АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция

Песнь тридцать первая. Язык, который так меня ужалил,

Читайте также:
  1. I. Первая стадия: Д – Т
  2. Беседа вторая на Песнь Песней
  3. Библиотека Киевской Софии – первая русская библиотека
  4. Виргиния – первая Английская колония в Северной Америке
  5. Вопрос № 6. Первая помощь при термических ожогах.
  6. Вопрос № 7. Электротравма. Первая помощь при электротравме.
  7. Вопрос.первая доврачебная помощь при носовых кровотечениях.
  8. Глава 2: Первая ставка
  9. Глава 5 (первая часть)
  10. Глава 6 (первая часть)
  11. Глава 8 (первая часть)
  12. Глава двадцать первая

 

Колодец гигантов

 

 

Язык, который так меня ужалил,

Что даже изменился цвет лица,

Мне сам же и лекарством язву залил;[446]

 

 

 

Копье Ахилла и его отца

Бывало так же, слышал я, причиной

Начальных мук и доброго конца.[447]

 

 

 

Спиной к больному рву, мы шли равниной,[448]

Которую он поясом облег,

И слова не промолвил ни единый.

 

 

 

Ни ночь была, ни день, и я не мог

Проникнуть взором в дали окоема,

Но вскоре я услышал зычный рог,

 

 

 

Который громче был любого грома,

И я глаза навел на этот рев,

Как будто зренье было им влекомо.

 

 

 

В плачевной сече, где святых бойцов

Великий Карл утратил в оны лета,

Не так ужасен был Орландов зов.[449]

 

 

 

И вот возник из сумрачного света

Каких-то башен вознесенный строй;

И я: «Учитель, что за город это?»

 

 

 

«Ты мечешь взгляд, – сказал вожатый мой, –

Сквозь этот сумрак слишком издалека,

А это может обмануть порой.

 

 

 

Ты убедишься, приближая око,

Как, издали судя, ты был неправ;

Так подбодрись же и шагай широко».

 

 

 

И, ласково меня за руку взяв:

«Чтобы тебе их облик не был страшен,

Узнай сейчас, еще не увидав,

 

 

 

Что это – строй гигантов, а не башен;

Они стоят в колодце, вкруг жерла,

И низ их, от пупа, оградой скрашен».

 

 

 

Как, если тает облачная мгла,

Взгляд начинает различать немного

Все то, что муть туманная крала,

 

 

 

Так, с каждым шагом, ведшим нас полого

Сквозь этот плотный воздух под уклон,

Обман мой таял, и росла тревога:

 

 

 

Как башнями по кругу обнесен

Монтереджоне[450] на своей вершине,

Так здесь, венчая круговой заслон,

 

 

 

Маячили, подобные твердыне,

Ужасные гиганты, те, кого

Дий, в небе грохоча, страшит поныне.[451]

 

 

 

Уже я различал у одного

Лицо и грудь, живот до бедер тучных

И руки книзу вдоль боков его.

 

 

 

Спасла Природа многих злополучных,

Подобные пресекши племена,

Чтоб Марс не мог иметь таких подручных;

 

 

 

И если нераскаянна она

В слонах или китах, тут есть раскрытый

Для взора смысл, и мера здесь видна;

 

 

 

Затем что там, где властен разум, слитый

Со злобной волей и громадой сил,

Там для людей нет никакой защиты.

 

 

 

Лицом он так широк и длинен был,

Как шишка в Риме близ Петрова храма;[452]

И весь костяк размером подходил;

 

 

 

От кромки – ноги прикрывала яма –

До лба не дотянулись бы вовек

Три фриза,[453] стоя друг на друге прямо;

 

 

 

От места, где обычно человек

Скрепляет плащ, до бедер – тридцать клалось

Больших пядей. «Rafel mai amech

 

 

 

Izabi almi», – яростно раздалось

Из диких уст, которым искони

Нежнее петь псалмы не полагалось.

 

 

 

И вождь ему: «Ты лучше в рог звени,

Безумный дух! В него – избыток злобы

И всякой страсти из себя гони!

 

 

 

О смутный дух, ощупай шею, чтобы

Найти ремень; тогда бы ты постиг,

Что рог подвешен у твоей утробы».[454]

 

 

 

И мне: «Он сам явил свой истый лик;

То царь Немврод, чей замысел ужасный

Виной, что в мире не один язык.

 

 

 

Довольно с нас; беседы с ним напрасны:

Как он ничьих не понял бы речей,

Так никому слова его не ясны».[455]

 

 

 

Мы продолжали путь, свернув левей,

И, отойдя на выстрел самострела,

Нашли другого, больше и дичей.

 

 

 

Чья сила великана одолела,

Не знаю; сзади – правая рука,

А левая вдоль переда висела

 

 

 

Прикрученной, и, оплетя бока,

Цепь завивалась, по открытой части,

От шеи вниз, до пятого витка.

 

 

 

«Гордец, насильем домогаясь власти,

С верховным Дием в бой вступил, и вот, –

Сказал мой вождь, – возмездье буйной страсти.

 

 

 

То Эфиальт[456]; он был их верховод,

Когда богов гиганты устрашали;

Теперь он рук вовек не шевельнет».

 

 

 

И я сказал учителю: «Нельзя ли,

Чтобы, каков безмерный Бриарей[457],

Мои глаза на опыте узнали?»

 

 

 

И он ответил: «Здесь вблизи Антей;

Он говорит, он в пропасти порока

Опустит нас, свободный от цепей.

 

 

 

А тот, тобою названный, – далеко;

Как этот – скован, и такой, как он;

Лицо лишь разве более жестоко».

 

 

 

Так мощно башня искони времен

Не содрогалась от землетрясенья,

Как Эфиальт сотрясся, разъярен.

 

 

 

Я ждал, в испуге, смертного мгновенья,

И впрямь меня убил бы страх один,

Когда бы я не видел эти звенья.

 

 

 

Мы вновь пошли, и новый исполин,

Антей, возник из темной котловины,

От чресл до шеи ростом в пять аршин.

 

 

 

«О ты, что в дебрях роковой долины, –

Где Сципион был вознесен судьбой,

Рассеяв Ганнибаловы дружины, –

 

 

 

Не счел бы львов, растерзанных тобой,

Ты, о котором говорят: таков он,

Что, если б он вел братьев в горний бой,

 

 

 

Сынам Земли венец был уготован,[458]

Спусти нас – и не хмурь надменный взгляд –

В глубины, где Коцит морозом скован.

 

 

 

Тифей и Титий[459] далеко стоят;

Мой спутник дар тебе вручит бесценный;

Не корчи рот, нагнись; он будет рад

 

 

 

Тебя опять прославить во вселенной;

Он жив и долгий век себе сулит,

Когда не будет призван в свет блаженный».

 

 

 

Так молвил вождь; и вот гигант спешит

Принять его в простертые ладони,

Которых крепость испытал Алкид.

 

 

 

Вергилий, ощутив себя в их лоне,

Сказал: «Стань тут», – и, чтоб мой страх исчез,

Обвил меня рукой, надежней брони.

 

 

 

Как Гаризенда[460], если стать под свес,

Вершину словно клонит понемногу

Навстречу туче в высоте небес,

 

 

 

Так надо мной, взиравшим сквозь тревогу,

Навис Антей, и в этот миг я знал,

Что сам не эту выбрал бы дорогу.

 

 

 

Но он легко нас опустил в провал,

Где поглощен Иуда тьмой предельной

И Люцифер. И, разогнувшись, встал,

 

 

 

Взнесясь подобно мачте корабельной.

 

 

 

 


1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | 29 | 30 | 31 | 32 | 33 | 34 | 35 | 36 | 37 | 38 | 39 | 40 | 41 | 42 | 43 | 44 | 45 | 46 | 47 | 48 | 49 | 50 | 51 | 52 | 53 | 54 | 55 | 56 | 57 | 58 | 59 | 60 | 61 | 62 | 63 | 64 | 65 | 66 | 67 | 68 | 69 | 70 | 71 |

Поиск по сайту:



Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Студалл.Орг (0.019 сек.)