|
|||||||
АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция |
Песнь восемнадцатая
Пятое небо – Марс (окончание) – Шестое небо – Юпитер – Справедливые
Замкнулось вновь блаженное зерцало В безмолвной думе, а моя жила Во мне и горечь сладостью смягчала;
И женщина, что ввысь меня вела, Сказала: «Думай о другом; не я ли Вблизи того, кто оградит от зла?»
Я взгляд возвел к той, чьи уста звучали Так ласково; как нежен был в тот миг Священный взор, – молчат мои скрижали.
Бессилен здесь не только мой язык: Чтоб память совершила возвращенье В тот мир, ей высший нужен проводник.
Одно могу сказать про то мгновенье, – Что я, взирая на нее, вкушал От всех иных страстей освобожденье,
Пока на Беатриче упадал Луч Вечной Радости и, в ней сияя, Меня вторичным светом утолял.
«Оборотись и слушай, – побеждая Меня улыбкой, молвила она. – В моих глазах – не вся отрада Рая».
Как здесь в обличьях иногда видна Бывает сила чувства, столь большого, Что вся душа ему подчинена,
Так я в пыланье светоча святого Познал, к нему глазами обращен, Что он еще сказать мне хочет слово.
«На пятом из порогов,[1497] – начал он, – Ствола, который, черпля жизнь в вершине, Всегда – в плодах и листьем осенен,
Ликуют духи, чьи в земной долине Столь громкой славой прогремели дни, Что муз обогащали бы доныне.
И ты на плечи крестные взгляни: Кого я назову – в их мгле чудесной Мелькнут, как в туче быстрые огни».
И видел я: зарница глубью крестной, Едва был назван Иисус[1498], прошла; И с действием казалась речь совместной.
На имя Маккавея[1499] проплыла Другая, как бы коло огневое, – Бичом восторга взвитая юла.
Великий Карл с Орландом, эти двое Мой взгляд умчали за собой вослед, Как сокола паренье боевое.
Потом Гульельм и Реноард[1500] свой свет Перед моими пронесли глазами, Руберт Гвискар и герцог Готофред.[1501]
Затем, смешавшись с прочими огнями, Дух, мне вещавший, дал постигнуть мне, Как в небе он искусен меж певцами.
Я обернулся к правой стороне, Чтобы мой долг увидеть в Беатриче, В словах иль знаках явленный вовне;
Столь чисто было глаз ее величье, Столь радостно, что блеском превзошло И прежние, и новое обличье.
Как в том, что дух все более светло Ликует, совершив благое дело, Мы видим знак, что рвенье возросло,
Так я постиг, что большего предела Совместно с небом огибаю круг, – Столь дивно Беатриче просветлела.
И как меняют цвет почти что вдруг У белолицей женщины ланиты, Когда стыдливый с них сбежит испуг,
Так хлынула во взор мой, к ней раскрытый, Шестой звезды благая белизна, Куда я погрузился, с нею слитый.
Была планета Диева[1502] полна Искрящейся любовью,[1503] чьи частицы Являли взору наши письмена.
И как, поднявшись над прибрежьем, птицы, Обрадованы корму, создают И круглые, и всякие станицы,
Так стаи душ, что в тех огнях живут, Летая, пели и в своем движенье То D, то I, то L сплетали тут.
Сперва они кружили в песнопенье; Затем, явив одну из букв очам, Молчали миг-другой в оцепененье.
Ты, Пегасея[1504], что даришь умам Величие во времени далеком, А те – тобой – краям и городам,
Пролей мне свет, чтоб, виденные оком, Я мог их начертанья воссоздать! Дай мощь твою коротким этим строкам!
И гласных, и согласных семью пять Предстало мне; и зренье отмечало За частью часть, чтоб в целом сочетать.
«Diligite I ustitiam», – сначала Глагол и имя шли в скрижали той; «Qui Judicatis Terrain»,[1505] – речь кончало.
И в М последнего из слов их строй Пребыл недвижным, и Юпитер мнился Серебряным с насечкой золотой.
И видел я, как новый сонм спустился К вершине М, на ней почить готов, И пел того, к чьей истине стремился.
Вдруг, как удар промеж горящих дров Рождает вихрь искрящегося пыла, – Предмет гаданья для иных глупцов, –
Так и оттуда стая светов взмыла И вверх к различным высотам всплыла, Как Солнце, их возжегшее, судило.
Когда она недвижно замерла, – В той огненной насечке, ясно зримы, Возникли шея и глава орла.
Так чертит мастер неруководимый; Он руководит, он дает простор Той силе, коей гнезда сотворимы.
Блаженный сонм, который до сих пор В лилее М[1506] не ведал превращений, Слегка содвигшись, завершил узор.[1507]
О чистый светоч![1508] Свет каких камений, И скольких, мне явил, что правый суд Нисходит с неба, в чьей ты блещешь сени!
Молю тот Разум, где исток берут Твой бег и мощь, взглянуть на клубы дыма, Которые твой ясный луч крадут,[1509]
И вновь разгневаться неукротимо На то, что местом торга сделан храм, Из крови мук возникший нерушимо.
О рать небес, представшая мне там, Молись за тех, кто бродит, обаянный Дурным примером, по кривым путям!
В былом сражались, меч подъемля бранный; Теперь – отнять стараясь где-нибудь Хлеб, любящим Отцом всем людям данный.[1510]
Но ты, строчащий, чтобы зачеркнуть,[1511] Знай: Петр и Павел, вертоград спасая, Тобой губимый, умерли, но суть.
Ты, впрочем, скажешь: «У меня такая Любовь к тому, кто одиноко жил И пострадал, от плясок умирая,
Что и Ловца и Павла я забыл».[1512]
Поиск по сайту: |
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Студалл.Орг (0.013 сек.) |