|
|||||||
АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция |
Песнь тридцать первая. Язык, который так меня ужалил,
Колодец гигантов
Язык, который так меня ужалил, Что даже изменился цвет лица, Мне сам же и лекарством язву залил;[446]
Копье Ахилла и его отца Бывало так же, слышал я, причиной Начальных мук и доброго конца.[447]
Спиной к больному рву, мы шли равниной,[448] Которую он поясом облег, И слова не промолвил ни единый.
Ни ночь была, ни день, и я не мог Проникнуть взором в дали окоема, Но вскоре я услышал зычный рог,
Который громче был любого грома, И я глаза навел на этот рев, Как будто зренье было им влекомо.
В плачевной сече, где святых бойцов Великий Карл утратил в оны лета, Не так ужасен был Орландов зов.[449]
И вот возник из сумрачного света Каких-то башен вознесенный строй; И я: «Учитель, что за город это?»
«Ты мечешь взгляд, – сказал вожатый мой, – Сквозь этот сумрак слишком издалека, А это может обмануть порой.
Ты убедишься, приближая око, Как, издали судя, ты был неправ; Так подбодрись же и шагай широко».
И, ласково меня за руку взяв: «Чтобы тебе их облик не был страшен, Узнай сейчас, еще не увидав,
Что это – строй гигантов, а не башен; Они стоят в колодце, вкруг жерла, И низ их, от пупа, оградой скрашен».
Как, если тает облачная мгла, Взгляд начинает различать немного Все то, что муть туманная крала,
Так, с каждым шагом, ведшим нас полого Сквозь этот плотный воздух под уклон, Обман мой таял, и росла тревога:
Как башнями по кругу обнесен Монтереджоне[450] на своей вершине, Так здесь, венчая круговой заслон,
Маячили, подобные твердыне, Ужасные гиганты, те, кого Дий, в небе грохоча, страшит поныне.[451]
Уже я различал у одного Лицо и грудь, живот до бедер тучных И руки книзу вдоль боков его.
Спасла Природа многих злополучных, Подобные пресекши племена, Чтоб Марс не мог иметь таких подручных;
И если нераскаянна она В слонах или китах, тут есть раскрытый Для взора смысл, и мера здесь видна;
Затем что там, где властен разум, слитый Со злобной волей и громадой сил, Там для людей нет никакой защиты.
Лицом он так широк и длинен был, Как шишка в Риме близ Петрова храма;[452] И весь костяк размером подходил;
От кромки – ноги прикрывала яма – До лба не дотянулись бы вовек Три фриза,[453] стоя друг на друге прямо;
От места, где обычно человек Скрепляет плащ, до бедер – тридцать клалось Больших пядей. «Rafel mai amech
Izabi almi», – яростно раздалось Из диких уст, которым искони Нежнее петь псалмы не полагалось.
И вождь ему: «Ты лучше в рог звени, Безумный дух! В него – избыток злобы И всякой страсти из себя гони!
О смутный дух, ощупай шею, чтобы Найти ремень; тогда бы ты постиг, Что рог подвешен у твоей утробы».[454]
И мне: «Он сам явил свой истый лик; То царь Немврод, чей замысел ужасный Виной, что в мире не один язык.
Довольно с нас; беседы с ним напрасны: Как он ничьих не понял бы речей, Так никому слова его не ясны».[455]
Мы продолжали путь, свернув левей, И, отойдя на выстрел самострела, Нашли другого, больше и дичей.
Чья сила великана одолела, Не знаю; сзади – правая рука, А левая вдоль переда висела
Прикрученной, и, оплетя бока, Цепь завивалась, по открытой части, От шеи вниз, до пятого витка.
«Гордец, насильем домогаясь власти, С верховным Дием в бой вступил, и вот, – Сказал мой вождь, – возмездье буйной страсти.
То Эфиальт[456]; он был их верховод, Когда богов гиганты устрашали; Теперь он рук вовек не шевельнет».
И я сказал учителю: «Нельзя ли, Чтобы, каков безмерный Бриарей[457], Мои глаза на опыте узнали?»
И он ответил: «Здесь вблизи Антей; Он говорит, он в пропасти порока Опустит нас, свободный от цепей.
А тот, тобою названный, – далеко; Как этот – скован, и такой, как он; Лицо лишь разве более жестоко».
Так мощно башня искони времен Не содрогалась от землетрясенья, Как Эфиальт сотрясся, разъярен.
Я ждал, в испуге, смертного мгновенья, И впрямь меня убил бы страх один, Когда бы я не видел эти звенья.
Мы вновь пошли, и новый исполин, Антей, возник из темной котловины, От чресл до шеи ростом в пять аршин.
«О ты, что в дебрях роковой долины, – Где Сципион был вознесен судьбой, Рассеяв Ганнибаловы дружины, –
Не счел бы львов, растерзанных тобой, Ты, о котором говорят: таков он, Что, если б он вел братьев в горний бой,
Сынам Земли венец был уготован,[458] Спусти нас – и не хмурь надменный взгляд – В глубины, где Коцит морозом скован.
Тифей и Титий[459] далеко стоят; Мой спутник дар тебе вручит бесценный; Не корчи рот, нагнись; он будет рад
Тебя опять прославить во вселенной; Он жив и долгий век себе сулит, Когда не будет призван в свет блаженный».
Так молвил вождь; и вот гигант спешит Принять его в простертые ладони, Которых крепость испытал Алкид.
Вергилий, ощутив себя в их лоне, Сказал: «Стань тут», – и, чтоб мой страх исчез, Обвил меня рукой, надежней брони.
Как Гаризенда[460], если стать под свес, Вершину словно клонит понемногу Навстречу туче в высоте небес,
Так надо мной, взиравшим сквозь тревогу, Навис Антей, и в этот миг я знал, Что сам не эту выбрал бы дорогу.
Но он легко нас опустил в провал, Где поглощен Иуда тьмой предельной И Люцифер. И, разогнувшись, встал,
Взнесясь подобно мачте корабельной.
Поиск по сайту: |
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Студалл.Орг (0.031 сек.) |