Задачи социализации

Между тем бытовое значение слова, которое фигурирует в процессе речевого обихода, как правило, далеко от этой бесконечности. Его пределами служат границы личного опыта коммуниканта. Ведь тот появляется на свет чем-то вроде tabula rasa, поэтому информационный объем, постепенно наполняющий каждый знак, «монаду» индивидуализируемой культуры, определяется именно им. В первом приближении объем постепенно накапливаемого его содержания можно определить как сумму значений каждого информационного «атома», которая складывается из всей практики общения. При этом имеется в виду не только вневещественная фаза коммуникации («слово»), но и ее прикладная предмет-предметная составляющая («дело—вещь»). Чем шире таким образом понятый опыт, тем больше общий объем содержания, наполняющего весь индивидуальный микрокосм.

Однако личный опыт индивида всегда ограничен, он в принципе не способен вобрать в себя интегральный опыт своего социума.

Здесь уже говорилось о феномене отчуждения, в результате которого человек становится подобием математической дроби, числитель которой равен индивидуализированной им культуре, знаменатель – общей культуре социума, и с развитием цивилизации эта величина стремится к нулю. Проявлением отчуждения становится своеобразное противопоставление человеку практически всех отраслей культуры: права, морали, религии, науки, искусств, традиций, обычаев, привычек. Все они становятся формой существования внешней силы, откуда-то извне навязывающей ему свои ценности, образцы поведения, нормы. Чужая сила заставляет человека подчинять себя идущему со стороны диктату и развивать свою личность в рамках не им установленных принципов и правил. В результате индивиды лишаются возможности самостоятельного существования и взаимодействия друг с другом без посредничества этих отчужденных начал.

Но отчуждение — это явление, которое выходит далеко за рамки индивидуального бытия. Последнее, пусть и подчиняясь общему вектору исторического развития и ритмам жизни всего социума, все же складывается из микроскопических частных дел. Поэтому механизм воздействия этого грандиозного феномена, определяющего весь исторический ход, на формирование каждой конкретной личности проследить невозможно. И все же существуют вполне доступные даже бытовому сознанию его наглядные измерения.

Первое связано с тем, что жизнь конечного субъекта коммуникации коротка. Полное же овладение даже ограниченным фрагментом интегрального опыта социума требует длительного времени. В норме человек способен освоить любой вид деятельности, говоря языком социологии, любую из существующих социальных ролей. В противном случае, недоступность каких-то форм практики для одних означала бы принципиальное отличие их природы от природы других, кто способен к их усвоению. Однако в действительности природа человека одна на всех. И все же реально каждый из нас в состоянии освоить лишь незначительную часть социального опыта, и чем больше развивается диверсификация родовой деятельности и общественное разделение труда, тем меньшей она становится. Поэтому неудивительно, что с развитием цивилизации человек утрачивает возможность даже за всю свою жизнь вобрать в себя все богатство человеческой культуры.

Разумеется, индивидуальные (морфологические, физиологические, психические, этотипические) особенности организма имеют свое значение. Но их роль сводится лишь к тому, что те или иные таланты могут быть развиты в нас в неодинаковой степени. Таким образом, способность или неспособность к чему-то обусловлена не особой природой индивида, но особенностями индивидуального же опыта.

Второе определяется тем кругом общения, в котором замыкается так называемая социализация. В отличие от животного, человек для полноценной жизни в социуме нуждается в специально организуемом процессе передачи и усвоения определенной системы знаний, норм и ценностей (ограничимся пока этим). Только это позволяет ему стать полноправным членом общества. Однако в кругу тех, кто влияет на формирование будущей личности, нет никого, кто сам бы владел всем достоянием социального опыта. А следовательно, даже если бы индивид и обладал способностью перенять тотальный опыт своего рода, он все равно оставался бы дробной частью последнего, поскольку механизмов, с помощью которых можно было бы передать ему все богатство человеческой культуры, в природе не существует. Между тем каждый член общества индивидуализирует какую-то свою часть общего культурного достояния, и уже этим отличается от всех других. Каждый индивидуальный опыт уникален. Но если так, то в ходе социализации осуществляется не просто передача социальных ценностей — это всегда определенный отбор, а значит, и ранжирование их. Отбор, ранжирование, передача, усвоение ценностей с целью их воспроизводства и умножения и составляет ключевое содержание процесса введения человека в жизнь социума, его социализации. Словом, определенная фильтрация ценностей и придание каждой из них личностной окраски в процессе включения индивида в систему социальной коммуникации неизбежна уже потому, что социализация всей совокупности коммуникаторов, в свою очередь, проходила в усеченном виде.

Одной из главных форм отбора и ранжирования, с которой мы сталкиваемся практически в любом общении, является придание специфической эмоциональной окраски и сообщение морально-нравственной оценки каждой информационной «монаде», которая входит в культурный микрокосм коммуниканта. Отсюда и совокупность эмоциональных и морально-нравственных оценок, впитываемых коммуникантом с каждой информационной единицей в процессе его введения (вхождения) в общий коммуникационный поток, предстает как имплицитная, то есть неявная, не поддающаяся формализации, система ценностей.

Таким образом, усваиваемые индивидом ценности далеко не в полной мере совпадают с общей ценностной системой социума. Различия оказываются не только количественными, но и содержательными, ибо все особенности уже прошедших свою фильтрацию индивидуальных и групповых культур, воздействующих на начинающих коммуникантов, не могут не вызывать определенных следствий. Другими словами, не формировать свою «нацию в нации» и «культуру в культуре», о чем уже говорилось выше. Мы и сегодня продолжаем поражаться тому, что сам Толстой удивлялся воспитанной эмигранткой-француженкой «графинечке. Но это и в самом деле редкостная диковинка, когда человек, отгороженный укладом быта и кругом лиц, определяющих его воспитание, от всего, что презирается и отторгается ими, вдруг впитывает в себя какой-то иной «дух», иные «приемы».

В общем, не только образ жизни и вещественные аксессуары статуса выделяют его обладателя из своего окружения. Эмоциональные и морально-нравственные оценки, сообщаемые всему, что должно сформировать систему ценностей коммуниканта, и сегодня проводят черту между теми, кто позиционирует себя как представителей «высшего общества», и социальными «низами».

Поиск по сайту: