Глава 13. Социальное конструирование Солидности

. Этот вопрос касается цели дискурса об истинности знания. Ка­ковы цели и критерии признания этих знаний истинными? Дискурсивная теория Ю. Хабермаса (Яайегтиа.?, 1991) предполагает консенсуальную тео­рию истины: идеальный дискурс имеет целью универсально валидную ис­тину как идеал. И. Эйзнер (£ииег, 1991) выступал в защиту качественных исследований как искусства, основанного на искушенности и критике, счи­тая личный опыт, литературу и даже поэзию валидными источниками зна­ний. Цель в данном случае — достижение консенсуса. «Консенсуальная ва-лидизация в основе своей является соглашением между компетентными другими о том, что описание, интерпретация, оценка и тематика образова­тельной ситуации правильны» (Там д/се. Р. 112). Ж. Лиотар (Lyotard, 1984) с позиций постмодернизма утверждал, что консенсус — это только стадия в обсуждении, а не цель, которую он формулирует как паралогию — создание новых идей, новых дифференциаций, новых правил дискурса. Для Лиотара дискуссия — это не диалог партнеров, а, скорее, состязание соперников.

Кто. Понятие коммуникативной валидности предполагает вопрос о том, кто с кем общается. Кто является законным партнером в диалоге об истинном знании? В валидизации интервью об оценках участвовали три интерпретативных сообщества. Членами интерпретативного сообщества, валидизирующего интерпретации, могли быть сами интервьюируемые, общественность, которая дает интерпретацию с позиций критического здравого смысла, наподобие присяжных, или сообщество ученых, облада­ющих методологической и теоретической компетентностью в определен­ной области. Беря пример с «отраженных групп» в психотерапии (когда «одностороннее зеркало переворачивают», и семья, проходящая психоте­рапию, наблюдает за группой терапевтов, обсуждающих межличностное взаимодействие внутри этой семьи. — Andersen, 1987), мы тоже можем «перевернуть» исследование и заставить интервьюируемых слушать и комментировать разговоры исследователей об их интервью.

Собственно, в валидизации посредством переговоров в сообществе ученых нет ничего нового — в естественных науках принятие научной об­щественностью было последним и окончательным критерием установле­ния истинности предположения. Относительно новым в качественных ис­следованиях общественных наук является акцент на истине как результате переговоров в конкретном контексте, при расширении интерпретативного сообщества за счет включения самих респондентов и непрофессиональной общественности. Коммуникативная валидизация напоминает образователь ный процесс, где истина постигается в процессе коммуникации, при взаим­ном обучении и изменении в диалоге и исследователя и исследуемого.

Однако излишнее доверие к интерсубъектной валидизации может по­влечь за собой недостаточную работу исследователя, недостаток доверия К его интерпретациям, а также — нежелание брать на себя ответствен­ность за интерпретацию. Это может быть проявлением общей популистс­кой тенденции, когда валидизировать интерпретации предоставляется чи­тателю (как это делается при валидизации посредством реакции читателя), и происходит подчинение идеологии общества потребления: «Покупатель всегда прав».

Власть и истина. Различные профессиональные сообщества могут по-разному конструировать знание — соответственно, могут возникать конф­ликты по поводу того, представители какой профессии имеют право ре­шать, что есть валидное знание в данной области, например, в области здоровья. Более того, существует специальный вопрос о том, кто будет при­нимать решение о компетентности члена интерпретативного сообщества и наделять его законными полномочиями. Во многих случаях отбор членов сообщества для принятия решений по вопросам истинности и ценности принципиально важен для результатов этих решений, например, когда вы­бирают присяжных, или комиссию для защиты диссертации, или комитет по распределению академических должностей.

Консенсуальная теория истины Хабермаса основана на идеальном ди­алоге, в котором нет доминирования, диалоге, специально освобожденном от пут отношений власти, присущих дискурсу реальной жизни, что, заме­тим еще раз, противоречит постмодернистскому пониманию научного об­суждения как силовой игры, присущему Лиотару. Выражаясь обобщенно, можно сказать, что ученые стремятся не найти истину, а обрести силу: «Игры научного языка стали играми богатых, где самый богатый, кто бы он ни был, имеет самые высокие шансы оказаться правым. Богатство, эф­фективность и истина стали эквивалентами» (Lyotard, 1984).

Поиск по сайту: