|
|||||||
АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция |
Песнь тридцать первая
Земной Рай – Лета
Ты, ставший, у священного потока, – Так, речь ко мне направив острием, Хоть было уж и лезвие[1006] жестоко,
Она тотчас же начала потом, – Скажи, скажи, права ли я! Признаний Мои улики требуют во всем».
Я был так слаб от внутренних терзаний, Что голос мой, поднявшийся со дна, Угас, еще не выйдя из гортани.
Пождав: «Ты что же? – молвила она. – Ответь мне! Память о годах печали[1007] В тебе волной[1008] еще не сметена».
Страх и смущенье, горше, чем вначале, Исторгли из меня такое «да», Что лишь глаза его бы распознали.
Как самострел ломается, когда Натянут слишком, и полет пологий Его стрелы не причинит вреда,
Так я не вынес бремени тревоги, И ослабевший голос мой затих, В слезах и вздохах, посреди дороги.
Она сказала: «На путях моих, Руководимый помыслом о благе, Взыскуемом превыше всех других,[1009]
Скажи, какие цепи иль овраги Ты повстречал, что мужеством иссяк И к одоленью не нашел отваги?
Какие на челе у прочих благ Увидел чары и слова обета, Что им навстречу устремил свой шаг?»
Я горьким вздохом встретил слово это И, голос мой усильем подчиня, С трудом раздвинул губы для ответа.
Потом, в слезах: «Обманчиво маня, Мои шаги влекла тщета земная, Когда ваш облик скрылся от меня».
И мне она: «Таясь иль отрицая, Ты обмануть не мог бы Судию, Который судит, все деянья зная.
Но если кто признал вину свою Своим же ртом, то на суде точило Вращается навстречу лезвию.[1010]
И все же, чтоб тебе стыднее было, Заблудшему, и чтоб тебя опять, Как прежде, песнь сирен не обольстила,
Не сея слез, внимай мне, чтоб узнать, Куда мой образ, ставший горстью пыли, Твои шаги был должен направлять.
Природа и искусство не дарили Тебе вовек прекраснее услад, Чем облик мой, распавшийся в могиле.
Раз ты лишился высшей из отрад С моею смертью, что же в смертной доле Еще могло к себе привлечь твой взгляд?
Ты должен был при первом же уколе Того, что бренно, устремить полет Вослед за мной, не бренной, – как дотоле.
Не надо было брать на крылья гнет, Чтоб снова пострадать, – будь то девичка Иль прочий вздор, который миг живет.
Раз, два страдает молодая птичка; А оперившихся и зорких птиц От стрел и сети бережет привычка».
Как малыши, глаза потупив ниц, Стоят и слушают и, сознавая Свою вину, не подымают лиц,
Так я стоял. «Хоть ты скорбишь, внимая, Вскинь бороду, – она сказала мне. – Ты больше скорби вынесешь, взирая».
Крушится легче дуб на крутизне Под ветром, налетевшим с полуночи Или рожденным в Ярбиной стране,[1011]
Чем поднял я на зов чело и очи; И, бороду взамен лица назвав, Она отраву сделала жесточе.
Когда я каждый распрямил сустав, Глаз различил, что первенцы творенья[1012] Дождем цветов не окропляют трав;
И я увидел, полн еще смятенья, Что Беатриче взоры навела На Зверя, слившего два воплощенья.[1013]
Хоть за рекой и не открыв чела, – Она себя былую побеждала[1014] Мощнее, чем других, когда жила.
Крапива скорби так меня сжигала, Что, чем сильней я что-либо любил, Тем ненавистней это мне предстало.
Такой укор мне сердце укусил, Что я упал; что делалось со мною, То знает та, кем я повержен был.
Обретши силы в сердце, над собою Я увидал сплетавшую венок[1015] И услыхал: «Держись, держись, рукою!»
Меня, по горло погрузи в поток, Она влекла и легкими стопами Поверх воды скользила, как челнок.
Когда блаженный берег был над нами, «Asperges me»,[1016] – так нежно раздалось, Что мне не вспомнить, не сказать словами.
Меж тем она, взметнув ладони врозь, Склонилась надо мной и погрузила Мне голову, так что глотнуть пришлось.[1017]
Потом, омытым влагой, поместила Меж четверых красавиц[1018] в хоровод, И каждая меня рукой укрыла.
«Мы нимфы – здесь, мы – звезды в тьме высот;[1019] Лик Беатриче не был миру явлен, Когда служить ей мы пришли вперед.[1020]
Ты будешь нами перед ней поставлен; Но вникнешь в свет ее отрадных глаз Среди тех трех, чей взор острей направлен».[1021]
Так мне они пропели; и тотчас Мы перед грудью у Грифона стали, Имея Беатриче против нас.
«Не береги очей, – они сказали. – Вот изумруды, те, что с давних пор Оружием любви тебя сражали».
Сто сот желаний, жарче, чем костер, Вонзили взгляд мой в очи Беатриче, Все на Грифона устремлявшей взор.
Как солнце в зеркале, в таком величье Двусущный Зверь в их глубине сиял, То вдруг в одном, то вдруг в другом обличье.[1022]
Суди, читатель, как мой ум блуждал, Когда предмет стоял неизмененный, А в отраженье облик изменял.
Пока, ликующий и изумленный, Мой дух не мог насытиться едой, Которой алчет голод утоленный, –
Отмеченные высшей красотой, Три остальные, распевая хором, Ко мне свой пляс приблизили святой.
«Взгляни, о Беатриче, дивным взором На верного, – звучала песня та, – Пришедшего по кручам и просторам!
Даруй нам милость и твои уста Разоблачи, чтобы твоя вторая Ему была открыта красота!»[1023]
О света вечного краса живая, Кто так исчах и побледнел без сна В тени Парнаса, струй его вкушая,
Чтоб мысль его и речь была властна Изобразить, какою ты явилась, Гармонией небес осенена,
Когда в свободном воздухе открылась?
Поиск по сайту: |
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Студалл.Орг (0.014 сек.) |