Социальный (сословный) мезальянс

Это классический вид мезальянса, когда в брак вступают люди, семейства которых принадлежат социальным группам, находящимся на разных ступенях единой иерархии сословий. Патриции и плебеи, аристократы и актрисы, купцы и бесприданницы — вот примеры сословного мезальянса, и классические сюжеты памятников литературы и искусства, красноречиво говорят о драме, порождаемой таким неравенством. Однако ошибочно видеть страдательной стороной мезальянса только бедную инженю. Об этом в своих эпиграммах писал еще Марциал, римский поэт (ок. 40 — ок. 102 гг.).

Зачем я на жене богатой не женюсь?

Я выйти за жену богатую боюсь.

Всегда муж должен быть жене своей главою,

То будут завсегда равны между собою.^[256]

Однако не равенство положений в семье — равенство ценностей, которые несут с собой оба супруга, — вот ключевая материя в рассматриваемом контексте. Драма далеко не исчерпывается отношениями молодых супругов и их фамилий. Может быть, главными жертвами становятся дети таких брачных союзов. Различие социального положения их родителей исключает равную эффективность формируемых молодыми супругами каналов социальной коммуникации, которым предстоит замкнуться уже на собственном потомстве.

Словом, сословный мезальянс снижает значимость ценностей, транслируемых по одному из них, подавляет их внесемейным статусом другого супруга. Отсюда, и без того неизбежная, фильтрация транслируемых идеалов, образцов, норм поведения, мысли, веры, вкуса становится еще более жесткой. А значит, и социализация — более узкой и деформированной, «перекошенной». «Специалист подобен флюсу: полнота его одностороння»,— сказал Козьма Прутков. Вот только в отличие от быстро проходящей опухоли, человек, травмированный воздействием искусственно разбалансированных ценностей, уже не излечивается никакими снадобьями. Во всяком случае, преодоление деформирующих личность последствий подобной социализации потребует от него огромного труда. Но чаще по вине «закупорки» одних каналов коммуникации и непропорционально расширяемой пропускной способности других он остается социальным инвалидом на всю жизнь (вспомним Григория Мелехова). К тому же ему предстоит наносить неизлечимые травмы и собственным детям.

Не случайна (пусть подсознательная, стихийная) реакция социума на этот вид мезальянса. Отрицательное отношение к нему берет свое начало еще глубокой древности.

Так в Афинах свободнорожденному человеку противопоказан брак с рабами, вольноотпущенниками, метеками (выходцами из других общин, которые проживают в городе), наконец, с ремесленниками. Это связано с тем, что указанные категории лиц были ограничены в гражданских правах. Законным считался только брак между свободным гражданином и дочерью другого свободнорожденного. Если отец или мать не имели гражданских прав, то дети от такого брака считались незаконнорожденными и лишались гражданских прав.

Такое же положение сложилось и в Риме. Но здесь существовало еще одно сословие униженных — плебеи. Несмотря на то, все они были свободными гражданами, их браки с патрициями были запрещены и дети оставались незаконнорожденными[257]. Цицерон в своем сочинении «О государстве» пишет: «И вот, вследствие несправедливости децемвиров, внезапно начались сильные потрясения, и произошел полный государственный переворот. Ибо децемвиры, прибавив две таблицы несправедливых законов, бесчеловечным законом воспретили браки между плебеями и «отцами», хотя обыкновенно разрешаются даже браки с иноземцами»[258]. Лишь к 287 г. до н.э. относится разрешение этого конфликта сословий.

Подобные ограничения никуда не исчезают и в Средние века. Так, например, обычное (т.е. не фиксированное на бумаге) право германцев запрещало браки между представителями отдельных социальных слоев, особенно между рабами и свободными. Браки с рабами влекли за собой потерю свободы, простое сожительство с рабыней наказывалось штрафом в 15 солидов, со свободной — 45. По Капитулярию I к Салической Правде, женщина, вступившая в брак с рабом, объявлялась вне закона, ее имущество поступало в казну, родственники могли безнаказанно убить ее. Раб, женившийся на свободной, подвергался колесованию. Баварская Правда более терпимо относилась к таким бракам. Если женщина «не знала», что она вышла замуж за раба, она могла уйти от него.

В известной мере это отношение сохраняется вплоть до XX столетия (вспомним сюжеты популярных оперетт Кальмана). Да и сегодня брак между представителями полярных общественных сословий встречает массу препятствий, чинимых родственниками обеих сторон.

Разновидностью сословного мезальянса является морганатический брак, т.е. «брак лица высокопопоставленного с нижестоящею особой». Происхождение термина в точности неизвестно. Первоначально так назывался брак, переносивший на жену и детей не все права мужа и не все его состояние, а лишь ту его часть, которая входила в так называемый «утренний дар». С конца Средних веков правовые ограничения морганатического брака распространились на вторых супруг владетельных особ, чтобы дети от второго брака не нарушали прав детей от первого брака. Обычай разрешал морганатический брак лишь владетельным домам и высшему дворянству (в Пруссии — также низшему дворянству и королевским советникам).[259]

Поиск по сайту: