АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция
|
Феномен повседневного мира
Повседневный мир — это мир, в котором мы живем каж- дый день и час. В нем мы рождаемся и в нем умираем. Именно здесь мы радуемся и плачем, ссоримся и миримся, любим н ненавидим, оттого повседневность как бы и вовсе не замечается людьми, словно воздух, которым дышишь. Наверное, поэтому философия веками игнорировала при- вычную жизнь, отдавал предпочтение вещам более слож- ным и проблематичным: истине, добру, красоте, сущност- ным определениям бытия. А между тем только в рамках этого до скуки привычного эмпирического мира для нас воз- никают и расцветают все другие «миры»: искусство и нау- ка, мечта и фантазия, загадочные дебри математики и сия- ющие облака религии. Только жизненный мир при всех сво- их иллюзиях обладает непосредственной достоверностью.
Примечательно то, что в XX в. повседневность стала объектом внимания философов, первоначально не помыш- лявших об изучении обыденных дел. Разговор о ней начи- нает Эдмунд Гуссерль — человек, желавший найти основа- ния рационального, научного сознания. Однако решить по- добную задачу оказалось невозможно без обращения к повседневным контекстам сознания, поэтому Гуссерль вво- дит понятие «жизненный мир».
Понятие «жизненный мир» как и понятие «повседневный мир*, применяемое в феноменологической социологии, про- тивопоставляет обыденную жизнь теоретизированию. Сфе- ра понятий, категорий, теоретических конструкций разного уровня порой выступает для исследователя как «более ис- тинная», сущностно понятная действительность. «Научная картина реальности» кажется значительней, чем сама реаль- ность, исполненная случайностей, несовершенства, много- образной чувственной кошсретшсн. Это представление вос-
• 3S9
ходит к классическому рационализму, полагавшему, что за смутностью и неверностью повседневности можно и нужно усмотреть твердый каркас логических законов, онтологиче- ский «становой хребет» текущего эмпирического процесса.
Однако философские исследования конца XIX - начала XX вв. показали, что даже совершенные и строгие логико- теоретические построения — не выражение сущности мира «как она есть», а лишь наш познавательный иструментарий, важнейшие черты которого складываются в повседневной жизни людей, в области обыденных представлений и пере- живаний, состоянии и установок сознания. «Мир теорий» — лишь часть нашей повседневности, вырастающий из нее и становящийся ее собственной составной.
Точно так же зависимыми от повседневности и вплетенны- ми в ее эмпирическое кружево оказываются «мир искусства», «мир мечты и грезы» и даже «мир потустороннего». Мы ни- чего не знаем о способах своего гипотетического посмертного существования, мы даже не может представить, каково.оно; похоже ли на некий вариант нашего земного быта или напо- минает переживания, получаемые в измененных состояниях сознания, при употреблении наркотиков и медитативной практике И пока мы живем, от всяких такого рода своеобразных переживаний, мы. неизбежно возвращаем- ся в обыденность; мир твердых раздельных предметов и чув- ственных ощущений, мир социокультурной коммуникации и здравого смысла. Повседневность — источник и вместилище любых других вариантов реальности.
Являясь синкретическим процессом, включающим в себя существование всех иных известных человеку «миров», по- вседневная жизнь представляет собой единый.универсум, обладающий своими собственными внутренними законами и характеристиками. Особенности повседневного мира в его отличии от «мира природы», рисуемого естественными нау- ками, описали немецкие социологи Альфред Шюц и Томас Лукман в книге «Структуры жизненного мира» (1974 г.). Это прежде всего интерсубъективность. Повседневность выступает как-действительность, возникающая и формиру- ющаяся лишь в общении, в постоянно возобновляемом кон- такте людей. Ее ведущие Составные не «предметы» и «про- цессы» сами по себе, а человеческие смыслы.
Обыденная действительность сплошь соткана из значений, которые мы придаем вещам и отношениям, более того, соци- альные «предметы» и их границы находятся в прямой зависи- мости от того, как они понимаются обществом в целом, а так- же отдельными его группами и индивидами. (Простой при-
мер: «качество» и границы таких повседневных явлений, как «преступность», «порядочность», «любовь», «политическая власть» зависят от того, какие значения и в каких конкрет- ных контекстах им приписываются.) «Природный мир,— пи- шет Д. Уолш,— не зависит от признания или непризнания че- ловеком его существования, даже если последний анализиру- ет его в терминах структуры значений, которая не присуща ему по самой его природе. Напротив, данный социальный мир неизбежно прекращает свое существование, если ему от- казано в человеческом признании, ибо вне такого признания он не обладает свойством существования».
Повседневность, создаваемая в коммуникации, подвер- жена постоянным uнmepnpemaцuя^i и переинтерпретаци- ям. Все в ней толкуемо, прочитывается и перечитывается, создаются бесчисленные варианты понимания, прирастают и убывают смыслы. Поэтому главной проблемой межлично- стного общения, развертывающегося в пласте повседневно- сти, оказывается проблема понимания. Интерпретативный характер повседневности создает ее сложную внутреннюю структуру, порождает множество разномасштабных «реаль- ностей», переплетающихся, борющихся и взаимнодополня- ющих друг друга.
Однако обыденность не есть клубок спутанных ниток, скорее, это единый функционирующий организм. Ее смыс- ловое целое внутри себя упорядочено, существует ряд ус- тойчивых, общепринятых, ведущих интерпретаций, позво- ляющих, в конечном счете, говорить о «типе культуры», «единой ментальности» и. т. д. В основе всех смысловых флуктуации лежит некоторое количество инвариантов, оп- ределяющих актуальное отношение большинства членов об- щества к природе, к потустороннему, к задачам и возмож- ностям их собственной жизни, к труду, семье, справедливо- сти и т. д. Эти варианты имеют предписывающий характер, подобно парадигме в научном знании, и создают у людей некое общее мировоззрение и сходную в основных чертах картину мира.
Обыденный мир - мир прагматический. Живя в по- вседневности (а не в грезах и не на теоретических высотах), люди заботятся о собственном выживании, о качестве жиз- ни, о сохранении своего «неорганического тела» — окружа- ющей социальной предметности. Они заняты целедостиже- нием, связанным с межчеловеческими отношениями: приоб- щением к социальному статусу, дружбе, любви, признанию. Здесь же решаются задачи практической самореализации в различных сферах деятельности. Именно поэтому, живя по-
вседневной жизнью, человек ищет н находит устоявшиеся рецепты поведения, кратчайшим путем приводящие его к искомой цели. Причем цели могут быть самые разные, вплоть до цели освобождения от желаний и потребностей. Рецаипурпостъ, стандартность — важнейшие черты обы- денного сознания, свойственного повседневности.
Обыденное сознание, к которому причастсн каждый из нас, будь он академик или дворник,— всепроникающий, конститутивный момент повседневного мира (приписывание значении и смыслов — собственная и прямая функция со- знания). Оно характеризуется рядом специфических черт, непосредственно знакомых каждому и резко отличающихся от тех, которые наука предъявляет в качестве рационали- стического эталона.
Прежде всего, обыденное сознание включает великое множество представлений, принимаемых человеком на веру (если пытаться проверять каждое констатирующее или предписывающее представление, с которым мы сталкиваем- ся в быту и деятельности,.то никогда не сдвинешься с мес- та). «Общие места», «очевидности» —важнейшая состав- ная нашего осознания реальности. По словам А. Шюца, наше знание о мире — это набор типологических конструк- ций. Вера в определенный порядок мироустройства, дове- рие к сложившимся социокультурным установлениям, при- знание разделяемых всеми фундаментальных допущений — предпосылка нормального человеческого поведения, орга- ничного включения в определенный социум (другой вопрос, что в ходе жизни истинность или справедливость каких-то первоначально принятых взглядов может быть подвергнута сомнению или отрицанию).
Обыденное сознание строится по принципу «вокруг субъекта», этим оно в корне отлично от научно-теоретиче- ского познания, желающего получить представление об объ- екте и вообще рассмотреть любое явление действительности как объект. Нормы и ценности, рецепты и предписывающие формулы, призывы и запреты — все это арсенал обыденно- го сознания, «обслуживающего» человеческую практику.
Однако было бы неверно считать наше повседневное со- 'и.аиие состоящим только из застывших «рецептов», одере- веневших клише, неподвижных схем, забивающих поведе- ние в свои жесткие колодки. Та составная (ракурс) обыден- ного сознания, который именуется здравым смыслом, позволяет нам правильно оценивать меняющуюся ситуа- цию, приспосабливать свое поведение к обстоятельствам, блюсти свой человеческий интерес во всех перипетиях жиз-
пенного процесса. Он выражает одповремешю логику пред- мета, логику целедостгокения и своеобразную логику соци- альных норм.
Наконец, обыденное сознание не сводится только к ком- поненту «знания». Пронизанный обыденными представле- ниями повседневный мир - это мир переживания.
«Эмоции», «чувства», «высшие чувства», «страсти», «состояния», «эмоциональный тон», «переживания», «ра- дость», «спокойствие», «гнев», «страх», «грусть», «удив- ление», «восхищение» — вот названная наугад малая часть понятий н терминов, которыми пользуется психология и философия для описания повседневного мира как мира пе- реживания. Эти слова употребляются и в обыденной речи, хотя над их смыслом и содержанием обыденное сознание специально не рефлексирует. Переживание как существен- ный компонент обыденной жизни — это прежде всего эмо- ционально-окрашенное состояние внутреннего мира, кото- рое дано человеку непосредственно.
В переживании мы слиты с переживаемым, оно явлено нам без отстраненности, без дистанции, поэтому человек оказывается «охвачен» тем или иным чувством, «погру- жен» в приятное или неприятное состояние. Переживания протекают спонтанно (хотя могут быть вызваны и намерен- но!), невозможно одновремено переживать и рефлексиро- вать над собственным чувством, так как рефлексия преры- вает переживание и делает его неким предметом анализа, находящимся в прошлом, за пределами актуального момен- та. Переживания могут быть самыми разными по своему со- держанию, модальности (позитивные и негативные), дли- тельности (возможны кратковременные вспышки эмоций или же «эмоциональный тон», настроение, сопровождаю- щие человека годы и десятилетия). Все виды ценностных отношений дацы прежде всего в форме переживаний, т. е. существуют как неразрывные эмоционально-ценностные синтезы.
Разумеется, представленные здесь характеристики мира повседневности не исчерпывают его возможного описания. Социологи-феноменологи выделяют иные его важные чер- ты: наличие «базисного знания», системы релеваптио- стей, «фоновые ожидания», без которых невозможны со- гласованные действия индивидов. Однако у социологов свои задачи. Рассмотрим, как изучают повседневную дейст- вительность разные теоретические дисциплины. 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | 29 | 30 | 31 | 32 | 33 | 34 | 35 | 36 | 37 | 38 | 39 | 40 | 41 | 42 | 43 | 44 | 45 | 46 | 47 | 48 | 49 | 50 | 51 | 52 | 53 | 54 | 55 | 56 | 57 | 58 | 59 | 60 | 61 | 62 | 63 | 64 | 65 | 66 | Поиск по сайту:
|