|
|||||||
АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция |
Этнический мезальянсКак правило, это разновидность предыдущей формы, поскольку национальные особенности обусловлены прежде всего культурными отличиями. Однако высказывается мнение о том, что здесь действуют этнобиологические факторы. В прошлом веке появляется так называемая «теория группового отбора». Ее автором принято считать Уильяма Д.Гамильтона, однако история ее возникновения началась гораздо раньше появления его математических моделей. Еще Дарвин пришел мысли о том, что отбор действует не на уровне отдельных особей, а на уровне родственных групп. К этому его подтолкнули наблюдения за социальными насекомыми. Известно, например, что у муравьев, пчел и термитов есть касты работников, не оставляющих потомства. Отбор на уровне индивидуумов не мог привести к возникновению таких каст. В «Происхождении человека» Дарвин писал: «Не следует забывать, что хотя высокий уровень нравственности дает каждому человеку в отдельности и его детям лишь весьма небольшие преимущества над другими членами того же племени или вовсе не приносит им никаких выгод, тем не менее общее повышение этого уровня и увеличение числа даровитых людей, несомненно, дают огромный перевес одному племени над другим»[263]. Дарвин же объяснял удивительный факт распространения в популяции альтруистических признаков, невыгодных «в частной жизни», действием группового отбора: альтруистические группы получали преимущества над группами, состоящими из эгоистов, и становились более многочисленными, распространяя тем самым и, как сказали бы сегодня, «ген альтруизма». В 50—60 гг. прошлого столетия разгорелась дискуссия между сторонниками и противниками группового отбора. Победа была одержана вторыми, но сейчас к этому вопросу возвращаются. Однозначного ответа по сию пору нет, но все же данные, свидетельствующие о том, что отбор не замыкается уровнем индивидов, множатся. Поэтому сегодня имеет смысл говорить о многоуровневом отборе (термин Д.С. Уилсона[264]): какие-то гены распространяются в популяции за счет отбора на уровне индивидов, другие — за счет отбора на уровне групп. Действие группового отбора прослеживается и в нашем социуме. Процент смешанных браков между ирландцами и англичанами в Ольстере еще недавно был практически нулевой, несмотря на то, что это два народа, давно живших в одном государстве и тесно соседствующих друг с другом. До 60-х годов в Америке практически не было смешанных браков между черными и белыми, и это несмотря на то, что и черные и белые американцы, каждые в отдельности, представляют собой смесь многих разных народов и живут бок о бок не менее двух веков. Более близкие для нас примеры говорят о том же. Так, русские в Риге составляют до половины населения, город говорит по-русски, и тем не менее смешанных браков гораздо меньше половины, как должно бы было быть, если бы разные народы на деле представляли собой один и тот же вид в строгих научных терминах. То же во всех других бывших республиках СССР: ни с казахами, ни с грузинами, ни с кем-либо другим не было и близко такого процента смешанных браков, какой следовало бы ожидать при столь тесном контакте и свободном скрещивании в пределах одного вида. Очевидно, что культурные, религиозные, языковые, экономические, политические и прочие различия между этносами целиком или отчасти делают смешанные браки нежелательными. При этом далеко неочевидны биологические последствия запрета на них[265]. Но все же нельзя бросаться и в другую крайность — объяснять отличия только групповым отбором, действием этнобиологических факторов. Эксцессы расистских взглядов, эволюция которых может быть прослежена от уже приводившихся здесь высказываний Аристотеля о тех, кому «с самого часа рождения» назначена та или иная участь, через испанских конкистадоров, вдруг озаботивших себя предположением наличия души у их жертв, к газовым камерам и расстрельным рвам времен Второй Мировой войны, никогда не смогут быть объяснены объективными особенностями человеческой генетики. Культурные же отличия, со временем переходящие в отличия этотипического свойства, позволяют объединить действие биологических и социальных начал. Известно, что характеристики любой функции и особенности обеспечивающего ее выполнение органа связаны между собой, взаимно обусловливают и определяют друг друга. Но если так, то любое изменение старой или становление какой бы то ни было новой функции немыслимо без структурных изменений в организме. Появление же орудий и формирование развитого орудийного фонда означает, что биологическое тело обретает способность к образованию принципиально нового способа связи со своей средой — технологии. Поэтому можно предположить, что происходящие изменения вызывают и большую предрасположенность генотипа к накоплению именно тех мутационных изменений, которые обеспечивают максимальное приспособление анатомических и психофизиологических структур именно к «технологическому» способу жизнеобеспечения. Словом, справедливо утверждать, что, уже с момента своего появления сама технология начинает выступать как сильнодействующее мутагенное начало. Собственные параметры технологии становятся в один ряд с такими формообразующими факторами среды, как ее физические, химические и тому подобные свойства. Во многом зависимая от географического ландшафта, климата, состава биоценоза и других факторов, технология порождает потребность и в качественном преобразовании этотипа. При этом наиболее вероятным в развитии как фенотипической, так и генотипической определенности овладевающего ею вида будет то направление, в котором обеспечивается максимальное приспособление именно к особенностям технологической формы движения. А это значит, что со временем развитие самого генотипа становится производным уже не только от ненаправленного давления мутагенных факторов окружающей среды, но и от вполне ориентированного изменения этотипических особенностей социума. Таким образом, можно заключить: только взаимодействие и взаимный переход друг в друга биологических, этотипических и культурных факторов способны породить комплиментарное отношение к одним (возможно и такое) и неприятие других этносов. Поэтому отношение к этническому мезальянсу в обществе — это не «пережиток» неразвитого сознания (хотя, конечно, и он тоже), но все та же сохраняющаяся с древнейших времен форма социальной «гигиены», способ сохранения и развития собственных ценностей, хотя бы и в ущерб другим. Поиск по сайту: |
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Студалл.Орг (0.003 сек.) |