АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция

Песнь двадцать четвертая. Круг восьмой – Седьмой ров – Воры

Читайте также:
  1. Беседа вторая на Песнь Песней
  2. Глава двадцать восьмая
  3. Глава двадцать восьмая
  4. Глава двадцать восьмая
  5. ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
  6. Глава двадцать восьмая
  7. Глава двадцать вторая
  8. Глава двадцать вторая
  9. Глава двадцать вторая
  10. ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
  11. Глава двадцать вторая
  12. Глава двадцать вторая

 

Круг восьмой – Седьмой ров – Воры

 

 

Покуда год не вышел из малюток

И солнцу кудри греет Водолей[308],

А ночь все ближе к половине суток

 

 

 

И чертит иней посреди полей

Подобье своего седого брата,[309]

Хоть каждый раз его перо хилей, –

 

 

 

Крестьянин, чья кормушка небогата,

Встает и видит – побелел весь луг,

И бьет себя пониже перехвата;

 

 

 

 

 

Уходит в дом, ворчит, снует вокруг,

Не зная, бедный, что тут делать надо;

А выйдет вновь – и ободрится вдруг,

 

 

 

Увидев мир сменившим цвет наряда

В короткий миг; берет свой посошок

И гонит вон пастись овечье стадо.

 

 

 

Так вождь причиной был моих тревог,

Когда казался смутен и несветел,

И так же сразу боль мою отвлек:

 

 

 

Как только он упавший мост приметил,

Он бросил мне все тот же ясный взгляд,

Что у подножья горного[310] я встретил.

 

 

 

Он оглядел загроможденный скат,

Подумал и, кладя конец заботам,

Раскрыв объятья, взял меня в обхват.

 

 

 

И словно тот, кто трудится с расчетом,

Как бы все время глядя пред собой,

Так он, подняв меня единым взметом

 

 

 

На камень, намечал уже другой

И говорил: «Теперь вот тот потрогай,

Таков ли он, чтоб твердо стать ногой».

 

 

 

В плаще[311] бы не пройти такой дорогой;

Едва и мы, с утеса на утес,

Ползли наверх, он – легкий, я – с подмогой.

 

 

 

И если бы не то, что наш откос

Был ниже прежнего, – как мой вожатый,

Не знаю, я бы вряд ли перенес.

 

 

 

Но так как область Злых Щелей покатый

К срединному жерлу дает наклон,

То стены, меж которых рвы зажаты,

 

 

 

По высоте не равны с двух сторон.

Мы наконец взошли на верх обвала,

Где самый крайний камень прислонен.

 

 

 

Мне так дыханья в легких не хватало,

Что дальше я не в силах был идти;

Едва взойдя, я тут же сел устало.

 

 

 

«Теперь ты леность должен отмести, –

Сказал учитель. – Лежа под периной

Да сидя в мягком, славы не найти.

 

 

 

Кто без нее готов быть взят кончиной,

Такой же в мире оставляет след,

Как в ветре дым и пена над пучиной.

 

 

 

Встань! Победи томленье, нет побед,

Запретных духу, если он не вянет,

Как эта плоть, которой он одет!

 

 

 

Еще длиннее лестница предстанет;[312]

Уйти от них – не в этом твой удел;[313]

И если слышишь, пусть душа воспрянет».

 

 

 

Тогда я встал; я показать хотел,

Что я дышу свободней, чем на деле,

И молвил так: «Идем, я бодр и смел!»

 

 

 

Мы гребнем взяли путь; еще тяжеле,

Обрывистый, крутой, в обломках скал,

Он был, чем тот, каким мы шли доселе.

 

 

 

Чтоб скрыть усталость, я не умолкал;

Вдруг голос из расселины раздался,

Который даже не как речь звучал.

 

 

 

Слов я понять не мог, хотя взобрался

На горб моста, изогнутого там;

Но говоривший как бы удалялся.

 

 

 

Я наклонился, но живым глазам

Достигнуть дна мешала тьма густая;

И я: «Учитель, сделай так, чтоб нам

 

 

 

Сойти на вал, и станем возле края;

Я слушаю, но смысла не пойму,

И ничего не вижу, взор склоняя».

 

 

 

И он: «Мой отклик слову твоему –

Свершить; когда желанье справедливо,

То надо молча следовать ему».

 

 

 

Мы с моста вниз сошли неторопливо,

Где он с восьмым смыкается кольцом,

И тут весь ров открылся мне с обрыва.

 

 

 

И я внутри увидел страшный ком

Змей, и так много разных было видно,

Что стынет кровь, чуть вспомяну о нем.

 

 

 

Ливийской степи было бы завидно:

Пусть кенхр, и амфисбена, и фарей

Плодятся в ней, и якул, и ехидна, –

 

 

 

Там нет ни стольких гадов, ни лютей,[314]

Хотя бы все владенья эфиопа

И берег Чермных вод прибавить к ней.

 

 

 

Средь этого чудовищного скопа

Нагой народ,[315] мечась, ни уголка

Не ждал, чтоб скрыться, ни гелиотропа[316].

 

 

 

Скрутив им руки за спиной, бока

Хвостом и головой пронзали змеи,

Чтоб спереди связать концы клубка.

 

 

 

Вдруг к одному, – он был нам всех виднее, –

Метнулся змей и впился, как копье,

В то место, где сращенье плеч и шеи.

 

 

 

Быстрей, чем I начертишь или О,

Он[317] вспыхнул, и сгорел, и в пепел свился,

И тело, рухнув, утерял свое.

 

 

 

Когда он так упал и развалился,

Прах вновь сомкнулся воедино сам

И в прежнее обличье возвратился.

 

 

 

Так ведомо великим мудрецам,

Что гибнет Феникс, чтоб восстать, как новый,

Когда подходит к пятистам годам.

 

 

 

Не травы – корм его, не сок плодовый,

Но ладанные слезы и амом,

А нард и мирра – смертные покровы.[318]

 

 

 

Как тот, кто падает, к земле влеком,

Он сам не знает – демонскою силой

Иль запруженьем, властным над умом,

 

 

 

И, встав, кругом обводит взгляд застылый,

Еще в себя от муки не придя,

И вздох, взирая, издает унылый, –

 

 

 

Таков был грешник, вставший погодя.[319]

О божья мощь, сколь праведный ты мститель,

Когда вот так сражаешь, не щадя!

 

 

 

Кто он такой, его спросил учитель.

И тот: «Я из Тосканы в этот лог

Недавно сверзился. Я был любитель

 

 

 

Жить по-скотски, а по-людски не мог,

Да мулом был и впрямь; я – Ванни Фуччи,[320]

Зверь[321], из Пистойи, лучшей из берлог».

 

 

 

И я вождю: «Пусть подождет у кручи;

Спроси, за что он спихнут в этот ров;

Ведь он же был кровавый и кипучий».[322]

 

 

 

Тот, услыхав и отвечать готов,

Свое лицо и дух ко мне направил

И от дурного срама стал багров.

 

 

 

«Гораздо мне больнее, – он добавил, –

Что ты меня в такой беде застал,

Чем было в миг, когда я жизнь оставил.

 

 

 

Я исполняю то, что ты желал:

Я так глубоко брошен в яму эту

За то, что утварь в ризнице украл.

 

 

 

Тогда другой был привлечен к ответу.

Но чтобы ты свиданию со мной

Не радовался, если выйдешь к свету,

 

 

 

То слушай весть и шире слух открой:

Сперва в Пистойе сила Черных сгинет,[323]

Потом Фьоренца обновит свой строй.[324]

 

 

 

Марс от долины Магры пар надвинет,

Повитый мглою облачных пелен,

И на поля Пиценские низринет,

 

 

 

И будет бой жесток и разъярен;

Но он туман размечет своевольно,

И каждый Белый будет сокрушен.[325]

 

 

 

Я так сказал, чтоб ты терзался больно!»[326]

 

 

 

 


1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | 29 | 30 | 31 | 32 | 33 | 34 | 35 | 36 | 37 | 38 | 39 | 40 | 41 | 42 | 43 | 44 | 45 | 46 | 47 | 48 | 49 | 50 | 51 | 52 | 53 | 54 | 55 | 56 | 57 | 58 | 59 | 60 | 61 | 62 | 63 | 64 | 65 | 66 | 67 | 68 | 69 | 70 | 71 |

Поиск по сайту:



Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Студалл.Орг (0.016 сек.)