АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция

Песнь одиннадцатая. Круг первый (продолжение)

Читайте также:
  1. Беседа вторая на Песнь Песней
  2. Глава одиннадцатая
  3. ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
  4. ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
  5. Глава одиннадцатая
  6. Глава одиннадцатая
  7. Глава одиннадцатая
  8. Глава Одиннадцатая
  9. Глава одиннадцатая
  10. Глава одиннадцатая
  11. Глава одиннадцатая
  12. Глава одиннадцатая

 

Круг первый (продолжение)

 

 

И наш отец, на небесах царящий,

Не замкнутый, но первенцам своим

Благоволенье прежде всех дарящий,

 

 

 

Пред мощью и пред именем твоим

Да склонится вся тварь, как песнью славы

Мы твой сладчайший дух благодарим!

 

 

 

Да снидет к нам покой твоей державы,

Затем что сам найти дорогу к ней

Бессилен разум самый величавый!

 

 

 

Как, волею пожертвовав своей,

К тебе взывают ангелы «Осанна»[670],

Так на земле да будет у людей!

 

 

 

Да ниспошлется нам дневная манна,[671]

Без коей по суровому пути

Отходит вспять идущий неустанно!

 

 

 

Как то, что нам далось перенести,

Прощаем мы, так наши прегрешенья

И ты, не по заслугам, нам прости!

 

 

 

И нашей силы, слабой для боренья,

В борьбу с врагом исконным не вводи,

Но охрани от козней искушенья!

 

 

 

От них, великий боже, огради

Не нас, укрытых сенью безопасной,

А тех, кто там остался позади».

 

 

 

Так, о себе и нас в мольбе всечасной,

Шли тени эти и несли свой гнет,

Как сонное удушие ужасный,

 

 

 

Неравно бедствуя и все вперед

По первой кромке медленно шагая,

Пока с них тьма мирская не спадет.

 

 

 

И если там о нас печаль такая,

Что здесь должны сказать и сделать те,

В ком с добрым корнем воля есть благая,

 

 

 

Чтоб эти души, в легкой чистоте,

Смыв принесенные отсюда пятна,

Могли подняться к звездной высоте?

 

 

 

«Скажите, – и да снидут благодатно

К вам суд и милость, чтоб, раскрыв крыла,

Вы вознеслись отсюда безвозвратно, –

 

 

 

Где здесь тропа, которая бы шла

К вершине? Если же их две иль боле,

То где не так обрывиста скала?

 

 

 

Идущего со мной в немалой доле

Адамово наследие гнетет,

И он, при всходе медлен поневоле».

 

 

 

Ответ на эту речь, с которой тот,

Кто был мой спутник, обратился к теням,

Неясно было, от кого идет,

 

 

 

Но он гласил: «Есть путь к отрадным сеням;

Идите с нами вправо: там, в скале,

И человек взберется по ступеням.

 

 

 

Когда бы камень не давил к земле

Моей строптивой шеи так сурово,

Что я лицом склонился к пыльной мгле,

 

 

 

На этого безвестного живого

Я бы взглянул – узнать, кто он такой,

И вот об этой ноше молвить слово.

 

 

 

Я был латинянин; родитель мой –

Тосканский граф Гульельм Альдобрандески;

Могло к вам имя и дойти молвой.

 

 

 

Рожден от мощных предков, в древнем блеске

Из славных дел, и позабыв, что мать

У всех одна,[672] заносчивый и резкий,

 

 

 

Я стал людей так дерзко презирать,

Что сам погиб, как это Сьена знает

И знает в Кампаньятико вся чадь.[673]

 

 

 

Меня, Омберто, гордость удручает

Не одного; она моих родных

Сгубила всех, и каждый так страдает.[674]

 

 

 

И я несу мой груз, согбен и тих,

Пока угодно богу, исполняя

Средь мертвых то, что презрел средь живых».

 

 

 

Я опустил лицо мое, внимая;

Один из них, – не тот, кто речь держал, –

Извившись из-под каменного края,

 

 

 

Меня увидел и, узнав, позвал,

С натугою стремясь вглядеться ближе

В меня, который, лоб склонив, шагал.

 

 

 

И я: «Да ты же Одеризи, ты же

Честь Губбьо,[675] тот, кем горды мастера

«Иллюминур», как говорят в Париже!»[676]

 

 

 

«Нет, братец, в красках веселей игра

У Франко из Болоньи,[677] – он ответил. –

Ему и честь, моя прошла пора.

 

 

 

А будь я жив, во мне бы он не встретил

Хвалителя, наверно, и поднесь;

Быть первым я всегда усердно метил.

 

 

 

Здесь платят пеню за такую спесь;

Не воззови я к милости Владыки,

Пока грешил, – я не был бы и здесь.

 

 

 

О, тщетных сил людских обман великий,

Сколь малый срок вершина зелена,

Когда на смену век идет не дикий!

 

 

 

Кисть Чимабуэ[678] славилась одна,

А ныне Джотто[679] чествуют без лести,

И живопись того затемнена.

 

 

 

За Гвидо новый Гвидо высшей чести

Достигнул в слове; может быть, рожден

И тот, кто из гнезда спугнет их вместе.[680]

 

 

 

Мирской молвы многоголосый звон –

Как вихрь, то слева мчащийся, то справа;

Меняя путь, меняет имя он.

 

 

 

В тысячелетье так же сгинет слава

И тех, кто тело ветхое совлек,

И тех, кто смолк, сказав «ням-ням» и «вава»;

 

 

 

А перед вечным – это меньший срок,

Чем если ты сравнишь мгновенье ока

И то, как звездный кружится чертог.[681]

 

 

 

По всей Тоскане прогремел широко

Тот, кто вот там бредет, не торопясь;

Теперь о нем и в Сьене нет намека,

 

 

 

Где он был вождь, когда надорвалась

Злость флорентийцев, гордая в те лета,[682]

Потом, как шлюха, – втоптанная в грязь.

 

 

 

Цвет славы – цвет травы: лучом согрета,

Она линяет от того как раз,

Что извлекло ее к сиянью света».

 

 

 

И я ему: «Правдивый твой рассказ

Смирил мне сердце, сбив нарост желаний;

Но ты о ком упомянул сейчас?»

 

 

 

И он в ответ: «То Провенцан Сальвани;

И здесь он потому, что захотел

Держать один всю Сьену в крепкой длани.

 

 

 

Так он идет и свой несет удел,

С тех пор как умер; вот оброк смиренный,

Платимый каждым, кто был слишком смел».

 

 

 

И я: «Но если дух, в одежде тленной

Не каявшийся до исхода лет,

Обязан ждать внизу горы блаженной, –

 

 

 

Когда о нем молитвы доброй нет, –

Пока срок жизни вновь не повторился,

То как же этот – миновал запрет?»

 

 

 

«Когда он в полной славе находился, –

Ответил дух, – то он, без лишних слов,

На сьенском Кампо сесть не постыдился,

 

 

 

И там, чтоб друга вырвать из оков,

В которых тот томился, Карлом взятый,

Он каждой жилой был дрожать готов.

 

 

 

Мои слова, я знаю, темноваты;

И в том, что скоро ты поймешь их сам,

Твои соседи будут виноваты.[683]

 

 

 

За это он и не остался там».[684]

 

 

 

 


1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | 29 | 30 | 31 | 32 | 33 | 34 | 35 | 36 | 37 | 38 | 39 | 40 | 41 | 42 | 43 | 44 | 45 | 46 | 47 | 48 | 49 | 50 | 51 | 52 | 53 | 54 | 55 | 56 | 57 | 58 | 59 | 60 | 61 | 62 | 63 | 64 | 65 | 66 | 67 | 68 | 69 | 70 | 71 |

Поиск по сайту:



Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Студалл.Орг (0.014 сек.)