Спецслужбы - перчатки на руках масонства

«Можно иметь большой ум и не быть умным,

как можно иметь большой нос и быть лишённым обоняния».

В.О. Ключевский

Рассказанное в предыдущем приложении «Тайны троцкизма» о Ю.В. Андропове приводит к вопросу: «Что именно стало привле­кательным в социализме хрущёвско-андроповского типа для бывших диссидентов-антисоветчиков и некоторых демократи­заторов, разочаровавшихся в россиянском капитализме, к кото­рому они так рвались в годы «перестройки» и непосредственно после августовского «путча» 1991 г.?»

Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо понять, как соотно­сятся друг с другом в своей деятельности:

– спецслужбы разных стран,

– масонские ложи,

– деятели культуры.

«МАСОНСТВО (франкмасонство) (от франц. franc macon – вольный каменщик религ.-этич, движение, возникло в нач. 18 в. в Англии, распространилось (в бурж. и дворянских кругах) во мн. стра­нах, в т.ч. России. Назв., орг-ция (объединение в ложи), традиции за­имствованы М. от ср.-век. цехов (братств) строителей-каменщиков, отчасти от ср.-век. рыцарских и мистич. орденов. Масоны стреми­лись создать тайную всемирную орг-цию с утопической це­лью мирного объединения человечества в религ. братском со­юзе. Наиб. роль играло в 18 — нач. 19 вв. С М. были связаны как реакц., так и прогрес. обществ, движения» («Советский энциклопе­дический словарь», изд. 1986 г.).

Что касается выделенной жирным в цитате фразы, то по существу «Советский энциклопедический словарь» так – прямо и недвусмыс­ленно – сообщает: деятельность масонства состоит в осуществлении тайного всемирного заговора. О том же почти в тех же словах со­общает и «Большая советская энциклопедия» (изд. 3, т. 15, стр. 447).

Насколько эта цель утопична? Каждый человек решает это сам в зависимости от того, какими представлениями об управлении и на­выками управления он лично обладает, а также по своим возможнос­тям осмыслять происходящее на его глазах и известное ему из хро­ник о прошлых событиях.

Авторы всех известных учебников истории обладают такими пред­ставлениями об управлении (т.е. не обладают никакими представле­ниями об управлении), что тему масонства в повествование не вклю­чают. А если эта тема встает в изучаемых в школьной программе литературных произведениях (например, в романе Л.Н. Толстого «Война и Mip», когда граф Пьер Безухов становится масоном), то ха­рактеризуют масонство и его деятельность в том же смысле, что и авторы приведённой статьи в «Советском энциклопедическом слова­ре»: дескать те романтики-идеалисты, кому нечем заняться и у кого есть средства, чудят от безделья, не влияя ни на что серьёзное в жизни общества и в политике; а если и влияют, то в силу того, что они – идеалисты-романтики, влияют благотворно. Также надо пояс­нить: мiр – общество, а мир – отсутствие войны. Безразличие в на­писании этих разных по смыслу слов – ещё один пример вредности ныне действующей шепеляво-бессмысленной орфографии.

О том, что идеалисты – именно романтики, а не практики, вер­ные идеалам; и что у «романтиков» часто за душой нет навыков, по­зволяющих воплотить благие намерения в жизнь, – об этом всем тем, кто читает такие бредни о благотворном влиянии идеалистов-романтиков на течение исторического процесса, – надо поду­мать самим, а не полагаться доверчиво на статьи, подобные статье, приведённой из «Советского энциклопедического словаря».

Любой аналитик, взявшийся за анализ внутренней, внешней и тем более глобальной политики рано или поздно должен столкнуться с системой надгосударственного управления, оформленной в раз­личные масонские ложи, членами которых являются как политики, так и деятели культуры. При этом скрупулёзное изучение вопроса о масонстве может привести человека, не входящего ни в одну из лож, к очевидному пониманию того, что как общественная фигура он сам создан масонством, которое в каких-то случаях оказывало ему ту или иную поддержку, или подавляло, или уводило в сторону его возможных конкурентов. И это может касаться как политиков, так и деятелей науки и искусств. Поэтому, выйдя на понимание, что миф-пугало о масонстве – это одно, а роль масонства в истории и теку­щей политике – несколько другое, хочет он того или нет, ему прихо­дится вырабатывать своё отношение к этой системе надгосудар­ственного управления. При этом он встаёт перед выбором:

– Либо подчиниться масонству, как системе надгосударствен­ного управления, а если пригласят, – то и войти в неё.

