Глава 111. — Гарри, за этими воротами находится наш дом

— Гарри, за этими воротами находится наш дом! Ты уже был здесь, как гость в сознании Гермионы. Но теперь все гораздо серьезней. Родовой замок должен принять тебя. Я могу приказать ему, но тогда это будет лишь магическое признание, а тебе надо получить родовое. Пошли!

Они приблизились к воротам. Гарольд специально слегка отстал — первым должен быть Гарри.

— Подними правую руку ладонью вперед.

Тот повиновался. Оба замерли. Ничего не происходило. Секунды утекали в тишине. Гарольд с досадой вздохнул:

— Так я и думал. Кровь!

— Чего?

— Кровь у тебя чужая, Гарри. Мэнор не опознает тебя, как Поттера.

Он махнул рукой. Ворота распахнулись.

— Пошли. Надо посмотреть, что и как, да и в библиотеку заглянуть не помешает. Ты голоден?

— Нет, — буркнул Гарри. Он был разочарован. Сам попросился в менор — и вот результат: замок предков его не узнает. Брат, видимо, прав. Крови Поттеров в его жилах нет.

— А нельзя как-то…

— Ох, Гарри, это только в сказках красиво рассказывают, как режут руки, смешивают кровь и становятся кровными братьями. А мы живем не в сказке, а в суровой магической реальности. Придется тебе потерпеть, пока Снейп раскопает этот вопрос до руды и вынесет свой вердикт. Но, по крайней мере, я понимаю, почему путь хоркруксов никогда не прельщал родовую аристократию.

— И почему?

— Меняешь тело — меняешь кровь. И становишься изгоем. И кому это надо?

— Но Воландеморт…

— Воландеморт мог возродиться в чужом теле сразу, но тринадцать лет ждал возможности вернуть свое. И пошел ради этого на все.

— Он так дорожил своим телом?

— Он дорожил кровью Салазара Слизерина. Хотя что-то тут не сходится. Давай-ка вернемся в Хогвартс, только книги для Снейпа возьмем. Есть у меня одна мысль, знаешь ли.

* * *

Тесная камера была ярко освещена и старик, который уже отвык от света, зажмурил глаза.

— Мистер Дамблдор, вы должны ответить мне на вопрос.

— Никому я ничего не должен, Гарри.

— Должны, должны. Еще как должны. Вы думаете, я не знаю, кто помог Темному Лорду преодолеть защиту Поттер-мэнора? И кто отправил к нему под «Империусом» Хвоста выдавать тайну Хранителя?

— Гарри, это ложь и домыслы моих врагов, среди которых, к сожалению, оказался кое-кто из круга твоих приближенных.

— Приближенных?

— Конечно. А ты можешь назвать их всех друзьями?

— Всех не могу, но некоторых…

— Ой, прошу тебя, прекрати этот детский лепет! У лидера не может быть друзей. У него нет друзей в принципе. У него только прихлебатели и поддужные.

— Кто такие поддужные?

— Спасибо, Гарри, что хоть не спросил, кто такие прихлебатели. Поддужные это те, кто тащит на себе всю тяжесть борьбы, не требуя за это повременной оплаты.

— Для вас это был орден Феникса?

— Ну, что-то вроде. А для тебя — Эй-Пи.

— Дамблдор, вы специально злите меня?

— Вот, видишь? Тебе не понравились мои слова и ты сразу же забыл правила приличия. Я выслушаю твой вопрос, но если он важный, то отвечать на него без конкретной и гарантированной пользы для себя — не буду.

— Посмотрим. Итак. У меня есть сильнейшее подозрение, что Том Редлл не является потомком Салазара Слизерина. Что это вы устроили какой-то магический трюк с его мнимым наследием. И со мной тоже. Я ведь избавился от хоркрукса Лорда, но при этом не разучился говорить на парселтанге.

Дамблдор усмехнулся:

— Растешь, Гарри. Ты уже научился делать простые умозаключения. Но что тебе в том, наследник он или нет?

— Как вы это сделали?

— Эта информация не бесплатная.

— Что вы хотите?

— Свободу, разумеется. Что же еще?

— Исключено. До разгрома Темного Лорда вы будете сидеть здесь. А потом вашу судьбу решит суд.

— Который не сможет ничего доказать, но упечет меня в тюрьму до смерти.

— Вы это заслужили.

— Это спорный вопрос. Такая позиция лишает меня возможности что-либо тебе сообщить.

— Вы могли бы иметь здесь несколько больше удобств и комфорта. Кровать, кресло, ковры, камин, наконец. Блокированный, естественно.

— И ящик Лимонных долек, — усмехнулся старик.

— В том числе.

— Нет. Это оставь себе. Однако есть одна вещь, которая мне действительно нужна. И при этом ты не рискуешь ничем. Мне нужен омут Памяти.

Дамблдор выжидающе замолчал. Гарольд напряженно размышлял. Омут Памяти можно достать. Причем не тот, который в кабинете директора. Этот артефакт редкий, но не редчайший. Но нет ли здесь подвоха?

— Зачем он вам?

— Надо иногда приводить память в порядок. Я уже стар, Гарри.

— Хорошо. Но, взамен вы дадите мне ответ в виде воспоминания. И учтите, что я сразу распознаю алеоменцию, не стоит даже пытаться меня обмануть. Итак. Вы сейчас даете мне воспоминание. Я смотрю его, и если обмана нет, то присылаю вам омут Памяти.

— Слово?

— Слово!

— Хорошо, можешь забрать, — Дамблдор наклонил голову.

Гарольд коснулся палочкой его виска и потащил серебристую нить. Потом закупорил ее в пузырек, достал еще один и требовательно махнул палочкой:

— А теперь воспоминание о создании моей неоправданной способности к парселтангу.

— Гарри, это уже перебор. Я не буду свидетельствовать против самого себя.

— Давайте, давайте. Воспоминания старше пяти лет доказательством в суде не являются.

Вторая баночка наполнилась вслед за первой. Гарольд спрятал палочку и проследовал на выход.

— Надеюсь, мне не придется ждать, Гарри?

— Не придется.

Дверь камеры захлопнулась.

— Я дал ему важное преимущество перед Лордом. Но, возможно, это — мой последний шанс уклониться от объятий дементора. Что-то подсказывает мне, что Лорд имеет какой-то резервный план. И когда в окружении Поттера произойдут неминуемые опустошения, наш юный друг не будет столь спокоен и рассудителен. И к этому моменту меня здесь быть не должно.

Гарольд не обманул. Спустя два часа с легким эльфийским хлопком в темнице Дамблдора появился омут Памяти. Старик схватил его и, зажмурившись, погладил сморщенной ладонью.

Посмотрев оба воспоминания, Гарольд долго сидел в задумчивости. Как все просто! Вот и вся загадка. Проблему с Гарри эта информация не решала, но с наследником Слизерина все было ясно. Пришлось выполнить обещание, данное Дамблдору.

Гарольд решил пройтись и зайти к Гермионе, где он рассчитывал найти брата. Девушку только вчера вечером отпустили из больничного крыла. Надо поздороваться, а то неудобно. Без пяти минут родня!

* * *

«Уважаемый сэр Гарольд Поттер!

Позвольте пригласить Вас на помолвку моего сына и наследника Драко с дочерью благородного сэра Артура Уизли Джиневрой.

Зная о том, что вы очень заняты делами магического сообщества и школы Хогвартс, осмелюсь предположить, что это событие может стать символом не только будущего союза двух любящих сердец, но и эры объединения магического мира на принципах добра, любви и справедливости.

Помолвка состоится в моем родовом замке в воскресенье.

Список гостей прилагается.

С глубоким уважением,

Люциус Малфой».

Гарольд закончил читать, перекинул пергамент с приглашением через стол брату и, прищурившись, стал знакомиться со списком гостей. Гарри прочитал приглашение и просиял:

— Как здорово! Ты, конечно, пойдешь? А мне можно?

— Хрена себе? Весь выводок аристократии приглашен. Чего ты у меня спрашиваешь? Тебе отдельное приглашение пришло!

И протянул ему второй, еще невскрытый, пергамент.

Гарри с недоумением развернул письмо и начал читать:

«Уважаемый сэр Гарри Поттер!

Позвольте пригласить Вас на помолвку моего сына и наследника Драко с дочерью благородного сэра Артура Уизли Джиневрой.

Зная о том, что вы очень заняты делами магического сообщества и школы Хогвартс, осмелюсь предположить, что это событие может стать символом не только будущего союза двух любящих сердец, но и эры объединения магического мира на принципах добра, любви и справедливости.

Помолвка состоится в моем родовом замке в воскресенье.

С глубоким уважением,

Люциус Малфой».

— Здорово!

— Куда уж здоровее. Подстраховался аристократ. Написал обоим, чтобы не промахнуться!

— Ты недоволен, Гарольд?

— Я не знаю! Понимаешь? Не знаю. Доволен я или нет? Вот ты этого не помнишь, а ты… я… мы… Твою мать! Охренеть можно от этого всего! В общем, Джинни была влюблена в нас!

— Именно в нас? Оригинально. Ага. А откуда ты знаешь?

— От верблюда! Не цепляйся к словам. Мне кое-кто рассказал.

— А почему я об этом ничего не помню?

— Это я виноват… то есть — наоборот, молодец. Когда я тебя, ну то есть двойную ментальность, создавал, это воспоминание случайно стер. А то рыдал бы ты сейчас горькими слезами…

— А ты чего не рыдаешь горькими слезами? У тебя же это воспоминание осталось?

— Осталось. А толку? Зато в другом месте здоровенная дырка в памяти!

— В каком месте?

— Боюсь в том, где сердце…

— Не понимаю.

— Конечно. Ты же влюбленный. А влюбленные — все дураки. Не злись, шучу. Надеюсь, тебе повезет больше, чем мне.

Они помолчали. Дверь распахнулась и в комнату вошла Гермиона.

— Стучаться надо, — механически сообщил ей Гарольд.

— Ну, это уже нахальство! Устроили в моей комнате свой военный совет, да еще и замечания хозяйке делают!

— Ах, ваше профессорство! Извините, пардон, так сказать, колесо-мерси!

— Не паясничай, Гарри, — девушка притворно нахмурилась, — лучше посмотрите, что мне прислали, — она повертела перед ними пергаментом, внешне неотличимым от тех, которые лежали перед братьями.

— Чтобы это могло быть? — с притворным интересом спросил Гарольд.

Девушка распечатала письмо, прочитала про себя, удивленно округлила глаза и начала вслух:

— Уважаемая мисс Грейджер!

— …принципы добра, любви и справедливости Люциуса Малфоя! — хором перебили ее братья и заржали. Гермиона хотела обидеться, но потом увидела распечатанные приглашения на столе и тоже засмеялась.

— Значит, в воскресенье Джинни свяжет свою жизнь…

— С хорьком! — опять хором заорали ребята. Они не на шутку развеселились, и явно не собирались успокаиваться.

— Меня, маглорожденную, приглашают на мероприятие родовой аристократии! Здорово! А вы, если решили подражать близнецам, то вам надо еще потренироваться! Что бы вы понимали? Брак чистокровных аристократов с семьей предателей крови — знаковое событие в магическом мире. Этот знак говорит, о том что…

— Поголовье хорьков увеличится!

— Но теперь они будут доминантного рыжего окраса!

— Да ну вас! — обиделась-таки Гермиона.

— Не обижайся, Герми, но наш военный, как ты назвала, совет, был посвящен обсуждению этих приглашений. Их принесли, как только ты вышла из комнаты. И Гарольд не очень-то рад этому приглашению.

Гермиона внимательно взглянула на Избранного. Тот поймал ее взгляд и кивнул головой:

— Придется вам там отдуваться за меня. Заодно текст церемонии разучите. Вам скоро пригодится.

Гарольд встал, намереваясь уходить.

— А ну сядь! Сядь-сядь, мистер Дырявое Сердце! А ты, Гарри, иди прогуляйся. Я должна сказать этой надежде магического мира пару ласковых слов!

— Блин, я выгляжу внешне, как если бы тебя помножить на него, а вы меня шпыняете, как подростка! Почему я не могу остаться?

— Рано тебе еще! К тому же — это очень личное дело. Впрочем, ему решать. Я могу и вовсе промолчать.

— Гарри, извини!

— Да, ладно — секретничайте. Пойду с Лавандой полюбезничаю.

— Мистер Поттер, шутки шутками, а можете такой «Петрификус» огрести, что будете до утра в коридоре канделябр изображать!

— Ладно, тогда с Роном поболтаю.

— Рон палочку полирует. Люциус сказал Драко, что тому следует сделать подарок роду будущей невесты. Какой-то артефакт древний. Рон будет принимать его от Уизли, как самый младший из мужчин рода. Готовится. Лоск наводит.

— Герми, и когда ты успеваешь узнать все новости и сплетни?

— Никаких сплетен! Только проверенная информация! Так, ты иди. Заодно может, и свою палочку отполируешь? Я потом зайду на Гриффиндор — посмотрю, как у вас получается.

Гарри покосился на свою девушку в опасении, что она смеется над ним, но та сохраняла невозмутимый вид. Гарольд тоже был серьезен, только зачем-то прикусил себе нижнюю губу. Переживает, наверное.

— Ладно, я пошел, — дверь закрылась, и Гарольд, не выдержав, фыркнул.

— Зачем ты так? Смотри, обидится.

— Не, он добрый. Не то что ты! Просто я не люблю, когда он по старой памяти к Рону бегает болтать. Рон на него смотрит, как на живого покойника, и свалить норовит.

— Ближе к делу.

— Как мы нетерпеливы! Ты уверен, что хочешь это узнать?

— Думаю, да. Это ведь будут не мои собственные воспоминания, а только твой рассказ. Это как бы и не совсем обо мне. Догадываюсь я о многом, но надо знать точно. А к Снейпу за разъяснениями я не пойду. Лучше к акромантулам. Я хочу знать, что было между мной, Джинни и Драко.

— Между тобой и Драко, слава Мерлину, ничего не было. А вот с Джинни было.

— Так я и думал. Значит, я правильно догадался.

— Не перегрелся от умственных усилий? Неужели так мало было м-м-м… не стираемых магией остаточных признаков? Не знаю, как и сказать деликатней.

— Я понял. Видишь ли, так получилось, что действительно мало. Похоже, Снейп уничтожил все следы, которые можно было восстановить магией. А другие… там я не был уверен. Практики маловато, — вымученно усмехнулся Гарольд. Он уже жалел, что согласился на этот разговор.

Гермиона тряхнула гривой.

— Поняла. Значит, слуша й. Дело было так. Джинни действительно любила тебя с детства. До обалдения. Это страшно мешало ей нормально жить, тем более что ты проявлял к ней полное равнодушие. И тут я сглупила. Я насоветовала ей вести себя раскованней и проще. Флиртовать с мальчиками, постараться взглянуть на мир и тебя другими глазами. Ну, она и взглянула. Нет, не думай, она вела себя достаточно скромно. Для всех ее ухажеров граница, проходящая по талии, была непреодолима. Но она узнала, какую власть может иметь девушка над мальчиком и, естественно, пришла к выводу, что женщина над мужчиной имеет власти еще больше. Это, действительно, так и есть, но только для тех, кто любит. А она встречалась с парнями просто так. От скуки. Я намекала ей, что это не очень-то хорошо, но она смеялась, что лишь выполняет мои советы. В довершение всего свалилось это наследство. Она перестала ассоциировать свои мечты о счастливой жизни исключительно с тобой. У нее теперь все есть — значит, она может выбирать. А действительно ли Гарри Поттер — это ее единственный шанс? А если его завтра убьют? А если он влюбится в Грейнджер или Браун? А если после победы ему вместо триумфального коня подведут заморскую красотку, принцессу, королеву? И она разлюбила тебя, как свою детскую мечту. Она стала выбирать себе пару по формальным признакам. Богат? Знатен? Чистокровен? Герой? Пожалуйте в список. Рискует жизнью? Излишне популярен? Поставлю минус напротив вашего имени. И оказался ты, Гарольд, в списке, причем, рядом с Драко Малфоем. И склонялась она к Малфою. Но вдруг — незадача: родители получили предложение о помолвке от Люциуса. Джинни взбунтовалась. Она желала выбирать сама! И чаша весов сразу склонилась в твою сторону. А ждать некогда. Надо все делать быстро. Захомутать тебя — и за тебя же спрятаться. Кто на Избранного рот откроет? Вот так и оказались вы с ней…

— В одной постели, — Гарольд был чернее тучи.

— Да. Но тут вмешался Снейп. Не побоялся пойти наперекор тебе. Джинни вправили мозги и дали понять, что играть с твоими чувствами не позволят. И все могло закончиться спокойно, но недооценили тебя. Вернее, переоценили твою зрелость. Ты решил ее простить и пошел на конфликт со Снейпом. А дальше… Вот дальше точно никто ничего не знает.

— А то, что ты рассказываешь, откуда известно?

— Ко мне приходила Джинни. Плакала. Ей надо было выговориться. Она мне все рассказала.

— Хм. Плакала…

— Да. Плакала. Она очень страдает, Гарольд.

— Дальше.

— А собственно, все. Ты что-то сделал со своей памятью. Трудно понять почему. Что-то еще случилось, о чем никто не знает.

— Я выжег себе память в ночь, когда они были… с Драко. Это ты знаешь?

— Да. Но ты не мог знать… о них.

— Мог. И сейчас могу. И о тебе могу, если захочу.

— Как это?

— Сними сережки и дай их мне.

Удивленная Гермиона сняла подаренные им серьги и положила их на стол.

— Вот теперь не могу. Все поняла? Я уже давно догадался. Я увидел тогда ночью. Это точно. Ее и Драко.

Гермиона сморщилась и сжала виски руками. От Гарольда исходила ощуих тимая волна холода и гнева.

— Скажешь ей, чтобы вернула мне вторую серьгу. Первая уже у меня. От ее сережек одни беды. И на этом все! Вообще не понимаю, как можно верить девушкам! Ты, возможно, ждала, что я расчувствуюсь и отменю ее помолвку с Драко? Прощу Джинни и устрою ей праздник любви? Этого не будет! Не смей так смотреть на меня! Видишь эти руки?

Гарольд повернул к ней ладони.

— Они чисты! Я никого не унизил и не обманул! Я не замаран предательством и не испытываю жалости к предателям. Потому что для меня предательство — самый страшный грех! Спасибо за информацию! Я буду на помолвке! И лично пожелаю счастья этим двум символам добра, любви и справедливости!

Глава опубликована: 20.10.2012

Поиск по сайту: