АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция

Песнь двадцать шестая

Читайте также:
  1. Беседа вторая на Песнь Песней
  2. ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
  3. Глава двадцать восьмая
  4. Глава двадцать восьмая
  5. Глава двадцать восьмая
  6. Глава двадцать восьмая
  7. Глава двадцать вторая
  8. Глава двадцать вторая
  9. ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
  10. Глава двадцать вторая
  11. Глава двадцать вторая
  12. Глава двадцать вторая

 

Восьмое, звездное небо (продолжение)

 

 

Пока я был смущен угасшим взором,

Осиливший его костер лучей[1635]

Повеял дуновением, в котором

 

 

 

Послышалось: «Доколе свет очей,

Затменный мной, к тебе не возвратится,

Да возместит утрату звук речей.

 

 

 

Итак, начни; скажи, куда стремится

Твоя душа,[1636] и отстрани испуг:

Взор у тебя не умер, а мутится.

 

 

 

 

 

В очах у той, что ввысь из круга в круг

Тебя стезею дивной возносила,

Таится мощь Ананииных рук».[1637]

 

 

 

«С терпеньем жду, – моим ответом было, –

Целенья глаз, куда, как в недра врат,

Она с огнем сжигающим вступила.

 

 

 

Святое Благо неземных палат

Есть альфа и омега книг, чьи строки

Уста любви мне шепчут и гласят».[1638]

 

 

 

И голос тот, которым я, безокий,

Утешился в нежданной слепоте,

Вновь налагая на меня уроки,

 

 

 

Сказал: «Тебя на частом решете

Проверю я. Какие побужденья

Твой лук направили к такой мете?»[1639]

 

 

 

И я: «Чрез философские ученья

И через то, что свыше внушено,

Я той любви приял напечатленья;

 

 

 

Затем что благо, чуть оценено,

Дает вспылать любви, тем боле властной,

Чем больше в нем добра заключено.

 

 

 

Поэтому к Прасути, столь прекрасной,

Что все блага, которые не в ней, –

Ее луча всего лишь свет неясный,

 

 

 

Должна с любовью льнуть всего сильней

Душа того, кто правду постигает,

Проникшую мой довод до корней.

 

 

 

Ту правду предо мною расстилает

Мне показавший первую Любовь[1640]

Всего, что вековечно пребывает;

 

 

 

Правдивый голос расстилает вновь,

Сам о себе сказавший Моисею:

«Узреть всю славу дух твой приготовь»;[1641]

 

 

 

И расстилаешь ты, когда твоею

Высокой речью миру оглашен

Смысл вышних тайн так громко, как ничьею».

 

 

 

«Земным рассудком, – вновь повеял он, –

И подтверждающими голосами[1642]

Жарчайший пыл твой к богу обращен.

 

 

 

Но и другими, может быть, ремнями

К нему влеком ты. Сколькими, открой,

Твоя любовь язвит тебя зубами?»

 

 

 

Не утаился умысел святой

Орла Христова,[1643] так что я заметил,

Куда ответ он направляет мой.

 

 

 

«Все те укусы, – я ему ответил, –

Что нас стремят к владыке бытия,

Крепят любовь, которой дух мой светел.

 

 

 

Жизнь мирозданья, как и жизнь моя,

Смерть, что он принял, жить мне завещая,

Все, в чем надежда верящих, как я,

 

 

 

И сказанная истина живая[1644]

Меня из волн дурной любви спасли,

На берегу неложной утверждая.

 

 

 

И все те листья,[1645] что в саду взросли

У вечного садовника, люблю я,

Поскольку к ним его дары сошли».

 

 

 

Едва я смолк, раздался, торжествуя,

Напев сладчайший в небе: «Свят, свят, свят!»

И Беатриче вторила, ликуя.

 

 

 

Как при колючем свете сон разъят

Тем, что стремится зрительная сила

На луч, пронзающий за платом плат,[1646]

 

 

 

И зренье пробужденному немило,

Настолько смутен он, вернувшись в быль,

Пока сознанье ум не укрепило, –

 

 

 

Так Беатриче с глаз моих всю пыль

Прочь согнала очей своих лучами,

Сиявшими на много тысяч миль;

 

 

 

Я даже стал еще острей глазами;

И вопросил, смущенный, про того,

Кто как четвертый свет возник пред нами.

 

 

 

И Беатриче мне: «В лучах его

Душа, всех прежде созданная,[1647] славит

Создателя и бога своего».

 

 

 

Как сень ветвей, когда ее придавит

Идущий ветер, никнет, тяжела,

Потом, вознесшись, вновь листву расправит, –

 

 

 

Таков был я, пока та речь текла,

Дивясь; потом, отвагу вновь обретши

В той жажде молвить, что мне душу жгла,

 

 

 

Я начал: «Плод, единый, что, не цветши,

Был создан зрелым, праотец людей,

Дочь и сноху в любой жене нашедший,[1648]

 

 

 

Внемли мольбе усерднейшей моей,

Ответь! Вопрос ты ведаешь заране,

И я молчу, чтоб внять тебе скорей».

 

 

 

Когда зверек накрыт обрывком ткани,

То, оболочку эту полоша,

Он выдает всю явь своих желаний;

 

 

 

И точно так же первая душа

Свою мне радость сквозь лучи покрова

Изобличала, благостью дыша.

 

 

 

Потом дохнула: «В нем[1649] я и без слова

Уверенней, чем ты уверен в том,

Что несомненнее всего иного.

 

 

 

Его я вижу в Зеркале святом,

Которое, все отражая строго,

Само не отражается ни в чем.

 

 

 

Ты хочешь знать, давно ль я, волей бога,

Вступил в высокий сад, где в должный миг

Тебе открылась горняя дорога,[1650]

 

 

 

Надолго ль он в глазах моих возник,

И настоящую причину гнева,

И мною изобретенный язык.

 

 

 

Знай, сын мой: не вкушение от древа,

А нарушенье воли божества

Я искупал, и искупала Ева.

 

 

 

Четыре тысячи и триста два

Возврата солнца твердь меня манила

Там, где Вергилий свыше внял слова;[1651]

 

 

 

Оно же все попутные светила

Повторно девятьсот и тридцать раз,

Пока я жил на свете, посетило.[1652]

 

 

 

Язык, который создал я, угас

Задолго до немыслимого дела

Тех, кто Немвродов исполнял приказ;[1653]

 

 

 

Плоды ума зависимы всецело

От склоннностей, а эти – от светил,

И потому не длятся без предела.

 

 

 

Естественно, чтоб смертный говорил;

Но – так иль по-другому, это надо,

Чтоб не природа, а он сам решил.

 

 

 

Пока я не сошел к томленью Ада,

«И» в дольном мире звался Всеблагой,

В котором вечная моя отрада;

 

 

 

Потом он звался «Эль»; и так любой

Обычай смертных сам себя сменяет,

Как и листва сменяется листвой.

 

 

 

На той горе, что выше всех всплывает,

Я пробыл и святым, и несвятым

От утра и до часа, что вступает,

 

 

 

Чуть солнце сменит четверть, за шестым».[1654]

 

 

 

 


1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | 29 | 30 | 31 | 32 | 33 | 34 | 35 | 36 | 37 | 38 | 39 | 40 | 41 | 42 | 43 | 44 | 45 | 46 | 47 | 48 | 49 | 50 | 51 | 52 | 53 | 54 | 55 | 56 | 57 | 58 | 59 | 60 | 61 | 62 | 63 | 64 | 65 | 66 | 67 | 68 | 69 | 70 | 71 |

Поиск по сайту:



Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Студалл.Орг (0.014 сек.)