Центральное звено коммуникационного процесса

Центральным звеном выступает отнюдь не «говорение», но деятельность. Это следует уже из того, что даже в животном мире освоение чего-то нового совершается благодаря ей же — подражанию чужим действиям. Да и ребенок, не знающий смысла ни одного слова, уже в первые месяцы своей жизни узнает многое об окружающих его вещах в процессе деятельного их освоения.

Специфика человеческой деятельности состоит в том, что она вовлекает в себя практически все материальное окружение субъекта коммуникации. Но, разумеется, прежде всего речь должна идти о ее инструментарии.

Бытует мнение, что способность использовать орудия присуща только человеку. Но в действительности это не так. Орудийная деятельность широко распространена и в животном мире. Так, слоны отгоняют ветками мух, причем, если сломанная ветка слишком велика, они кладут ее на землю и, придерживая ногой, отрывают хоботом часть нужного размера. Некоторые грызуны используют камешки для разрыхления и отгребания почвы при рытье нор. Каланы (морские выдры) отдирают прикрепленных к скалам моллюсков при помощи крупных камней — «молотков», а другие, менее крупные камни, используют для разбивания раковин (лежа на спине на поверхности воды, зверь кладет камень-наковальню на грудь и колотит по нему раковиной). Медведи способны сбивать плоды с деревьев при помощи палок; зафиксировано использование камней и глыб льда белыми медведями для убийства тюленей. Много данных накоплено и об орудийном поведении у птиц. Новокаледонские галки достают насекомых из трещин в коре при помощи разнообразных «приспособлений», изготавливаемых самими птицами из прочных листьев и хвоинок. Египетские грифы разбивают страусиные яйца, бросая в них камни. Некоторые цапли бросают в воду разные предметы (перья, личинки насекомых), чтобы приманить рыб. Семейство цапель в Морском аквариуме Майами научилось приманивать рыб гранулированным кормом, который птицы воровали у сотрудников. Сычи собирают экскременты млекопитающих и раскладывают их вокруг своих гнезд, чтобы приманить жуков-навозников.^[28]

Более того: животное в состоянии даже самостоятельно изготовить нужное ему средство. Так что и это умение принадлежит не одному только человеку.

Так что же тогда отделяет деятельность человека от животной деятельности?

Опыты, проводившиеся еще в прошлом столетии[29], показали, что барьером служит изготовление необходимого орудия с помощью другого предмета. Иначе говоря, соединение в составе одного целевого процесса по меньшей мере двух разных орудий. До появления человека ни одно животное не было в состоянии выполнить это. Поэтому важен не факт использования отдельных предметов среды, но специфически организованное взаимодействие нескольких в составе одного целевого процесса. Собственно надбиологическим и даже надприродным феноменом становится именно оно. Новым — надприродным — явлением становится не что иное, как «формула» орудийной, технологической, связи, которая реализуется в процессе сложного действия. Ее надприродность проявляется в том, что она не воплощена ни в каких вещественных структурах и не может быть выражена ничем материальным. Подобно физическому закону, она лишь «витает» над взаимодействием материальных тел, специально вовлекаемых в целевое действие (орудие—орудие—предмет потребности), но не сводится и к нему.

В отличие от животного, человек даже на самых ранних этапах своей истории способен привести в действие целую цепь различных по своему назначению и вместе с тем технологически связанных между собой орудий. Правда, этому предшествует более чем миллионолетний период предыстории, который начинается с того момента, когда животное берет в руки предмет окружающей среды, и завершается с обретением именно этой способности использовать в своей деятельности целые цепи взаимозависимых орудий. Только на базе этой способности возникают первые формы социальности в виде распределения деятельности и ее результатов и первые формы социальной коммуникации.

Под технологически связанными орудиями труда имеются в виду такие, когда использование одного является обязательным условием применения другого. Так, для того, чтобы изготовить даже самое примитивное каменное рубило, необходимо обработать подходящую заготовку каким-то другим камнем. Для достижения конкретных целей человек вынужден использовать целые цепи искусственно создаваемых вещей. В самом деле, даже первобытному охотнику, чтобы добыть себе пропитание, необходимо было наладить взаимодействие стрелы и лука, палки и ременными жгутами привязанного к ней камня. По мере же восхождения к цивилизационным вершинам эта цепь все более и более усложняется, пока вообще не становится необозримой. Чтобы на нашем сегодняшнем столе появился хлеб, нужны уже не только трактора и уборочные комбайны, но и металлургические и машиностроительные заводы, которым в свою очередь предшествуют рудники и обогатительные фабрики. И так далее, и так далее, и так далее.

При всей своей вневещественности, связь (технологически) зависимых друг от друга предметов рождается и существует в лоне вполне физической реалии — человеческой практики. Никто, кроме человека не способен создать вещи, само существование которых обусловлено движением развитой совокупности каких-то других — искусственно же создаваемых им — вещей. Нигде, кроме его деятельности, не существует этого нового, «настроечного» над естественной природой мира. Именно в практике человека впервые плоть чувственных вещей порождает внечувственную реальность. Именно здесь прерывается длившееся миллионолетиями эволюции линейное поступательное движение, и сама природа делает гигантский скачок к новому, поскольку возникающее здесь — это новый «этаж» над всем, что существовало на нашей планете.

Но важно понять: этот прорыв осуществляет единый организм планеты, но вовсе не скромная группа молекул той тонкой органической пленки, что некогда покрыла ее поверхность. Впрочем, и для частного случая дискретного биологического вида (Homo sapiens) необходимо со всей отчетливостью подчеркнуть: грандиозный качественный сдвиг происходит не в изолированной психике индивидов, но в значительно более широкой действительности, ибо радикальным образом меняется целостная система «организм (социум) — среда». Иными словами, здесь трансформируется все: состав среды, способ связи с нею, наконец, собственно органическая ткань. Слияние этих факторов и полагает начало тому, что скоро потребует для себя нового имени, ибо, повторим, «только одно название в состоянии выразить этот великий феномен — ноосфера».^[30]

Таким образом, и подлинным каналом коммуникации становится все тот же замкнутый на себя единый цикл преобразований («вещь — дело — слово — дело — вещь»), которые формируют человеческую культуру.

Поиск по сайту: