|
|||||||
АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция |
Песнь двадцать третья
Круг восьмой – Пятый ров (окончание) – Шестой ров – Лицемеры
Безмолвны, одиноки и без свиты, Мы шли путем, неведомым для нас, Друг другу вслед, как братья минориты.[295]
Недавний бой припомянув не раз, Я баснь Эзопа вспомнил поневоле, Про мышь и про лягушку старый сказ.[296]
«Сейчас» и «тотчас» сходствуют не боле, Чем тот и этот случай, если им Уделено вниманье в равной доле.
И так как мысль дает исток другим, Одно другим сменилось размышленье, И страх мой стал вдвойне неодолим.
Я думал так: «Им это посрамленье Пришло от нас; столь тяжкий претерпев Ущерб и срам, они затеют мщенье.
Когда на злобный нрав накручен гнев, Они на нас жесточе ополчатся, Чем пес на зайца разверзает зев».
Я чуял – волосы на мне дыбятся От жути, и, остановясь, затих; Потом сказал: «Они за нами мчатся;
Учитель, спрячь скорее нас двоих; Мне страшно Загребал; они предстали Во мне так ясно, что я слышу их».
«Будь я стеклом свинцовым,[297] я б едва ли, – Сказал он, – отразил твой внешний лик Быстрей, чем восприял твои печали.
Твой помысел в мои помысел проник, Ему лицом и поступью подобный, И я их свел к решенью в тот же миг.
И если справа склон горы удобный, Чтоб нам спуститься в следующий ров, То нас они настигнуть не способны».
Он не успел домолвить этих слов, Как я увидел: быстры и крылаты, Они уж близко и спешат на лов.
В единый миг меня схватил вожатый, Как мать, на шум проснувшись вдруг и дом Увидя буйным пламенем объятый,
Хватает сына и бежит бегом, Рубашки не накинув, помышляя Не о себе, а лишь о нем одном, –
И тотчас вниз с обрывистого края Скользнул спиной на каменистый скат, Которым щель окаймлена шестая.
Так быстро воды стоком не спешат Вращать у дольной мельницы колеса, Когда струя уже вблизи лопат,
Как мой учитель, с высоты утеса, Как сына, не как друга, на руках Меня держа, стремился вдоль откоса.
Чуть он коснулся дна, те впопыхах Уже достигли выступа стремнины Как раз над нами; но прошел и страх, –
Затем что стражу пятой котловины Им промысел высокий отдает, Но прочь ступить не властен ни единый.
Внизу скалы повапленный народ[298] Кружил неспешным шагом, без надежды, В слезах, устало двигаясь вперед.
Все – в мантиях, и затеняет вежды Глубокий куколь, низок и давящ; Так шьют клунийским инокам[299] одежды.
Снаружи позолочен и слепящ, Внутри так грузен их убор свинцовый, Что был соломой Федериков плащ.[300]
О вековечно тяжкие покровы! Мы вновь свернули влево, как они, В их плач печальный вслушаться готовы.
Но те, устав под бременем брони, Брели так тихо, что с другим соседом Ровнял нас каждый новый сдвиг ступни.
И я вождю: «Найди, быть может ведом Делами или именем иной; Взгляни, шагая, на идущих следом».
Один, признав тосканский говор мой, За нами крикнул: «Придержите ноги, Вы, что спешите так под этой тьмой!
Ты можешь у меня спросить подмоги». Вождь, обернувшись, молвил: «Здесь побудь; Потом с ним в ногу двинься вдоль дороги».
По лицам двух я видел, что их грудь Исполнена стремления живого; Но им мешали груз и тесный путь.
Приблизясь и не говоря ни слова, Они смотрели долго, взгляд скосив; Потом спросили так один другого:
«Он, судя по работе горла, жив; А если оба мертвы, как же это Они блуждают, столу[301] совлачив?»
И мне: «Тосканец, здесь, среди совета Унылых лицемеров, на вопрос, Кто ты такой, не презирай ответа».
Я молвил: «Я родился и возрос В великом городе на ясном Арно, И это тело я и прежде нес.
А кто же вы, чью муку столь коварно Изобличает этот слезный град? И чем вы так казнимы лучезарно?»
Один ответил: «Желтый наш наряд Навис на нас таким свинцовым сводом, Что под напором гирь весы скрипят.
Мы гауденты[302], из Болоньи родом, Я – Каталано, Лодеринго – он; Мы были призваны твоим народом,
Как одиноких брали испокон, Чтоб мир хранить; как он хранился нами, Вокруг Гардинго видно с тех времен».[303]
Я начал: «Братья, вашими делами…» – Но смолк; мой глаз внезапно увидал Распятого в пыли тремя колами.
Он, увидав меня, затрепетал, Сквозь бороду бросая вздох стесненный. Брат Каталан на это мне сказал:
«Тот, на кого ты смотришь, здесь пронзенный, Когда-то речи фарисеям[304] вел, Что может всех спасти один казненный.[305]
Он брошен поперек тропы и гол, Как видишь сам, и чувствует все время, Насколько каждый, кто идет, тяжел.
И тесть его[306] здесь терпит то же бремя, И весь собор,[307] оставивший в удел Еврейскому народу злое семя».
И видел я, как чудно поглядел Вергилий на того, кто так ничтожно, В изгнанье вечном, распятый, коснел.
Потом он молвил брату: «Если можно, То не укажете ли нам пути Отсюда вправо, чтобы бестревожно
Из здешних мест мы с ним могли уйти И черных ангелов не понуждая Нас из ложбины этой унести».
И брат: «Тут есть вблизи гряда большая; Она идет от круговой стены, Все яростные рвы пересекая,
Но рухнула над этим; вы должны Подняться по обвалу; склон обрыва И дно лощины сплошь завалены».
Вождь голову понурил молчаливо. «Тот, кто крюком, – сказал он наконец, – Хватает грешных, говорил нам лживо».
«Я не один в Болонье образец Слыхал того, как бес ко злу привержен, – Промолвил брат. – Он всякой лжи отец».
Затем мой вождь пошел, слегка рассержен, Широкой поступью и хмуря лоб; И я от тех, кто бременем удержан,
Направился по следу милых стоп.
Поиск по сайту: |
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Студалл.Орг (0.015 сек.) |