Возрастной мезальянс

Как правило, это брак между привлекательной женщиной и пожилым обладателем высокого статуса. Противоположное встречается сравнительно реже.

Возможно, это самая безобидная форма мезальянса. Здесь для одного брачного партнера социальный статус, как правило, сохраняется. Личная репутация, если речь идет о мужчине-обладателе высокого статуса, как правило же, не страдает. Иногда (в каких-то своих узких кругах) он даже на время возрастает, ибо в мужской среде молодая жена — это предмет гордости. Для другой стороны брачного союза рост социального статуса сопровождается заметным снижением личного, ибо страдает репутация.

Негативное отношение социума возникает там, где возрастная разница переходит черту, разделяющую поколения; в подкритической зоне оценка брачного союза, по преимуществу, нейтральна. Это вызвано тем, что еще в первобытном обществе рождается запрет на соитие родителей и детей. Такая связь исключается в первую очередь, и со временем, даже непроизвольная, она становится в общественном сознании родом преступления, за которое должен расплачиваться не только непосредственный виновник. Социальный запрет рождает даже свою мифологию, ярким примером которой является миф об Эдипе.

Родители Эдипа, испугавшись предсказания о том, что их сын убьет собственного отца и женится на своей матери, решают убить ребенка. Но благодаря жалости исполнителя преступления, младенец был передан пастуху из Коринфа и усыновлен коринфским царем Полибом. Повзрослевший Эдип, узнав о предсказании, решает покинуть своих приемных родителей в надежде избежать злой участи. У самого города Фивы на него чуть не наехала колесница, всадники которой начали оскорблять и бить юношу. В завязавшейся драке Эдип убивает сидевшего в колеснице старика и троих из четырех его спутников. Старик сидевший в колеснице, был отец Эдипа. Эдип становится правителем Фив и берет в жены вдову погибшего от рук разбойников царя Лая — Иокасту.

Пятнадцать лет спустя на город обрушивается эпидемия чумы. Пытаясь найти причину несчастья, жители города обращаются к дельфийскому оракулу, который говорит о необходимости найти и изгнать убийцу царя Лая. Поиск убийцы открывает Эдипу страшную правду: убийца Лая — он сам; Лай был его отцом, а его супруга Иокаста — его мать. Иокаста, царица Иокаста, мать и жена Эдипа, не выдержав позора, убивает себя, а Эдип в отчаянии

С ее одежды царственной сорвав

Наплечную застежку золотую,

Он стал иглу во впадины глазные

Вонзать, крича, что зреть очам не должно

Ни мук его, ни им свершенных зол…[266]

<…>

Эдип:

Горе! Горе! Увы! О, несчастье мое!

О, куда ж я бедою своей заведен

И куда мой уносится голос?

Ты привел меня, Рок мой, куда?

Хор:

В пугающую слух и взоры бездну.[267]

«Афтершоки» именно этих потрясений, когда-то породивших сакрализацию древних запретов, и сегодня вызывают негативную реакцию социума.

Кажущаяся безобидность возрастного мезальянса иллюзорна. Снижение личной репутации одной из сторон брачного союза бросает тень на образуемую семью в целом, что может привести к снижению ее социального статуса.

Возрастной мезальянс воспринимается особенно негативно там, где младшим (во всех отношениях) партнером становится мужчина. Компрометируя женщину, он в еще большей степени компрометирует ее партнера. В этом случае страдает статус образуемой ими семьи.

В любом случае снижение личной репутации одного из супругов ограничивает возможности включения ребенка в систему социальных связей, которые замыкаются на обладателе статусной позиции, что, в свою очередь, сокращает общий потенциал каналов социальной коммуникации. Опасность возрастного мезальянса состоит так же и в том, что (вызванный понятными причинами) ранний уход из жизни способен пресечь включение не завершившего начальную социализацию молодого человека в систему социальных связей его статусного родителя.

Поиск по сайту: