СЕКЦИЯ «ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ИСТОРИЯ»

Советско-китайские отношения в контексте внешней политики Японии

В 1927 – 1932 гг.

Волкова Ирина Владимировна

Амурский гуманитарно-педагогический государственный университет

Научный руководитель: Иванов В.В. к.и.н., доцент

В конце 1920-х – начале 1930-х гг. советско-китайские отношения находились в состоянии кризиса, наиболее ярким проявлением которого стал конфликт в зоне КВЖД. В то же время, правящие круги Японии и ее военное руководство активизировали свою политику на Дальнем Востоке, произведя широкомасштабную военную акцию по захвату Маньчжурии. Данная статья представляет собой попытку проследить связь между этими явлениями.

Чан Кайши, гоминьдан, Маньчжурия, Танака, конфликт на КВЖД, прекращение, восстановление дипломатических отношений, Особая Дальневосточная армия, Маньчжоу-го.

Подготовка страны Восходящего солнца к «большой войне» в Юго-Восточной Азии началась на рубеже 1920-х – 1930-х гг. В известной степени, активизации этого процесса способствовало ухудшение дипломатических отношений между СССР и Китаем. В Токио вызывало беспокойство как быстрое экономическое развитие советского Дальнего Востока, так и нестабильность внутриполитической обстановки в Поднебесной. Прекращение конструктивного диалога Москвы и Нанкина давало возможность правящим кругам Японии начать широкомасштабную акцию по захвату Маньчжурии, которой отводилась роль «буфера» для расширения масштабов аннексии на Дальнем Востоке. Кроме выгодного географического положения Северо-Восточные провинции Китая обладали достаточно развитой экономикой и транспортной системой. Эти обстоятельства заставляли Токио пристально следить за всеми изменениями внешнеполитического курса правительства Чан Кайши, образованного в Нанкине 16 апреля 1927 г. и контролировавшего южные и центральные районы Поднебесной.

В свою очередь, перед Чан Кайши остро стояла необходимость объединения страны. Значительная часть территории Китая находилась под властью уханьского правительства во главе с лидером левого крыла гоминьдана Ван Цзинвэем и пекинского правительства фэнтяньских (северных) милитаристов Чжан Цзолиня [4, с.7]. Среди борющихся за власть группировок отсутствовала единая концепция внешней политики. Это, наряду с продолжавшими свое действие неравноправными договорами, предоставлявшими иностранцам права экстерриториальности, делало Китай уязвимым для внешней агрессии.

В конце 1920-х гг. нанкинское правительство нуждалось в доктрине способной консолидировать власть в руках гоминьдана. В данных обстоятельствах взгляды Чан Кайши стали приобретать все более антисоветскую направленность. В частности, в декабре 1927 г., китайским коммунистам удалось организовать вооруженное выступление против гоминьдана в Гуанчжоу, создав там на короткое время так называемую «Кантонскую коммуну» [9, с.332]. Так как, по мнению гоминьдановского руководства в подготовке этого и некоторых других антиправительственных восстаний участвовали военные советники и сотрудники представительств СССР в Китае, а так же представители Коминтерна, Чан Кайши перешел к решительным действиям. В ходе силовой акции работники советского консульства в Гуанчжоу были арестованы и те из них, кто не имел дипломатического иммунитета, расстреляны. В декабре 1927 г. нанкинское правительство, обвинив СССР во вмешательстве во внутренние дела Китая и провоцировании мятежей, закрыло его дипломатические представительства на всей территории, за исключением Синьцзяна, Маньчжурии и Внешней Монголии, где местные власти отказались подчиняться Нанкину [5].

В конце 1928 – 1929 гг. дальнейшее осложнение советско-китайских отношений протекало, в условиях конфликта на КВЖД. 27 мая 1929 г. было совершено нападение на советское консульство в Харбине. В июле того же года подконтрольные Чжан Сюэляну вооруженные формирования захватили в одностороннем порядке КВЖД, закрыв торговое представительство СССР. Многие советские рабочие и служащие были отстранены от исполнения своих обязанностей. При этом 200 человек подверглись аресту, а около 60, в том числе управляющий и его помощник были высланы за пределы Китая. [8, с.46] Эта акция маньчжурских властей встретила полную поддержку Нанкина. Она была чрезвычайно популярна в глазах китайской общественности, и привела к некоторому расколу мнений даже в коммунистической среде. Ситуация усугублялась и активизацией контрреволюционного движения, среди сторонников царского режима, эмигрировавших в Китай в начале 1920-х гг.

17 июля 1929 г. советское внешнеполитическое ведомство официально объявило о разрыве дипломатических отношений с нанкинским правительством. Были предприняты и военно-политические акции. Так, 6 августа объявлено о создании Особой Дальневосточной армии (ОДВА) под командованием недавно вернувшегося из Китая В.К. Блюхера.

Летом и осенью 1929 г. обстановка на советско-китайской границе постоянно обострялась. Провокации регулярных частей китайской армии приняли систематический характер. Только за период с июля до начала ноября 1929 г. было зафиксировано 245 случаев обстрела советских пограничных нарядов и территории, а так же совершено 42 нападения регулярных частей китайских войск. Активную роль в этих провокациях играли белоэмигрантские отряды, формируемые при непосредственном участии китайских властей. Потери СССР составили 56 человек убитыми и 118 ранеными. [8, с.47] По воспоминаниям маршала Советского Союза Н.И. Крылова: «…Трудно было быть спокойным на границе в 1929 г., когда в каждой газете писалось о том, как вышедшие из рамок китайская военщина и русская белогвардейщина издеваются над рабочими КВЖД и советскими гражданами, сгоняя их в Сумбейский лагерь… Эта свора стала затем совершать провокационные налеты на советскую границу. Подталкиваемые иностранными империалистами, белокитайцы решили начать войну против СССР… Первые дни наши бойцы не отвечали на провокационные выстрелы белокитайцев. Но те не унимались. В Приморье, в районе Михайловка – Спасск, Ново-Хатуничи действовала белая банда Мохова. Эта банда была разгромлена ротой из нашей дивизии с помощью населения» [10, с.173].

В обстановке непрекращающихся вооруженных провокаций на границе и террора против подданных СССР на КВЖД, советское правительство обратилось к силовым методам решения проблемы, путем нанесения серии упреждающих ударов. Силами ОДВА удалось быстро разгромить большую группировку войск подконтрольных Чжан Сюэляну. Наиболее крупные операции были проведены в районе Лахасусу, Фугдина и станции Маньчжурия [8, с.53-56]. 21 ноября уполномоченные китайской стороны предложили начать переговоры. Их результатом стало подписание 3 декабря 1929 г. в Никольск-Уссурийске протокола с властями Чжан Сюэляна, а 22 декабря в Хабаровске — с представителями нанкинского правительства о восстановлении на КВЖД положения, предусмотренного соглашением 1924 г [3, с.497].

Однако, урегулирование конфликта на КВЖД не привело к восстановлению дипломатических отношений Москвы и Нанкина. Хотя переговоры с гоминьдановским руководством были продолжены, они проходили бесплодно, так как Чан Кайши в русле своей политики ликвидации неравноправных договоров настаивал на передаче полного контроля над КВЖД. В правящих кругах обоих государств стали приходить к новой оценке значимости укрепления советско-китайских политических связей только перед лицом новой опасности – политики прямых колониальных захватов со стороны Японии.

Курс на военное вторжение в Китай был взят Японией в апреле 1927 г. В это время в результате смены кабинетов, премьером стал генерал Танака, лидер партии Сэйюкай. Новый курс его правительства, прежде всего, выразился в отправке японских войск в Шаньдун в 1927 г. для противодействия продвижению гоминдановской армии на север.

Обоснование своих действий Танака изложил в секретном меморандуме 1927 г., представленном императору. Текст документа гласил буквально следующее: «Для того чтобы завоевать Китай, мы должны сначала завоевать Маньчжурию и Монголию; для того чтобы завоевать мир, мы должны сначала завоевать Китай. Если мы сумеем завоевать Китай, все остальные азиатские страны и страны Южного моря будут нас бояться и капитулируют перед нами. Мир тогда поймет, что Восточная Азия наша, и не осмелится нарушить наши права...». Таким образом, захват Китая должен был стать первым шагом, для реализации Японией своей завоевательной политики в Индии, Малой и Центральной Азии. Силой способной препятствовать реализации этих планов генерал Танака считал СССР: «В программу нашего национального роста, входит, по-видимому, необходимость вновь скрестить наши мечи с Россией на полях Монголии в целях овладения богатствами Северной Маньчжурии. Пока этот скрытый риф не будет взорван, наше судно не может пойти быстрее» [7, с.15].

Идеи, изложенные в меморандуме, начали обретать реальную форму в 1928 г., когда японский парламент вновь принял решение об отправке войск в Китай. Поводом для этого шага послужило очередное активное продвижение армии Чан Кайши на север [4, с.10]. В связи с этим 2-4 мая 1928 г. произошел так называемый «цзинаньский инцидент» - спровоцированное японцами столкновение с китайскими войсками. Вооруженный конфликт сопровождался расстрелом интервентами мирного населения города Цзинань. Однако, в ходе данной военной акции, Японии так и не удалось предотвратить переход северных провинций под контроль правительства Чан Кайши [6, с.409].

18 сентября 1931 г., спровоцировав новый инцидент, путем организации взрыва поезда на полотне принадлежавшей Японии ЮМЖД, и возложив ответственность за него на китайскую военную охрану, японская армия начала наступление на основные центры Маньчжурии. Уже 19 сентября Квантунская армия вошла в Мукден и несколько других городов в провинциях Ляонин и Гирин. 8 октября 1931 г. японской авиацией бы нанесем массированный воздушный удар по г. Цзиньчжоу. В начале января 1932 г. вся Северная и Южная Маньчжурия была занята [8, с.82]. С этого времени агрессивные действия страны Восходящего солнца стали основной внешнеполитической проблемой Китая.

В январе 1932 г. пытаясь заставить Нанкин признать свои территориальные захваты, японское правительство предприняло новую крупномасштабную провокацию — высадив десант в устье Янцзы и начав бои вблизи Шанхая. Однако, китайские войска при активной поддержке местного населения остановили интервентов. Тогда в Токио было принято решение сосредоточить свои усилия на севере, приступив к прямому отторжению Маньчжурии [3, с.498].

1 марта 1932 г. в Маньчжурии было образовано новое государство - Маньчжоу-го со столицей в Чанчуне. Его главой стал Пу И - последний представитель династии Цин. Чиновничий аппарат Маньчжоу-го полностью находился под контролем Квантунской армии, ей же принадлежала вся полнота власти в новом государстве [53]. Японская агрессия в Маньчжурии нанесла тяжелый удар экономики Китая. Эти территории давали около четверти всего экспорта сельскохозяйственной продукции, 60% производства соевых бобов, свыше 15% добываемой соли. Китай потерял около 40% площади лесов, около 35% разведанных к 1931 г. запасов угля, свыше 40% добычи и 50% запасов нефти, около 70% добычи и 80% запасов железа [2, с.33].

Гоминьдановское правительство категорически отказывалось признавать территориальные притязания Токио. Но вместе с тем, оно и не пыталось оказывать активного военного сопротивления, считая, что до тех пор, пока Китай полностью не объединится, а коммунистическое движение не будет подавлено, у него нет достаточных сил для разгрома интервентов. Во многом уступчивость Чан Кайши объяснялась также фактическим потворством японским захватам со стороны европейских держав и США.

Единственной страной не менее Китая заинтересованной в сдерживании японской экспансии оставался СССР. Реальность угрозы дальневосточным районам Советского Союза характеризует резюме беседы посла Хирота с генерал-майором Харада от 1 июля 1931 г., предоставленное Особым отделом ОГПУ для ознакомления И.В. Сталину. В тексте документа отмечалось: «Посол Хирота просит передать его мнение начальнику Генштаба Японии относительно государственной политики Японии: “По вопросу о том, следует ли Японии начать войну с Советским Союзом или нет, считаю необходимым чтобы Япония стала на путь твердой политики в отношении Советского Союза, будучи готовой начать войну в любой момент. Кардинальная цель этой войны должна заключаться не столько в предохранении Японии от коммунизма, сколько в завладении Советским Дальним Востоком и Восточной Сибирью”» [1, с.64]. Данное высказывание посла, о необходимости войны со страной, в которой он был аккредитован, выходит за рамки частного мнения. Об активизации подготовки Японии к осуществлению планов военного вторжения в пределы СССР также свидетельствует начало широкого строительства железных дорог, укреплений и создание крупных складов оружия на территории Маньчжоу-го.

Эти обстоятельства во многом обуславливали необходимость поиска компромиссов во взаимоотношениях Москвы и Нанкина. Но политика Советского Союза на данном этапе заключалась в сохранении нейтралитета в вопросе статуса Маньчжурии. Такая позиция СССР определялась мнением И.В. Сталина. Свою точку зрения он изложил в письме Л.М. Кагановичу от 14 сентября 1931 г.: «С Японией нужно поосторожнее. На своих позициях стоять нужно твердо и непоколебимо, но тактика должна быть погибче, поосмотрительнее… Не пришло время для наступления. …Наше военное вмешательство, конечно, исключено, дипломатическое же вмешательство сейчас нецелесообразно, так как оно может лишь объединить империалистов, тогда как нам выгодно, чтобы они рассорились… В печати надо вести себя так, что бы не было никаких сомнений в том, что мы всей душой против интервенции. Пусть «Правда» ругает японских оккупантов, Лигу Наций как орудие войны, а не мира. «Известия» должны вести ту же линию, но в умеренном осторожном тоне… Следовало бы навострить коминтерновскую печать и вообще Коминтерн. Этого будет пока достаточно». [11, с.45-46] И все же, осторожность советского руководства в отношениях в Японией не означала полного прекращения контактов с Китаем.

