АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция

Песнь семнадцатая. Круг третий (окончание) – Круг четвертый – Унылые

Читайте также:
  1. Беседа вторая на Песнь Песней
  2. Глава восемнадцатая
  3. Глава восемнадцатая
  4. Глава восемнадцатая
  5. Глава восемнадцатая
  6. Глава Восемнадцатая
  7. Глава восемнадцатая
  8. Глава восемнадцатая
  9. Глава восемнадцатая
  10. ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
  11. Глава семнадцатая
  12. ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

 

Круг третий (окончание) – Круг четвертый – Унылые

 

 

Читатель, если ты в горах, бывало,

Бродил в тумане, глядя, словно крот,

Которому плева глаза застлала,

 

 

 

Припомни миг, когда опять начнет

Редеть густой и влажный пар, – как хило

Шар солнца сквозь него сиянье льет;

 

 

 

И ты поймешь, каким вначале было,

Когда я вновь его увидел там,

К закату нисходившее светило.

 

 

 

Так, примеряясь к дружеским шагам

Учителя, я шел редевшей тучей

К уже умершим под горой лучам.

 

 

 

Воображенье, чей порыв могучий

Подчас таков, что, кто им увлечен,

Не слышит рядом сотни труб гремучей,

 

 

 

В чем твой источник, раз не в чувстве он?

Тебя рождает некий свет небесный,

Сам или высшей волей источен.

 

 

 

Жестокость той, которая телесный

Сменила облик, певчей птицей став,

В моем уме вдавила след чудесный;[766]

 

 

 

И тут мой дух всего себя собрав

В самом себе, все прочее отринул,

С тем, что вовне, общение прервав.

 

 

 

Затем в мое воображенье хлынул

Распятый, гордый обликом, злодей,

Чью душу гнев и в смерти не покинул.

 

 

 

Там был с Эсфирью, верною своей

Великий Артаксеркс и благородный

Речами и делами Мардохей.[767]

 

 

 

Когда же этот образ, с явью сходный,

Распался наподобье пузыря,

Лишившегося оболочки водной, –

 

 

 

В слезах предстала дева, говоря:

«Зачем, царица, горестной кончины

Ты захотела, гневом возгоря?

 

 

 

Ты умерла, чтоб не терять Лавины, –

И потеряла! Я подъемлю гнет

Твоей, о мать, не чьей иной судьбины».[768]

 

 

 

Как греза сна, когда ее прервет

Волна в глаза ударившего света,

Трепещет миг, потом совсем умрет, –

 

 

 

Так было сметено виденье это

В лицо мое ударившим лучом,

Намного ярче, чем сиянье лета.

 

 

 

Пока, очнувшись, я глядел кругом,

Я услыхал слова: «Здесь восхожденье»,

И я уже не думал о другом,

 

 

 

И волю охватило то стремленье

Скорей взглянуть, кто это говорил,

Которому предел – лишь утоленье.

 

 

 

Но как на солнце посмотреть нет сил,

И лик его в чрезмерном блеске тает,

Так точно здесь мой взгляд бессилен был.

 

 

 

«То божий дух, и нас он наставляет

Без нашей просьбы и от наших глаз

Своим же светом сам себя скрывает.

 

 

 

Как мы себя, так он лелеет нас;

Мы, чуя просьбу и нужду другого,

Уже готовим, злобствуя, отказ.

 

 

 

Направим шаг на звук такого зова;

Идем наверх, пока не умер день;

Нельзя всходить средь сумрака ночного».

 

 

 

Так молвил вождь, и мы вступили в тень

Высокой лестницы, свернув налево;

И я, взойдя на первую ступень,

 

 

 

Лицом почуял как бы взмах обвева;

«Beati, – чей-то голос возгласил, –

Pacific![769], в ком нет дурного гнева!»

 

 

 

Уже к таким высотам уходил

Пред наступавшей ночью луч заката,

Что кое-где зажглись огни светил.

 

 

 

«О мощь моя, ты вся ушла куда-то!» –

Сказал я про себя, заметя вдруг,

Что сила ног томлением объята.

 

 

 

Мы были там, где, выйдя в новый круг,

Кончалась лестница, и здесь, у края,

Остановились, как доплывший струг.

 

 

 

Я начал вслушиваться, ожидая,

Не огласится ль звуком тишина;

Потом, лицо к поэту обращая:

 

 

 

«Скажи, какая, – я сказал, – вина

Здесь очищается, отец мой милый?

Твой скован шаг, но речь твоя вольна».

 

 

 

«Любви к добру, неполной и унылой,

Здесь придается мощность, – молвил тот. –

Здесь вялое весло бьет с новой силой.

 

 

 

Пусть разум твой к словам моим прильнет,

И будет мой урок немногословный

Тебе на отдыхе как добрый плод.

 

 

 

Мой сын, вся тварь, как и творец верховный, –

Так начал он, – ты это должен знать,

Полна любви, природной иль духовной.

 

 

 

Природная не может погрешать;[770]

Вторая может целью ошибиться,

Не в меру скудной иль чрезмерной стать.

 

 

 

Пока она к высокому стремится,

А в низком за предел не перешла,

Дурным усладам нет причин родиться;

 

 

 

Но где она идет стезею зла

Иль блага жаждет слишком или мало,

Там тварь завет творца не соблюла.

 

 

 

Отсюда ясно, что любовь – начало

Как всякого похвального плода,

Так и всего, за что карать пристало.

 

 

 

А так как взор любви склонен всегда

К тому всех прежде, кем она носима,

То неприязнь к себе вещам чужда.

 

 

 

И так как сущее неотделимо

От Первой сущности,[771] она никак

Не может оказаться нелюбима.

 

 

 

Раз это верно, остается так:

Зло, как предмет любви, есть зло чужое,

И в вашем иле[772] вид ее трояк.

 

 

 

Иной надеется подняться вдвое,

Поправ соседа, – этот должен пасть,

И лишь тогда он будет жить в покое;

 

 

 

Иной боится славу, милость, власть

Утратить, если ближний вознесется;

И неприязнь томит его, как страсть;

 

 

 

Иной же от обиды так зажжется,

Что голоден, пока не отомстит,

И мыслями к чужой невзгоде рвется.

 

 

 

И этой вот любви троякий вид

Оплакан там внизу; но есть другая,

Чей путь к добру – иной, чем надлежит.

 

 

 

Все смутно жаждут блага, сознавая,

Что мир души лишь в нем осуществим,

И все к нему стремятся, уповая.

 

 

 

Но если вас влечет к общенью с ним

Лишь вялая любовь, то покаянных

Казнит вот этот круг, где мы стоим.

 

 

 

Еще есть благо, полное обманных,

Пустых отрад, в котором нет того,

В чем плод и корень благ, для счастья данных.

 

 

 

Любовь, чресчур алкавшая его,

В трех верхних кругах предается плачу;

Но в чем ее тройное естество,

 

 

 

Я умолчу, чтоб ты решил задачу».[773]

 

 

 

 


1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | 29 | 30 | 31 | 32 | 33 | 34 | 35 | 36 | 37 | 38 | 39 | 40 | 41 | 42 | 43 | 44 | 45 | 46 | 47 | 48 | 49 | 50 | 51 | 52 | 53 | 54 | 55 | 56 | 57 | 58 | 59 | 60 | 61 | 62 | 63 | 64 | 65 | 66 | 67 | 68 | 69 | 70 | 71 |

Поиск по сайту:



Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Студалл.Орг (0.013 сек.)