ЕСТЕСТВЕННО-ИСТОРИЧЕСКИЙ МАТЕРИА- 11 страница

Мирное сосуществование, говорится в Заявлении, не означает, как утверждают ревизионисты, отказ от классовой борьбы. Сосуществование государств с различным обществ, строем есть форма классовой борьбы между социализмом и капитализмом. Оно не означает также примирение социалистич. и бурж. идеологий, а, напротив, предполагает усиление борь­бы рабочего класса за торжество социалистич. идей. Мирное сосуществование создает благоприятные воз­можности для развертывания классовой борьбы в ка­питалистич. странах, нац.-освободит. движения, ус­пехи к-рых в свою очередь содействуют упрочению мира.

ЗАЯВЛЕНИЕ СОВЕЩАНИЯ ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ КОММУНИСТИЧЕСКИХ И РАБОЧИХ ПАРТИИ 163

В Заявлении содержатся важные положения по ос­новным вопросам развития нац.-освободит. движения. «Крушение системы колониального рабства под на­тиском национально-освободительного движения — второе по своему историческому значению явление после образования мировой системы социализма». Ус­пехи нац.-освободит. движения в огромной степени обусловлены победами социализма и, в свою очередь, усиливают позиции социализма. Коммунисты счи­тают исторически прогрессивными и революционными нац. освободит, войны.

Колониальные державы и главный оплот сов­ременного колониализма — США, всемерно стремятся сохранить новыми методами и в новых формах колониальную эксплуатацию народов бывших ко­лоний. В этих условиях задачи нац. возрождения в освободившихся странах могут быть успешно ре­шены лишь при условии решит, борьбы с империализ­мом и остатками феодализма, путем объединения в единый нац.-демократия, фронт всех патриотич. сил нации. В связи с этим дан анализ позиций раз­личных классов в решении актуальных проблем, воз­никающих после завоевания нац. освобождения, показана двойств, роль нац. буржуазии, к-рая по мере обострения социальных противоречий проявляет склонность к соглашательству с внутр. реакцией и империализмом. Народные же массы убеждаются, что наилучший путь ликвидации вековой отсталости и улучшения их жизни — путь некапиталистич. раз­вития, возможность к-рого становится реальной бла­годаря существованию и помощи социалистич. стран, междунар. рабочего движения.

В Заявлении выдвинуто положение о государстве нац. демократии, создание к-рого становится возмож­ным в современной историч. обстановке во мн. стра­нах. В Заявлении определены позиции коммунистич. партий, борющихся за последоват. доведение до конца антиимпериалистич., антифеод., демократия, револю­ции, за созданиегос-ва нац. демократии. Цели комму­нистов отвечают высшим интересам нации. Стремление реакц. кругов под флагом «антикоммунизма» взорвать нац. фронт, изолировать коммунистов — самую пе­редовую часть освободит, движения — ослабляет силы нац. движения, противоречит интересам народов, создает угрозу утраты достигнутых нац. завоеваний.

В Заявлении указывается, что полная и окончат, ликвидация колониального режима во всех его формах и проявлениях диктуется всем ходом мировой истории, и провозглашается, что все социалистич. страны, междунар. рабочее и коммунистич. движение считают своим долгом оказывать всемерную поддержку наро­дам, борющимся за свое освобождение.

Заявление определило задачи рабочего и коммуни­стич. движения в развитых капиталистич. странах. В результате растущего гнета крупных монополий вме­сте с обострением осн. классового противоречия бурж. общества — между трудом и капиталом — на совр. этапе углубляется противоречие между горсткой моно­полистов и всеми слоями народа. Создаются благо­приятные условия для сплочения рабочего класса, крестьянства, интеллигенции, мелкой и средней бур­жуазии города, к-рые заинтересованы в ликвидации господства монополий. Коммунисты считают, что объе­динение этих сил осуществимо на основе борьбы за мир, нац. независимость, защиту и развитие демокра­тии, национализацию важнейших отраслей экономики и демократизацию управления ими, использование экономики в мирных целях, за проведение радикаль­ных аграрных реформ, улучшение жизненных усло­вий трудящихся. Все эти меры носят демократич. характер. Борьбу за демократию коммунисты рассмат­ривают как составную часть борьбы за социализм. Гл. препятствием на пути к достижению рабочим классом

своих целей продолжает оставаться раскол его рядов, в сохранении к-рого в нац. и междунар. масштабах заинтересованы господствующие классы, правые вож­ди социал-демократии и реакц. лидеры профсоюзов. Коммунисты решительно выступают за преодоление этого раскола. Имеющиеся между ними и социал-де­мократами идейные разногласия не должны препят­ствовать обмену мнениями по назревшим проблемам рабочего движения и совместной борьбе, в особен­ности против воен. опасности.

Коммунистич. партии опровергают клевету империа­листов о том, что коммунистам нужна война для уста­новления социализма. Марксисты-ленинцы никогда не считали, что путь к социальной революции прохо­дит через войны между гос-вами. Социалистич. ре­волюция' есть результат внутр. развития каждой страны, крайнего обострения социальных противоре­чий в ней. Коммунистич. партии, руководствуясь марк­систско-ленинским учением, всегда были против экс­порта революции. В то же время они решительно борются против империалистич. экспорта контрре­волюции.

В Заявлении подтверждены положения Декларации 1957 по вопросу о формах перехода различных стран от капитализма к социализму — мирных или немир­ных, выбор к-рых в каждой отд. стране определяется конкретными историч. условиями Формы и пути раз­вития социалистич. революции будут зависеть от конкретного соотношения классовых сил в той или иной стране, организованности и зрелости рабочего класса и его авангарда, от степени сопротивления гос­подствующих классов. Независимо от того, в каких формах будет установлена диктатура пролетариата, она всегда будет означать расширение демократии, переход от формальной, бурж. демократии к подлин­ной демократии.

В Заявлении подчеркивается необходимость решит, разоблачения антикоммунизма, к-рый извращает марк­систское учение, клевещет на социалистич. обществ, строй, фальсифицирует политику и цели коммунис­тов.

Особое внимание уделено дальнейшему развитию и укреплению мирового коммунистич. движения, к-рое превратилось в самую влият. политич. силу нашего времени, стало важнейшим фактором обществ, прог­ресса. Коммунистич. партии действуют в 87 странах мира и объединяют в своих рядах св. 36 млн. чел. (1960).

Интересы дальнейшего развития коммунистич. и рабочего движения требуют и впредь продолжать ре­шит, борьбу на два фронта — против ревизионизма, к-рый остается гл. опасностью, и против догматиз­ма и сектантства. Все марксистско-ленинские партии независимы, равноправны, вырабатывают политику, исходя из конкретных условий своих стран, руковод­ствуясь принципами марксизма-ленинизма, и оказы­вают друг другу взаимную поддержку. Интересы ком­мунистич. движения требуют солидарного соблюдения каждой коммунистич. партией совместно разработан­ных братскими партиями на-своих совещаниях оценок и выводов. Забота о постоянном укреплении единства междунар. коммунистич. движения — высший интер-нац. долг каждой марксистско-ленинской партии. В Заявлении говорится, что общепризнанным авангар­дом мирового коммунистич. движения была и остается Коммунистич. партия Сов. Союза как наиболее опыт­ный и закаленный отряд междунар. коммунистич. движения, и отмечается, что решения XX съезда КПСС имеют не только великое значение для КПСС и коммунистич. строительства в СССР, но к положили начало новому этапу в междунар. комму­нистич. движении, способствовали его дальнейшему развитию на основе марксизма-ленинизма.

164 «ЗДРАВОГО СМЫСЛА ФИЛОСОФИЯ» —ЗДРАВЫЙ СМЫСЛ

Коммунисты видят свою задачу в том, чтобы раз­вернуть решит, наступление на идеологич. фронте, добиваются высвобождения нар. масс из духовной кабалы всех видов и форм бурж. идеологии, распро­странения в массах свободолюбивых демократич. идей, теории науч. социализма. Историч. опыт показывает, что пережитки капитализма в сознании людей сохра­няются в течение длит, времени и после установления социалистич. строя. Это делает необходимым разверты­вание всесторонней работы партии по коммунистич. воспитанию масс, повышению марксистско-ленинской подготовки и закалке кадров партии и гос-ва. Марк­сизм-ленинизм — это единое великое революц. учение, путеводная звезда для рабочего класса и трудящихся всего мира.

Заявление было обсуждено на многочисл.-съездах, конференциях и пленумах коммунистич. и рабочих партий и получило единодушное одобрение. Историч. развитие со времени принятия Заявления подтвердило правильность содержащихся в нем выводов и оценок. Важнейшие положения Заявления послужили тео-ретич. основой при разработке Программы КПСС, принятой XXII съездом (1961), в к-рой они получили дальнейшее развитие.

Лит.: Документы Совещания представителей коммуни­
стических и рабочих партий, Москва, ноябрь 1960 года, М.,
i960; Об итогах Совещания представителей коммунистиче­
ских и рабочих партий. Постановление Пленума ЦК КПСС,
принятое 18 янв. 1961, «Правда», 1961, 20 янв., № 20;
Хрущев Н. С, За новые победы мирового коммунисти­
ческого движения, М., 1961; Суслов М. А., Об итогах
Совещания представителей коммунистических и рабочих пар­
тий. Доклад на Пленуме ЦК КПСС 18 янв. 1961, «Прайда»,
1961, 23 янв., № 23; Великая хартия коммунистических и
рабочих партий, М., 1961. Н. Лапда. Москва.

«ЗДРАВОГО СМЫСЛА ФИЛОСОФИЯ» — идеа-листич. школа в шотл. философии 18 — начала 19 вв. (см. Шотландская школа).

ЗДРАВЫЙ СМЫСЛ (здравый рассудок) — стихийно складывающиеся под воздействием повсе­дневной практики, житейского опыта взгляды множе­ства людей на окружающую их действительность и закономерности природы. В общепринятом толко­вании 3. с. означает сознание, не искаженное к.-л. предвзятыми мнениями, пережитками, унаследован­ными от прошлого, ходячими, но ошибочными пред­ставлениями, религиозными догмами, устаревшими или оторванными от действительности филос. и др. воззрениями. 3. с. отделяет рассудок от предрассудка, рациональный взгляд на мир от суеве­рия, трезвое понимание вещей от влияния случайных обстоятельств, колебаний моды и т. п. 3. с. харак­теризует повседневные побуждения, мотивы, к-рыми руководствуются люди в их каждодневной буд­ничной практике. 3. с. дает себя знать и в области искусства и лит-ры, в известной мере определяя художеств, вкусы людей, воплощаясь в фольклоре, в оценках людьми художеств, произведений, а не­редко и в эстетике.

Наряду с положит, ролью в жизни людей 3. с, в зависимости от историч. условий, сферы его приме­нения и направленности, может играть и отрицат. роль, что обусловлено его историч. и познават. огра­ниченностью, эмпиризмом, узостью, по сравнению с деятельностью разума как высшей формы научно-диалектич. осмысления действительности.

В обыденной жизни 3. с. представляется часто врож­денной способностью, будто бы независимой от ис­торич. развития и уровня науч., филос. и эстетич. мысли. Между тем 3. с. является результатом предшествующего опыта человечества, подвержен изменениям, обусловленным развитием обществ, действительности, и носит на себе отпечаток определ. классовых интересов. В 3. с. могут занимать немалое место и классовые предрассудки, косные, обы-

вательские мнения, случайные влияния, элементы раз­личных филос. воззрений, к-рые незаметно проникают в умы людей, лишенных строгого критич. отношения к самим себе; благодаря этому 3. с. становится иногда опорой догматизма, нетерпимости по отношению к новаторской мысли, порывающей с догматизмом и привычными традиц. схемами.

Здравый смысл в процессе познания мира. Уже на исходе античного мира стоики считали 3. с. чем-то врожденным, полагая, что сама природа внуша­ет нам здравые инстинкты самосохранения. К одной из добродетелей стоики относили рассудительность. В Древнем Риме 3. с. получил свое выражение в поня­тии «золотой середины» (aurea mediocritas), став­шей нарицательным понятием, и ей поэт Гораций пос­вятил целую оду. Очевидец гражданских распрей, войн и преступлений, Гораций дает совет оставаться осмотрительным, благоразумным даже в моменты удач, когда «во-всю дует ветер попутный». Сторонники опытного знания, начиная с эпохи Возрождения, при­давали 3. с. большое значение, противопоставляя его религ. фанатизму, аскетич. идеалам и схоластике средневековья. Монтень в обстановке феод, смут и ре­лиг. войн противопоставил ясный человеч. разум изуверству инквизиторов, мракобесию обскурантов, своеволию дворянских клик и тирании монархов. Кодекс монтеневского 3. с.— уважение к общим ве­рованиям и законам, любезное обращение с людьми, участие в обществ, деятельности, если она плодотвор­на, готовность оказывать помощь другим, не забывая при этом собств. интересов, умение пользоваться сво­бодой в возможных границах, удовлетворение лишь простых, естеств. влечений, внушаемых природой (см. «Опыты», кн. 1, М.— Л., 1954, гл. 30, «Об умерен­ности», с. 254—60). Декарт признавал превосходство 3. с. над невежеством и суевериями. Однако он считал, что 3. с. возникает стихийно из ходячих мнений, и подвергал сомнению рациональное содержание 3. с. за привязанность к непосредств. опыту, к-рый «...ча­сто вводит нас в заблуждение, тогда как дедукция, или чистое умозаключение... никогда не может быть плохо построено» (Избр. произв., М., 1950, с. 83). В философии Чербери мышление человека конститу­ируется «врожденными способностями», истина же обеспечивается всеобщим согласием. После теории ес­теств. рассудка Чербери, положившей начало деизму, возникла т. н. «школа 3. с.» (Рид, Дж. Битти, Дж. Освальд, У. Гамильтон и др.). Рид извлекал осн. общепринятые суждения из «внутреннего опыта». Про­тив этой плоской философии, утверждавшей врожден­ность 3. с. и пытавшейся с его помощью обосновать религ. веру, выступил Пристли, не сумевший, однако, верно решить проблему происхождения и значения 3. с. (см. Избр. соч., М., 1934, с. 143—81). Откровеннее всех англ. просветителей обнажил бурж. природу 3. с, как понимали его в 18 в., А. Смит в своем соч. «Теория нравственных чувств...» (1749), где он писал: «Заботы о собственном здоровьи, о собственном бла­госостоянии и значении, о добром имени, обо всем, что касается нашей безопасности и нашего счастья и составляет собственно предмет добродетели, называе­мой благоразумием» (указ. соч., СПБ, 1868, с. 277). Смитовский 3. с.— представитель сред­них классов Англии, довольных результатами ком­промиссной революции 1688 и занятых исключи­тельно меркантильными делами. Этот 3. с.— родной отец утилитаризма Бентама, отождествлявшего бур­жуа с «нормальным человеком» и ко всему применяв­шего принцип «пользы».

Во Франции уже П. Вейль «... разрушил метафизику с помощью скептицизма, подготовив тем самым почву для усвоения материализма и философии здравого смысла...» (Маркс К. и Энгельс Ф., Соч.,

ЗДРАВЫЙ СМЫСЛ 165

2 изд., т. 2, с. 141). Гольбах дал типичную для эпохи Просвещения формулировку 3. с, определив его как «...тот прием суждения, который достаточен для того, чтобы познать наиболее простые истины, отвергнуть наиболее вопиющие нелепости, быть шокированным наиболее выпуклыми противоречиями» («Здравый смысл...», М., 1941, с. 3). Как и все просветители, Голь­бах стремился с помощью 3. с. развеять призраки тео­логии, нанести удар невежеству, разрушить религ. дог­мы и вымыслы, противоречащие очевидности, научить людей критически мыслить, осудить религиозный фана­тизм, добровольное рабство духа. В Энциклопедии Дид­ро и Д'Аламбера статья «3. с.» («Bon Sens») начинается с дефиниции: «Это — критерий рассудка, способность к суждению, посредством которого всякий человек может к собственной выгоде использовать любую жи­тейскую ситуацию. Лишите человека здравого смысла и вы низведете его до уровня автомата или ребенка... Заключение о том, является ли данный человек здра­вомыслящим, мы делаем чаще всего из его способ­ности к обобщению опыта» («Encyclopcdie, ou Diction-naire raisonne des sciences, des arts et des metiers», P., 1751—SO, t. 2, p. 328). В то же время статья Энцикло­педии противопоставляет «человеку 3. с.» человека умного, просвещенного, к-рого отличают большая глубина познания и точность суждений. По мнению Гельвеция, 3. с. не впадает в заблуждения лишь по­тому, что лишен страстей и просветлений гения. «...Ум начинается там, где кончается здравый смысл» («Об уме», М., 1938, с. 328). В сложных вещах 3. с. лишен проницательности, а в политич. сфере — муже­ства. Но народу не всегда полезна осмотрительность; непогрешимость и мудрость умеренности происходят от бездеятельности, апатии (см. там же, с. 327—30).

В 18 в. прогрессивный амер. публицист Пейнс по­зиций 3. с, к-рый он считал общечеловеческим и объективным, доказывал, выражая стихийные стрем­ления амер. демократии, право народа на независи­мость и его ненависть к войне: «Правительство, которое не может обеспечить мир, не является вообще прави­тельством, и в этом случае мы платим за ничто» («Com­mon sense» — «Здравый смысл», 1775; в кн.: «Common sense and the policical writings», N. Y., 1953,p. 29—30).

В нем. философии Кант часто апеллировал к пре­имуществам 3. с, напр., когда разоблачал «эсте­тическое путешествие мечтателя по миру духов» — мистика Сведенборга. Но характеризуя «... обычный человеческий рассудок, который считают чем-то очень неважным, когда его называют здравым (еще не культивированным) смы­слом...», Кант находит его проявления в «обществен­ном чувстве» логич. или эстетич. характера. При этом общедоступное суждение понимается Кантом как «оценка, которая в своей рефлексии мысленно обращает внимание на способ представления каж­дого другого..., чтобы свое суждение как бы поста­вить на общем человеческом разуме...» («Критика способности суждения», СПБ, 1898, с. 159). Оговорка «как бы» подчеркивает недоказуемость искомой всеоб­щности логич. и эстетич. суждения. Это дало основа­ние Гегелю утверждать, что если 3. с. философствую­щего субъекта не располагает ничем, кроме догадок о способах представления других людей, то он низво­дит «знание» до уровня «мнения». В критике, к-рой Гегель позднее подверг 3. с, имеются две стороны. Гегель прав там, где отвергает апологию 3. с, с к-рой выступало нем. вульгарное просветительство 18 в., особенно школа X. Вольфа. Гегель нелестно отзывается о грубом мериле «пользы» и о познават. возможностях 3. с. как «...разделяющего рассудка, который упорствует в своих разделениях» (Соч., т. 5, М., 1937, с. 22). Но Гегель неправ, когда порочит 3. с. по той причине, что тот «стремится вывести истину

из чувственной реальности», что он преклоняется перед «природной необходимостью» и сводит единич­ные вещи к материи, лишенной «вибрации духа», стремится воссоединить идеи с действительностью, «пересадить небо на землю».

Рус. революц. демократы неоднократно апеллиро­вали к 3. с, доказывая абсурдность религ., идеа-листич. и агностич. воззрений, вынося самую суть этих воззрений на суд непредубежденного рассудка. Белинский, говоря о нац. характере рус. народа, писал: «... Мистическая экзальтация вовсе не в его натуре; у него слишком много для этого здравого смысла, ясности и положительности в уме: и вот в этом-то, может быть, и заключается огромность исто­рических судеб его в будущем» («Письмо к Н. В. Гого­лю», 15 июля 1847, см. Поли. собр. соч., т. 10, 1956, с. 215). Чернышевский в своей критике идеализма исходит из реального опыта, очевидного для всех людей, смотрящих «... на жизнь человеческую гла­зами рассудка, а не фантазии...» (Поли. собр. соч., т. 2, 1949, с. 179). В то же время философия истории и эстетики рус. революционных демократов своей глубиной и сложностью неизмеримо возвышается над эмпиризмом 3. с. и во мн. пунктах близка к диалек-тич. материализму.

В 20 в. характерное для капиталистич. Америки филос. течение — прагматизм релятивизирует 3. с. и связывает его с той степенью пользы, к-рую можно из него извлечь в той или иной практич. ситуации. Напр., в понимании Джемса, человек 3. с. «далек от всяких эксцентричностей», однако если бы люди были «омарами или пчелами», то категории мышления для формирования опыта были бы иными; др. словами, 3. с.— нечто абсолютно условное и лишен всякого объективного содержания (см. «Прагматизм», СПБ, 1910, с. 106—07). Совр. бурж. философия пытается использовать 3. с. для подтверждения субъективного идеализма. Так, школа «неореализма», возникшая из т. и. «реализма 3. с», исходит из посылки, что ис­тинным познанием является идеалистически истол­кованное непосредств. чувственное восприятие. В этом случае, как и в махизме, 3. с. выполняет реакц. функцию.

Здравый смысл в этике и эстетике. В бурж. фило­софии и публицистике 19—20 вв. понятие 3. с. находит часто моральное преломление, а не только гносеоло­гическое. Так, Эмерсон, имея в виду т. н. дело­вых людей, признавал за «торгово-промышленным миром янки» лишь «низменную форму благоразумия», ибо в этом мире невозможно «... поставить свой кусок хлеба в свое собственное распоряжение, чтобы не стать в горькие и фальшивые отношения к другим людям...» (Соч., [т. 1], СПБ, 1901, гл. 7, «Благора­зумие», с. 152). Прагматизм же использует понятие 3. с. для целей вульгарной апологетики бурж. на­живы. Именно среди амер. бизнесменов сложился тот вульгарный 3. с, к-рый рассматривается ими как антитеза непрактичности, наивности в жизненных делах и к-рый насмешливо относится к умств. дея­тельности и всякому интеллектуализму вообще. В то же время бурж. философы порицают революционеров за якобы отсутствие у них 3. с, повторяя доводы бурж. филистеров и обывателей.

В области искусства 3. с. часто враждебен творче­ской фантазии художника и поэта. Еще Гельвеций писал, что в области эстетики имеет хождение т. н. «вкус привычки» и что как этот вкус ни кажется без­ошибочным и точным, но постигнуть оригинальные художеств, творения он не в состоянии. «Вкусу при­вычки» соответствует 3. с. Действительно, круг житей­ских тем и приемов, к-рые допускает 3. с. для худож­ника, часто бывает узок. Из пределов искусства ис­ключаются им любая условность, символика, любое

166 ЗДРАВЫЙ СМЫСЛ

преображение действительности с помощью фанта­зии. Между тем «... фантастическое отнюдь не то же самое, что нелепое...»,— писал Белинский (Поли. собр. соч., т. 4, 1954, с. 317—18). 3. с. беспомощно останав­ливается перед мифологич. персонажем, перед гипер-болич. образом, подобным Королю Лиру и Дон Ки­хоту, Фаусту и Медному всаднику, Вотрену и Чичи­кову, перед «Сикстинской мадонной» Рафаэля и «Блуд­ным сыном» Рембрандта, перед «Лунной сонатой» Бет­ховена и «Патетической симфонией» Чайковского.

Гёте осмеял претензии 3. с. на роль верховного судьи искусства: «все хвалят и хотят иметь такие произведения, которые идут вровень с ними самими».

Однако Гёте говорил и в пользу 3. с: «...Точка зрения здравого смысла и рассудка является также и моей точкой зрения...» (ЭккерманИ. П., Раз­говоры с Гёте, М., 1934, с. 414). Очевидно, Гёте считал, что невозможно достигнуть вершин истины в искусстве только на крыльях фантазии, минуя все стадии тща­тельного изучения предмета. Гегель в своей «Фено­менологии духа», с одной стороны, иронически напо­минает о том, что в поэзии 18 в. одно время «свиреп­ствовала гениальность», противопоставленная «спокой­ному руслу здравого человеческого смысла». С др. стороны, Гегель подчеркивает,что «удобным», «обыден­ным» путем 3. с. невозможно объяснить «возвышенное чувство вечного, священного, бесконечного», «гени­альность глубоких оригинальных идей», проникнуть в к-рые способен лишь «разум, обладающий самосоз­нанием» (см. Соч., т. 4, М., 1959, с. 37—38). Признавая лишь правдоподобие, 3. с. часто сводит объективность к общезначимости, видимости правды. Тем не менее, правдоподобие входит в одну из граней того сложного комплекса, к-рыймы называем «художественной исти­ной»,— иногда совершенно незаметно — в фантастич. и условных сюжетах, иногда более наглядно — в реа-листич. картинах. Живопись и роман, поэма и соната лишь тогда воспринимаются как «чудо», как изуми­тельное «откровение», когда одухотворенность образа возникает из иллюзии воспринимаемой реальности или полной естественности выраженной экспрессии чувства. Воспроизведение действительности, если оно не голое, внешнее, необходимо для силы воздействия искусства. Неверно, будто 3. с. всегда недруг поэзии. Положит, роль 3. с. может быть незначительной, когда художник теряет масштаб эстетич. ценностей и лишен вдохновения. Но 3. с. может быть и надеж­ным помощником в трезвом наблюдении над действи­тельностью и в творческом труде над образом. 3. с. и верный вкус ограждают, напр., писателя от «нагро­мождения искусственных деталей и украшений», ослабляющих внимание к «правдивости деталей, прав­дивости воспроизведения типичных характеров в ти­пичных обстоятельствах», о чем писал Энгельс в письме к М. Гаркнесс (Маркс К. иЭнгельс Ф., Избр. письма, 1953, с. 404, 405). Во всяком случае, когда 3. с. выступает против субъективизма впечат­лений, поисков красоты не в простом и ясном, а в эксцентрике или в зауми форм и слов, то правота на его стороне. Новаторское искусство, если оно имеет почву в самой жизни, расширяет рамки 3. с. и при­вычного вкуса, оказывает на него воздействие. Если в известные моменты то или иное произведение кажется чуждым 3. с, то по мере роста эстетич. культуры меня­ются оценки, критерии, и это произведение становится для 3. с. приемлемым и близким. Особенно важно учесть роль 3. с. в народных эстетич. вкусах, в фоль­клоре.Когда художеств, творчество сохраняет органич. связи с исторически сложившимся нар. эстетич. созна­нием, то оно служит богатейшей питательной почвой для самых высоких форм искусства. В мировой лит-ре бурж. 3. с. воплощался чаще всего в лицах, полных самодовольства и менторского резонерства. В нар.