– Либо начать ему противостоять всеми своими личностны­ми и должностными возможностями.

Но здесь надо понимать одно значимое обстоятельство. В поли­тике всегда так или иначе воплощается в жизнь некий, в каждом случае определённый, комплекс идей, т.е. определённая концеп­ция. И можно говорить о власти над обществом не тех или иных политиков и систем властвования, а о концептуальной власти как власти над обществом комплекса определённых идей (вспо­минайте ДОТУ).

Но тогда встаёт вопрос: как и откуда берутся такого рода идеи? Естественно, что если идеи существуют в обществе людей, то люди их и выражают. Однако по всей видимости не все люди (в силу разных причин) способны выразить идеи такого качества. Т.е. не все люди концептуально властны, если под концептуаль­ной властью понимать и власть людей, выражающих определённые концепции и внедряющих эти концепции так или иначе в политичес­кую жизнь общества.

И это приводит к вопросу о концептуальной властности масон­ства во втором смысле – способности масонства к порождению и внедрению в политику концепций.

Концептуальная властность в этом смысле включает в себя (вспо­минайте ДОТУ, а в ней ПФУ):

– выявление проблем,

– целеполагание в отношении этих проблем,

– выявление и создание средств и сценариев осуществле­ния избранных целей.

Всё это требует свободы. Однако отчётность и контроль со сторо­ны вышестоящих в иерархии, их зависимость от нижестоящих, их об­ щая зависимость от системы в целом, обрекают только что указанные выше виды деятельности, если они проводятся в системе, на то, что в каких-то ситуациях качество этих видов деятельности оказывается не соответствующим пожеланиям и потребностям как «вышестоящих в иерархии», так и «системе в целом». Это происходит потому, что те, кто создавал ранее «систему», заложили в неё определённые принци­пы, нарушать которые нельзя, поскольку «система» перестаёт быть «системой» или станет совсем «другой системой». И это происходит прежде всего потому, что само масонство – порождение концеп­ции, из под власти которой оно выходить не должно.

Поэтому в реальной истории все виды деятельности, в которых выражается концептуальная властность, остаются вне масон­ства, поскольку организуются не на принципах иерархии, а на иных. Продвижение же по ступеням масонской иерархии подавляет и ог­раничивает личность в возможностях. Это не позволяет личности осуществлять полноту власти по полной функции управления, начи­ная от власти концептуальной. Соответственно, будучи концептуаль­но безвластным, можно дойти в течение своей жизни до некоторых «высоток» в иерархии масонства и обнаружить, что реальной власти, к которой человек возможно стремился не ради самоупоения влас­тью или в целях удовлетворения своекорыстия (своего собственного или близких), а чтобы осуществить благие помыслы в интересах всего общества, такой реальной власти у этого человека нет. «Высоток», а не «высот» – потому, что прохождение на «высоты» требует принад­лежности к системе на протяжении нескольких поколений. Т.е. если дед достиг «высотки», то внуку, может быть, будет позволено дос­тичь и «высоты». Но если говорить о «сияющих высотах», то чтобы их достичь, надо принадлежать по своему происхождению к опреде­лённым малочисленным и не афиширующим себя кланам, чья исто­рия уходит в глубочайшую древность и где специфическое семейное воспитание и образование более значимо, нежели обязательное для остального общества.

Такого рода ограничения на должностной рост и быструю карье­ру представляют собой защиту системы от захвата командных вы­сот внедрённой агентурой противников масонства и его хозяев.

Не зная о концептуальной власти и будучи сами концептуально безвластны, люди воспринимают масонство как высшую внут­рисоциальную властную инстанцию, политика которой формиру­ется ею же самой, выражая интересы и волю тех, кто смог продви­нуться в высшие слои иерархии. Это подразумевает, что для того, чтобы политика масонства была бы кому-то приемлемой, – этому «кому-то» надо приобщиться к системе и делать в ней карьеру для того, чтобы достигнув определённых высот – самому делать поли­тику. Но это – ловушка, в которую в прошлом попадали многие по самонадеянности. Масонство – всего лишь исполнительный инструмент, на котором играют другие – те, кто не стеснён дис­циплиной иерархии в системе масонства.

Поэтому у политического деятеля и работника спецслужб в про­шлом по существу не было выбора, если он оказывался перед вопро­сом о своём отношении к масонству.

Противостоять масонству – значит не просто отвергать ту глобальную политику, которую масонство проводит в жизнь («я – против»), а воплотить в жизнь иную политику, которая сделает невозможным осуществление политики, проводимой масонством («я предлагаю «это» и сам претворяю «это» в жизнь общества»). В отсутствие такой альтернативной политики «противостояние» всё равно превращается в политику, проводимую масонством. И поэто­му выбор одной из альтернатив «приобщиться» – «противостоять» по существу оказывается иллюзорным в условиях, когда масонство монопольно действует в надгосударственной политике, а человек, оказавшийся по жизни перед таким выбором, концептуально безвла­стен. В любом случае он, даже сделав выбор, не выходит из русла политики, проводимой масонством. Именно в такой ситуации оказа­лись многие благонамеренные государственные политические и об­щественные деятели и чиновники России как непосредственно в «цен­тре», так и в регионах.

Из всего рассказанного выше и Полной Функции Управления сле­дует важный вывод. Все спецслужбы мира так или иначе замкнуты (подчинены) на единый центр управления сбора разведывательной информации о всех процессах и тенденциях, которые происходят во всех странах мира с последующим и соответствующим влиянием на них. Яркий пример такого управляющего воздействия – «великий рус­ский поэт» Иосиф Бродский. Ведь его «раскручивал» КГБ. Если бы не была опубликована статья о нём в центральной газете, то никто бы в стране и в мире не знал об этом тунеядце. А можно ли было в то время опубликовать и уж тем более развернуть всенародное «осуж­дение» этого тунеядца в прессе, на радио и телевидении без КГБ? То есть Бродскому была сделана реклама на мировом уровне. В резуль­тате всего этого в СССР был запущен процесс борьбы с диссиден­тами, при котором «каждый в меру своего понимания работал на себя, а в меру непонимания – на того, кто понимал больше». И в СССР «пошёл процесс» развала советской идеологии. С благословления КГБ!

Но такое может продолжаться только до тех пор, пока в обще­стве, в том числе и у государственных деятелей, нет представле­ния о существовании глобальной концептуальной власти. Если такое представление есть, то есть и представление о том, что Масонство – всего лишь инструмент этой автократичной по сво­ей сути высшей власти в обществе. Но как только человек об этом узнаёт, он может и должен стремиться подняться на более высокий уровень миропонимания, чтобы не быть заложником чужой полити­ки. Тем более и в первую очередь это относится к государствен­ным деятелям, чья политика определяет жизнь людей во многих поколениях.

Если же понимание сути «власти вообще» и власти кон­цептуальной в особенности у людей и политических деятелей есть, то ситуация по раскладу сил в обществе может кардинально изме­ниться. Тогда становится очевидным, что все спецслужбы госу­дарств в историческом прошлом – только своеобразные перчатки на руках масонства.

Если, понимая это, подходить к оценке деятельности Андропова и Путина, то первое что их отличает, – исторические условия, в кото­рых они работали (даже с учётом того, что тот и другой – каждый в своё время – истинные патриоты, желающие блага всем добросове­стным труженикам в своей стране и в остальном мире):

– Во времена Андропова в России не было даже представле­ния о том, что концептуальная власть существует. А ведь для того, чтобы быть концептуально властным, надо выработать в себе са­мом определённые личностные качества, поскольку концептуальная власть – самовластна (автократична) по своей природе. Иными сло­вами, Андропов жил и работал в эпоху концептуальной безальтерна­тивности. Сам же он не обрёл концептуальной властности, вследствие чего и выбрал «не тот» социализм и «не ту» систему власти.

– В наше время в России есть Концепция Общественной Безо­пасности, альтернативно-объемлющая по отношению к той, которую на протяжении нескольких тысяч лет через масонство реализуют его заправилы («мировое закулисье»). И в ней демократия понимается как концептуальная властность, обретение которой доступно всем членам общества на основе стандартного всеобщего образования.

Ю.В. Андропов долго и последовательно поднимался по лестни­це иерархии власти (комсомольский работник, организатор партизан­ского движения, дипломат, глава спецслужб СССР, глава идеологи­ческого отдела ЦК КПСС, Генсек). А когда достиг вершины власти (на том уровне понимания, который был в те времена доступен ему самому и большинству граждан СССР), то ничего по существу ни сказать, ни сделать не смог (кроме постановки вопроса о том, в ка­ком же обществе мы живём и насколько идеология этого общества соответствует классическому марксизму).

«Случай, – по определению Пушкина, – мощное мгновенное орудие Провидения».

Ю. В. Андропов «случайно» простудился и заболел, почки отка­зали, а благие помыслы его осуществить было некому – так думают многие атеисты, которым развитие социализма в СССР было пред­почтительнее, нежели его обрушение и строительство капитализма, начиная от дикости.

Либо всё же тот проект реформ, которые он собирался осуществ­лять в СССР, был по сути тупиковым и потому ему не нашлось места в русле Промысла.

От ответов на эти вопросы зависит понимание того социализма, который собирался строить в России Андропов. «Жук в муравейни­ке» – наиболее подходящее описание возможного социализма по Ан­дропову, созданное А. и Б. Стругацкими в литературном жанре «на­учная фантастика».

Но тогда представления о концептуальной власти приводят к воп­росу: «Кем были для спецслужб писатели фантасты братья А. и Б. Стругацкие и И. А. Ефремов? Представителями двух концеп­ций будущего развития Русской цивилизации или просто писа­телями, работающими в жанре «научной фантастики»?»

Кто решал, по какому пути должна идти в будущее Россия, а за нею и весь мир:

– Спецслужбы?

– Литературные деятели – творцы будущего? – Читатели их произведений?

О правильном понимании роли писателей и спецслужб говорит хотя бы тот факт, какое внимание уделял Андропов этому «классу» специалистов. Уважаемым читателям этой книги, ознакомившимся с бесструктурным управлением и триединством разъяснять эту роль не требуется.

И в связи с темой о социализме по Андропову, следует заметить, что КГБ не преследовал братьев Стругацких. Они писали, их произ­ведения печатались. И «Сказка о тройке», осмеивающая советскую бюрократию, написанная ими в начале 1960-х гг., этому не помеша­ла; и «Жук в муравейнике», появившийся в начале 1970-х гг., тоже не помешал.

А вот И. А. Ефремов после первой же публикации «Часа быка» (в 1969 г.) впал в немилость и вскорости умер (как говорят «своею смертью» ). И этому не помешали ни вся его предшествующая лите­ратурная деятельность, ни триумф «Туманности Андромеды», став­шей в 1957 г. мировым бестселлером, ни его мировое имя как учёно­го – создателя целого направления в палеонтологии.

Так что юморист-забавник М. Жванецкий по существу правиль­но охарактеризовал ГБ-истов словами: «искусствоведы в штатс­ком».

Однако решающее слово остаётся за читателем. Но не за массо­вым, а за вдумчивым и думающем свободно обо всём, поскольку в этом и проявляется один из признаков концептуальной властности. Хочется надеяться, что именно таковыми являются читатели дан­ной книги.

Поэтому в благонамеренности и многих хороших человеческих качествах «экселенцу – Ю.В.» отказать невозможно. И за это он достоин доброй памяти. Но все его благие помыслы, намерения, ус­тремления и действия были обузданы и канализированы масонством. Ведь надо ясно понимать, что без контактов с масонством и сво­его определённого отношения к нему, подтверждаемого делами на протяжении десятилетий его жизни, Ю. В. в качестве главы КГБ и в последующем главы Советского государства состояться в послеста­линскую эпоху не смог бы в принципе.

Поиск по сайту: