И снова Зоя бежала

Священники застали ее во время охоты на улицах Труа, когда ее губы были выпачканы человеческой кровью, а у ног лежало неподвижное тело мужчины. Этот человек был таким же чудовищем, как и она сама, грешником, который не ограничился тем, что возжелал жену и дочь ближнего своего, но так называемых служителей Господа это не волновало.

Ускользнуть от первого священника было просто. Он выглядел как сельский чернец, не привыкший к людским толпам, которые во время большой ярмарки заполняли улицы даже по ночам. Зоя на мгновение сама чуть не поверила, что старый мул вдруг встал на дыбы. Монах отпрянул, спасаясь от удара копытами, и зажмурился, совсем как мальчишка. Когда же он снова открыл глаза, то обнаружил, что животное мирно дремлет в сооруженном на скорую руку стойле, а "дьяволовой потаскухи", за которой он гнался, давно и след простыл.

Отец Анатоль, конечно же, будет недоволен тем, что ее увидели, но он поймет. Он часто говорил: "Наши судьбы в руках Господа всемогущего. Любые невзгоды – лишь еще одна проверка нашей веры".

Но второй священник оказался куда опасней. Его сопровождал рыцарь, у которого на одежде был крест, как у тех, кто бывал в Святой Земле, и морская ракушка паломника в Сантьяго. Этот воин ничем не походил на неопытного оруженосца, как и его спутника-священника нельзя было назвать приходским хлыщом. Насколько Зоя поняла, он был доминиканцем, потому что его дорожный плащ скрывал темно-алое облачение. На шее у него висело золотое распятие.

Ей не нравилось, что священник и рыцарь не отстают от нее. Куда бы она ни сворачивала, к каким уловкам ни прибегала, эти двое, словно ведомые каким-то инстинктом, каждый раз находили верный путь. Иногда они сбивались со следа, но потом вновь шли в правильном направлении, будто перед ними была незримая тропа. Холодное тело Зои охватил озноб, вызванный пробудившимся в ней страхом.

- Господь направляет их, - прошептала она в пространство. Чтобы избавиться от них, ей придется совершить нечто необратимое. Но они – божьи люди…

"Все люди – грешники". Непрошенная мысль всплыла откуда-то из глубины ее неживой души. "И те, кто грешит во имя Господа, самые большие грешники из всех". А они грешили во имя Господа, разве не так? Они преследовали ее, дитя Господа и Каина, идущую по Дороге Небес, лишь из-за ее природы. Природы, которой ее наделил сам Господь, желая ее раскаяния? "Осмелятся ли они восстать против дел Господних?" Это казалось немыслимым. Самый страшный из смертных грехов. Гордыня, явная и пагубная. Отвергать Бога? Как они смеют? "Позволить им идти тем же путем значит согрешить".

Священник и рыцарь не заметили, как она повернула назад. Их смерть не была ни быстрой, ни безболезненной.

Глава третья:

Дороги

Если же за силу мою назовут меня богом, я не

опровергну этих слов.

И если поднесут мне из имущества своего все первое и лучшее,

Я не отрину даров и не изгоню тех,

кто принес их.

— Фрагменты из Эрджияса, II (Лилит)

В каждом Проклятом таится сила, которую называют Зверем. Ночь за ночью неутолимый голод и неукротимая свирепость грызут их души. Каиниты вынужденно учатся укрощать своего Зверя, иначе им грозит безумие и превращение в озлобленных хищников, которых их же сородичи убивают, как бешеных собак. Чтобы устоять перед еженощным напором Зверя, вампиры прибегают к различным философским учениями и верованиям, которые могут стать для них поддержкой и опорой, а быть может, даже путем к лучшему понимаю собственной природы и обретению покоя. Такие пути называют Дорогами (или viae на латыни), и они ведут к надежде, а зачастую – и к власти.

Поиск по сайту: