Средства правовой защиты при нарушениях Четвертой поправки

Существует три распространенных средства судебной защиты, приме­няемых при нарушениях Четвертой поправки. Одно из них является превентивным: требование, чтобы по мере возможности полиция по­лучала ордер у судьи или мирового судьи. В действительности Чет­вертая поправка не требует настолько определенно наличия ордера в любой ситуации. Единственное упоминание ордера — запрещение применения ордеров общего характера. Когда принималась поправка, распространенной практикой среди таможенников и других государ­ственных чиновников было получение ордеров на обыск в надежде на то, что наличие ордера оградит чиновника от иска о нарушении не­прикосновенности со стороны лица, чья собственность подвергается обыску или конфискации. До 1940-х гг. Верховный Суд не принимал решения, что ордер являлся защитой для объекта обыска. Значение ордера заключается в том, что определение возможного основания произведено или более реалистично рассмотрено мировым судьей, который не является частью полиции-и потому предположительно рассуждает более беспристрастно о фактах, которые побудили поли­цию к принятию решения об обыске.

В недавнее время суд вернулся к исходной позиции, постановив, что, если полиция, исполняющая ордер, добросовестно полагается на очевидную обоснованность ордера, к ней не может быть предъявлен иск о возмещении ущерба лицом, у которого совершался обыск, если ордер по той или иной причине оказался необоснованным. Проблема этого подхода заключается в том, что выяснение вероятной причины производится в процедуре ex parte мировым судьей, а не судьей и жюри присяжных при рассмотрении иска о компенсации ущерба, так же как и в случае отсутствия ордера. Мера судебной защиты в виде компенсации ущерба ближе к рыночному подходу, требование санк­ции мирового судьи — к бюрократическому подходу к предотвраще­нию незаконных обысков (сравните п. 24.2).

Наиболее важным средством судебной защиты против незакон­ных обысков по-прежнему является правило о непринятии доказа­тельств, полученных незаконным путем, согласно которому доказа­тельства и указания на доказательства, полученные путем незаконного обыска, не могут использоваться в качестве доказательств в разбира­тельстве по уголовному делу против того лица, права которого были нарушены. Данное правило весьма противоречиво, потому что оно может привести к чрезмерному сдерживанию. Издержки общества, связанные с избежанием использования доказательств, полученных незаконным путем, вполне могут превысить социальные издержки незаконного обыска. Предположим, В — издержки обыска для от-

Обыски, конфискации и допросы

ветчика в виде ущерба, причиненного собственности, или ареста за­конных частных коммуникаций, которые равны 1000 долл.; Р — ве­роятность того, что ответчик не будет осужден без этого обыска, со­ставляющая 1% на момент этого обыска; L — социальные издержки (в виде сокращения сдерживания и предотвращения преступлений) от несостоявшегося осуждения, которые составляют 50 000 долл. Тогда обыск будет неблагоприятен в соответствии с формулой Хэнда. Но предположим, что полученные в результате обыска доказательства существенны для осуждения. Это не противоречит тому факту, что Р была очень низкой в момент обыска. Она могла быть низкой потому, что у полиции могло не быть веских оснований полагать, что обыск будет успешным — он был подобен фотографированию в темноте, — а не потому, что существовали альтернативные методы получения су­щественных доказательств, в меньшей степени посягающие на част­ную жизнь. Поэтому, хотя социальные издержки обыска составили лишь 1000 долл., правило о непринятии доказательств, полученных незаконным путем, возложит издержки наказания в 50 000 долл. на общество. Здесь не учитываются издержки ответчика по несению на­казания, но это правомерно, так как они были включены в оценку социальных издержек отсутствия наказания — 50 000 долл.

Потенциально чрезмерно высокие издержки правила о неприня­тии доказательств, полученных незаконным путем, в некоторых слу­чаях признаются. Например, если полиция незаконно арестовывает человека, она не теряет права инициировать судебное разбирательство против него, хотя она не имеет права использовать доказательства, полученные у него насильственным путем в результате ареста. Из­держки невозможности инициирования судебного разбирательства против него в среднем выше издержек воздержания от использова­ния некоторых видов доказательств, хотя в случаях, когда эти дока­зательства существенны для осуждения, два вида издержек прибли­жаются друг к другу.

Конечно, гипотеза о чрезмерном сдерживании подразумевает, что существуют другие средства правовой защиты от незаконных обысков, кроме вышеупомянутого правила. Если бы это правило было единственным и оно было бы отменено, происходило бы слиш­ком много незаконных обысков, поскольку издержки пострадав­ших не принимались бы в расчет при принятии соответствующих решений полицией и прокуратурой. Однако существует альтерна­тивное средство правовой защиты: возбуждение гражданского иска о неконституционности обыска или конфискации. Раздел 1 Акта о гражданских правах 1871 г.³ признает гражданские иски как сред­ство защиты федеральных конституционных прав от посягательств со стороны чиновников штатов. Аналогичные иски могут быть воз-

³ 42 U.S.C. §1983.

Средства правовой защиты при нарушениях Четвертой поправки 919

буждены непосредственно на основании Четвертой поправки про­тив федеральных чиновников. Гражданский иск с экономической точки зрения предпочтительнее правила о непринятии доказательств, полученных незаконным путем, поскольку он позволяет сделать санкцию пропорциональной фактическим социальным издержкам нарушения неприкосновенности частной жизни, вызванным неза­конным обыском.

Но существуют обоснованные опасения, что применимость граж­данских исков как средства правовой защиты может быть иллюзор­ной во многих случаях. Жюри присяжных часто бывают неблаго­склонными к уголовным преступникам и потому могут сопротив­ляться назначению компенсации ущерба, понесенного преступником в процессе незаконного обыска, который (обыск) все же выявил веские доказательства незаконной деятельности подсудимого. Еще сложнее проблема иммунитета от компенсации ущерба. Обычно применялось правило, согласно которому ответчик (по гражданско­му иску — чиновник, исполняющий правовые процедуры) обладал иммунитетом, если он обоснованно, но ошибочно полагал, что обыск законен. Согласно стандартным принципам гражданской процеду­ры, это не должно быть оправданием по той теории, что ответ­ственность оказывает благотворное действие, давая людям стимул к выяснению своих прав. Можно утверждать, что, поскольку поли­цейские чиновники едва ли в состоянии присваивать полные соци­альные выгоды от усердной работы, они не должны и выплачивать полные социальные издержки своего чрезмерного усердия. Однако этот аргумент является слабым, поскольку, даже если чиновники несут полную ответственность, их работодатель может восстановить прежние стимулы, согласившись освободить их от гражданской ответственности, как это повсюду и делается. Современное право более благосклонно к пострадавшим от незаконных обысков. Чтобы получить иммунитет, чиновник должен действовать «объективно» добросовестно, т. е. в соответствии с действующим законодатель­ством, при этом его субъективные мнения не учитываются. Этот принцип защищает от присуждения компенсации ущерба, основанно­го на новых правовых теориях незаконности, но это не имеет большо­го значения в современной практике обысков и конфискаций.

Должен ли иммунитет должностного лица вменяться работодате­лю — полицейскому департаменту штата или округа, — если он ока­зывается ответчиком? С логической точки зрения — нет, потому что департамент находится в намного лучшем положении, чем отдельное должностное лицо, для интернализации выгод усердной работы поли­ции. Но этот вопрос не возникает в современном праве, которое не позволяет истцу привлечь работодателя к ответственности в граждан­ском иске на основании принципа ответственности вышестоящего. Имеет ли это экономический смысл?

Обыски, конфискации и допросы

Поиск по сайту: