже, чем его возможности. В объяснении его сверхвозмож- ностей она склоняется к шюпланетарной версии происхож- дения человека. Однако ίι в этом объяснении мы наталкива- емся на трудность, которую формулирует сама Бехтерева: «Где та планета, на которой исходные требования к мозгу на много порядков выше, чем здесь?» Действительно, такой планеты мы не знаем н, более того, в науке все более креп- нет убеждение, что мы одиноки во Вселенной. Остается только согласиться с исходным тезисом Н. П. Бехтеревой: «В нашей эволюции многое непонятно».
В XIX в., особенно после создания Ч. Дарвиным эволю- ционной теории, получила распространение трудовая тео- рия происхождения человека. Нам она известна в ее марк- систском варианте, однако, не сводится к ней. Все сторон- ники этой теории считают, что именно труд, начинающийся с изготовления труда, создал человека. В ходе трудовой де- ятельности рука становится все более гибкой и свободной. Одновременно развивается мозг, достигается все более тес-
ное сплочение людей и возникает потребность что-то ска- зать друг другу. Таким образом, орудийная деятельность, сплочение в общество, речь и мышление есть решающие факторы превращения обезьяны в человека. Затем добавля- ются регулирование брачных отношений, нравственность и другие моменты становления и существования человека.
Но, почему наши животные предки начали трудиться и почему трудовая активность превратила, в конечном счете, обезьяну в человека? В популярной литературе часто мож- но найти такой ответ: для того, чтобы поддерживать свое существование, люди должны есть, пить, защищаться от хо- лода и т. п., а это вынудило их к производству материаль- ных благ. Однако в природе животные, включая наших жи- вотных предков, не производят, не испытывают никакой по- требности в производстве и вполне способны поддерживать свое существование. Но даже и тогда, когда животные в ряде случаев осуществляют орудийную деятельность, это не способствует преодолению ими границ животного мира.
По-видимому, если мы выводим мышление из труда, а не труд из мышления, у нас нет достаточных данных для того, чтобы дать объяснение переходу (тем более, в течение короткого периода тысячи лет) от инстинктообразных к це- леполагающим формам труда. Но коль скоро труд в его ставших формах возник, мы действительно получаем воз- можность объяснить ход антропосоциогенеза. Причем дело не столько в том, что труд, по-видимому, сыграл действи- тельно решающую роль в возникновении принципиально новой формы наследования, открывшей безграничные воз- можности становления человека. Речь идет о сдвиге с гене- тических форм наследования на социальные.
Животные, как было сказано выше, в ряде случаев осуще- ствляют орудийную деятельность, содержащую в себе элемен- ты целеполагания, известного под именем «ручного интеллек- та» или «практического мышления» (А. Н. Леонтьев). Одна- ко это не влечет последствий, которые обнаруживаются у человека. Опыт не аккумулируется, передача его от поколе- ния к поколению не осуществляется, развитие животных не происходит. Существенной чертой антропосоциогенеза явля- ется именно то, что изготовляемые человеком орудия труда аккумулируют в себе способы деятельности с ними. Это до- стигается тем, что в процессе изготовления предмету придает- ся целесообразная форма. Распредмечивание этих форм осу- ществляется как развитие человеческих способностей.
Поскольку же человек в одном из своих определений есть совокупность способностей и влечений, их приобрете-
ние и совершенствование есть развитие человека, составля- ющее содержание антропосоциогенеза. Однако следует иметь в виду, что опредмечивание и, соответственно, рас- предмечивапие не может быть сведено только к изменению формы предмета. Собственно целесообразность опредмечи- вается только тогда, когда применяемые человеком предме- ты опосредованы системой общественных отношений. Без включения в систему общественных отношений социальное наследование невозможно. Сама же система общественных отношений, в свою очередь, невозможна без общественных предметов. Последние есть форма, в которой реализуются социальные связи, знаки социальных значений. Адсорбция же социальных значений осуществляется не столько в веще^· стве природы и даже измененной форме его, сколько в сгу- щенных вокруг них общественных отношениях.
Общественные предметы, писал О. Г. Дробшщкий, это как бы призрачная оболочка природной вещи. Мы ее не ви- дим глазом или в окуляр микроскопа, не осязаем пальцами, не можем взвесить на руке или весах, услышать ухом или при помощи стетоскопа, пробовать на вкус или обонять. И в то же время «вне общественных отношений, вне форм, спосо- бов деятельности все опадает». Перед нами лишь машины, представляющие причудливые нагромождения металла, кни- ги—увесистые-«кирпичи», в которых начертано черным по белому, деньги- «радужные бумажки», поступки-телодвиже- ния, мысли- не более чем электрохимические процессы в моз- гу— все это лишь материально-природный субстрат, телесный носитель того, что называется машинами, зданиями, книгами, деньгами, мыслями, поступками. Антропосоциогенез и есть непрерывный процесс становления такой живой, постоянно пульсирующей системы, конденсирующие в себе способы дея- тельности с ними, способы отношений людей к миру, друг к другу и самим себе.
Идея призрачной предметности, образующей новый пласт бытия, содержит в себе интенции, далеко выводящие за пределы трудовой концепции антропосоциогенеза, на- пример, к концепции Э. Кассирера, определяющего челове- ка не столько как рациональное животное, сколько как жи- вотное символическое. Человек, пишет он, живет не только в физическом, но и символическом!! мире, нити которого сплетаются в символическую сеть. Весь человеческий про- гресс утончает и, одновременно, укрепляет эту сеть. От этой концепции отталкивается крупнейший американский фило- соф и культуролог Л. Мэмфорд, критически проанализиро- вавший трудовую теорию становления человека и предло-
живший существенно иную концепцию антропосоцпогепеза.
По мнению Л. Мэмфорда, прошлый век— век постоянной переоценки роли орудий и машин. В течение этого периода господствовало определение человека как животного, исполь- зующего орудия труда. В результате простая находка фраг- мента черепа рядом с грубо обработанными булыжниками признается вполне достаточной для идентификации существа как проточеловека. Несмотря на заметные анатомические от- личия и от более ранних человекообразных обезьян и от лю- дей, и несмотря па отсутствие в течение последнего миллиона лет заметного усовершенствования технологии обтесывания камней, Мэмфорд обращает внимание на важный факт: вов- лечение в производство моторно-сенсорных координации не требовало и не вызывало какой-либо значительной остроты мысли. Иными словами, способность к изготовлению орудий труда не требовало и не создавало развитого черепно-мозгово- го аппарата у древних людей. У многих насекомых, птиц, млекопитающих, говорит он, появились более радикальные новшества, чем у предков человека: сложные гнезда, домики, бобровые плотины, геометрические ульи, урбанондиые мура- вейники и термитники. Это свидетельствует о том, что если технического умения было, бы достаточно для определения ак- тивности человеческого интеллекта, то человек долгое время рассматривался бы как безнадежный теудачннк по сравнению с многими другими видами.
По мнению американского мыслителя, преимущество че- ловека состояло не в том, что на каком-то этапе он стал использовать орудия, а в том, что он изначально обладал одним всецелевым орудием— собственным, движимым умом телом, являлся использующим главным образом свой ум са- мосовершенствующимся животным. В этом процессе само- трансформация техника в узком смысле служила лишь вспомогательным средством, но не главным агентом, ибо техника никогда не была отделена от большой культурной целостности и еще менее господствовала над всеми осталь- ными институтами. Даже стандартизация образцов и алго- ритмичность процессов, по большей части проистекали из ритуальной точности церемоний, специализации в обрядо- вых службах, религиозного механического запоминания и другим формам культурной деятельности вплоть до игры, мифа и фантазии.
Однако проблематика антропосоциогенеза на этих под- ходах не кончается. 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | 29 | 30 | 31 | 32 | 33 | 34 | 35 | 36 | 37 | 38 | 39 | 40 | 41 | 42 | 43 | 44 | 45 | 46 | 47 | 48 | 49 | 50 | 51 | 52 | 53 | 54 | 55 | 56 | 57 | 58 | 59 | 60 | 61 | 62 | 63 | 64 | 65 | 66 | Поиск по сайту:
|