12 декабря 1932 г. дипломатические и консульские отношения между Советским Союзом и Китайской республикой были восстановлены, но в них продолжала сохраняться напряженность [5]. Ситуация изменилась во второй половине 1930-х годов. С этого момента угроза безопасности дальневосточным районам СССР в понимании советской администрации напрямую соотносилась с наращиванием японского военного присутствия в регионе. Острые политико-идеологические разногласия Кремля и Коминтерна с Чан Кайши, связанные с надеждами Москвы на победу социалистической революции в Китае в конце 1920-х годов, отошли на второй план, уступив место геополитическим соображениям и трезвым стратегическим расчетам. Перспектива японской агрессии стала опаснее враждебности гоминьдановского руководства Китая к СССР. Соответственно, поддержка Китая в борьбе против Японии стала превращаться в актуальную внешнеполитическую задачу для Советского Союза. Чан Кайши, в свою очередь, осознавал недостаточность собственных сил для противостояния хорошо подготовленной военной машине страны Восходящего солнца. Это заставляло китайское руководство примириться с идеологическими разногласиями и перейти к политике сближения с СССР в вопросах организации сопротивления экспансии Японии.

Список литературы:

1. Горбунов, Е. А. Схватка с Черным Драконом. Тайная война на Дальнем Востоке. [Текст] / Е. А. Горбунов - М.: Вече, 2002. - 512 с. – (Военные тайны ХХ века). – ISBN 5-94538-006-7

2. Дубинский, А. М. Советско-китайские отношения в период японо-китайской войны. 1937 – 1945 гг. [Текст] / А. М. Дубинский – М.: Мысль, 1980. - 279 с.

3. История Китая: учеб. пособие [Текст] / под ред. А. В. Меликсетова – 2-е изд., испр. и доп. – М.: Изд-во МГУ, Изд-во «Высшая школа», 2002. - 736 с. – ISBN 5-211-04413-4

4. Каткова, З. Д. Китай и державы. 1927 – 1937 гг. [Текст] / З. Д. Каткова – М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 1995. - 278 с. – ISBN 5-02-017083-6

5. Кризис и война: Международные отношения в центре и на периферии мировой системы в 30-40-х годах [Электронный ресурс] / Е. Г. Капустян [и др.]; отв. ред. А. Д. Богатуров - М.: МОНФ, 1998 – сайт «Военная литература» // Режим доступа: http://militera.lib.ru/research/ bogaturov/index.html

6. Международные отношения на Дальнем Востоке (1840 – 1949) [Текст] / Г.Н. Войтинский [и др.]; под ред. Е. М. Жукова. – 2-е изд. испр. и доп. – М.: Госполитиздат, 1956. - 783 с.

7. Можейко, И. В. Западный ветер – ясная погода. [Текст] / И. В. Можейко - М: ООО «Издательство ACT», 2001. – 541 с., 48 л. ил. – (Военно-историческая библиотека). – ISBN 5-17-005-862-4

8. Окороков, А. В. В боях за Поднебесную. Русский след в Китае [Текст] / А. В. Окороков. – М.: Вече, 2013. - 336 с.: ил. – (Военные тайны ХХ века). – ISBN 978-5-4444-0030-2

9. Системная история международных отношений: в 4 т. [Текст] / Под. ред. Д. А. Боготурова. т. 1: События 1918 – 1945 гг. [Текст] – М.: «Московский рабочий», 2000. - 510 с. - ISBN 5-89554-138-0

10. Созвездие полководцев [Текст] / Сост. З. Ш. Янгузов, А. М. Веркеенко - Благовещенск: Амурское отд. Хабаровского кн. изд., 1972. - 592 с.

11. Черевко, К. Е. Серп и молот против самурайского меча [Текст] / К. Е. Черевко – М.: «Вече», 2003. – 384 с. – (Военные тайны ХХ века). - ISBN 5-94538-328-7

Поиск по сайту: