АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция

Песнь тридцать первая. Эмпирей – Райская роза (продолжение)

Читайте также:
  1. I. Первая стадия: Д – Т
  2. Беседа вторая на Песнь Песней
  3. Библиотека Киевской Софии – первая русская библиотека
  4. Виргиния – первая Английская колония в Северной Америке
  5. Вопрос № 6. Первая помощь при термических ожогах.
  6. Вопрос № 7. Электротравма. Первая помощь при электротравме.
  7. Вопрос.первая доврачебная помощь при носовых кровотечениях.
  8. Глава 2: Первая ставка
  9. Глава 5 (первая часть)
  10. Глава 6 (первая часть)
  11. Глава 8 (первая часть)
  12. Глава двадцать первая

 

Эмпирей – Райская роза (продолжение)

 

 

Как белой розой, чей венец раскрылся,

Являлась мне святая рать высот,

С которой агнец кровью обручился;

 

 

 

А та, что, рея,[1752] видит и поет

Лучи того, кто дух ее влюбляет

И ей такою мощной быть дает,

 

 

 

Как войско пчел, которое слетает

К цветам и возвращается потом

Туда, где труд их сладость обретает,

 

 

 

 

 

Витала низко над большим цветком,

Столь многолистным, и взлетала снова

Туда, где их Любви всевечный дом.

 

 

 

Их лица были из огня живого,

Их крылья – золотые, а наряд

Так бел, что снега не найти такого.

 

 

 

Внутри цветка они за рядом ряд

Дарили миром и отрадой пыла,

Которые они на крыльях мчат.

 

 

 

То, что меж высью и цветком парила

Посереди такая густота,

Ни зрению, ни блеску не вредило;

 

 

 

Господня слава всюду разлита

По степени достоинства вселенной,

И от нее не может быть щита.

 

 

 

Весь этот град, спокойный и блаженный,

Полн древнею и новою толпой,[1753]

Взирал, любя, к одной мете священной.

 

 

 

Трехликий свет, ты, что одной звездой

Им в очи блещешь, умиротворяя,

Склони свой взор над нашею грозой!

 

 

 

Раз варвары, пришедшие из края,

Где с милым сыном в высях горних стран

Кружит Гелика,[1754] день за днем сверкая,

 

 

 

Увидев Рим и как он в блеск убран,

Дивились, созерцая величавый

Над миром вознесенный Латеран[1755], –

 

 

 

То я, из тлена в свет небесной славы,

В мир вечности из времени вступив,

Из стен Фьоренцы в мудрый град и здравый,

 

 

 

Какой смущенья испытал прилив!

Душой меж ним и радостью раздвоен,

Я был охотно глух и молчалив.

 

 

 

И как паломник, сердцем успокоен,

Осматривает свой обетный храм,

Надеясь рассказать, как он устроен, –

 

 

 

Так, в ярком свете дав блуждать очам,

Я озирал ряды ступеней стройных,

То в высоту, то вниз, то по кругам.

 

 

 

Я видел много лиц, любви достойных,

Украшенных улыбкой и лучом,

И обликов почтенных и спокойных.

 

 

 

Когда мой взор, все обошед кругом,

Воспринял общее строенье Рая,

Внимательней не медля ни на чем,

 

 

 

Я обернулся, волей вновь пылая,

И госпожу мою спросить желал

О том, чего не постигал, взирая.

 

 

 

Мне встретилось не то, что я искал;

И некий старец[1756] в ризе белоснежной

На месте Беатриче мне предстал.

 

 

 

Дышали добротою безмятежной

Взор и лицо, и он так ласков был,

Как только может быть родитель нежный.

 

 

 

Я тотчас: «Где она?» – его спросил;

И он: «К тебе твоим я послан другом,

Чтоб ты свое желанье завершил.

 

 

 

Взглянув на третий ряд под верхним кругом,[1757]

Ее увидишь ты, еще светлей,

На троне, ей сужденном по заслугам».

 

 

 

Я, не ответив, поднял взоры к ней,

И мне она явилась осененной

Венцом из отражаемых лучей.

 

 

 

От области, громами оглашенной,

Так отдален не будет смертный глаз,

На дно морской пучины погруженный,

 

 

 

Как я от Беатриче был в тот час;

Но это мне не затмевало взгляда,

И лик ее в сквозной среде не гас.

 

 

 

«О госпожа, надежд моих ограда,

Ты, чтобы помощь свыше мне подать,

Оставившая след свой в глубях Ада,

 

 

 

Во всем, что я был призван созерцать,

Твоих щедрот и воли благородной

Я признаю и мощь и благодать.

 

 

 

Меня из рабства на простор свободный

Они по всем дорогам провели,

Где власть твоя могла быть путеводной.

 

 

 

Хранить меня и впредь благоволи,

Дабы мой дух, отныне без порока,

Тебе угодным сбросил тлен земли!»

 

 

 

Так я воззвал; с улыбкой, издалека,

Она ко мне свой обратила взгляд;

И вновь – к сиянью Вечного Истока.

 

 

 

И старец: «Чтоб свершился без преград

Твой путь, – на то и стал с тобой я рядом,

Как мне и просьба и любовь велят,[1758]

 

 

 

Паря глазами, свыкнись с этим садом;

Тогда и луч божественный смелей

Воспримешь ты, к нему взлетая взглядом.

 

 

 

Владычица небес, по ком я всей

Горю душой, нам всячески поможет,

Вняв мне, Бернарду, преданному ей».

 

 

 

Как тот, кто из Кроации, быть может,

Придя узреть нерукотворный лик,[1759]

Старинной жаждой умиленье множит

 

 

 

И думает, чуть он пред ним возник:

«Так вот твое подобие какое,

Христе Исусе, господи владык!» –

 

 

 

Так я взирал на рвение святое

Того, кто, окруженный миром зла,

Жил, созерцая, в неземном покое.

 

 

 

«Сын милости, как эта жизнь светла,

Ты не постигнешь, если к горней сени, –

Так начал он, – не вознесешь чела.

 

 

 

Но если взор твой минет все ступени,

Он в высоте, на троне, обретет

Царицу[1760] этих верных ей владений».

 

 

 

Я поднял взгляд; как утром небосвод

В восточной части, озаренной ало,

Светлей, чем в той, где солнце западет,

 

 

 

Так, словно в гору движа из провала

Глаза, я увидал, что часть каймы[1761]

Все остальное светом побеждала.

 

 

 

И как сильнее пламень там, где мы

Ждем дышло, Фаэтону роковое,[1762]

А в обе стороны – все больше тьмы,

 

 

 

Так посредине пламя заревое

Та орифламма[1763] мирная лила,

А по краям уже не столь живое.

 

 

 

 

 

И в той средине, распластав крыла, –

Я видел, – сонмы ангелов сияли,

И слава их различною была.

 

 

 

Пока они так пели и играли,

Им улыбалась Красота[1764], дая

Отраду всем, чьи очи к ней взирали.

 

 

 

Будь даже равномощна речь моя

Воображенью, – как она прекрасна,

И смутно молвить не дерзнул бы я.

 

 

 

Бернард, когда он увидал, как властно

Сковал мне взор его палящий пыл,[1765]

Свои глаза к ней устремил так страстно,

 

 

 

Что и мои сильней воспламенил.

 

 

 

 


1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | 29 | 30 | 31 | 32 | 33 | 34 | 35 | 36 | 37 | 38 | 39 | 40 | 41 | 42 | 43 | 44 | 45 | 46 | 47 | 48 | 49 | 50 | 51 | 52 | 53 | 54 | 55 | 56 | 57 | 58 | 59 | 60 | 61 | 62 | 63 | 64 | 65 | 66 | 67 | 68 | 69 | 70 | 71 |

Поиск по сайту:



Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Студалл.Орг (0.014 сек.)