же эстетике 3. с. принимает форму прозорливой муд­рости, нравств. здоровья, оптимизма и героики. Из этой почвы и возникли у великих художников слова такие образы, как брат Жан и Панург Рабле, как Санчо Пансо из романа Сервантеса, как некрасов­ская крестьянка Матрена Корчагина в поэме «Кому на Руси жить хорошо», толстовские мужики из пьесы «Плоды просвещения», Кола Брюньон из одноимен­ного произведения Ромена Роллана, Василий Теркин из поэмы Твардовского и мн. др. В этих замечатель­ных образах 3. с. выступает в разных оттенках и зву­чаниях — от горького сарказма до веселого юмора.

Здравый смысл в оценке марксистской философии. Учение марксизма-ленинизма подходит к 3. с. истори­чески и конкретно. З.с. не общечеловеч. свойство мыш­ления, а проявление сознания определ. обществ, клас­сов. Функция 3. с. тоже различна. Так, З.с. упорно и смело ниспровергал нелепые условности, лицемерие и ханжество, отстаивал человечность и значение опыт­ного знания в борьбе со ср.-век. феод, пережитками и религ. суевериями. В периоды обострения классовой борьбы в капиталистич. обществе 3. с. нередко мас­кировал рутину и в форме мещански-трусливой «зо­лотой середины» оправдывал самые жалкие компромис­сы. Теория «меньшего зла» нем. социал-демократов в 1933 сыграла на руку гитлеровцам, захватившим в Германии власть и залившим кровью всю Европу, а эта теория претендовала на 3. с.

Марксизм высоко оценивает проявления 3. с. у нар. масс. Пролетарский3.с.способен сочетать мудрую трез­вость с последоват. революционностью, осмотритель­ность и расчет — с романтикой борьбы. И всегда кри­терием пролетарского 3. с. является живое дело, практика самой обществ, жизни с ее политикой и экономикой. В наши дни с трибуны ООН Сов. пр-во, отстаивающее идею мирного сосуществования, апел­лирует к 3. с. народов, провозглашая программу раз­оружения и запрета атомного оружия. Политика Сов. пр-ва завоевала умы и сердца миллионов людей на всей нашей планете. 3. с. нашел себе во всех бурж. странах страстных и смелых агитаторов, терпеливо и настойчиво разъясняющих трудящимся и т. н. дело­вым людям безрассудность политики войны и разум­ность планов разоружения, выдвигаемых Сов. Сою­зом. При этом политика Сов. пр-ва строится, конечно, не только на 3. с, а на науч. предвидении перспектив историч. развития человечества.

В марксистской философии 3. с. рассматривается с диалектическо-материалистич. т. зр. Энгельс писал: «Для метафизика вещи и их мысленные отображения, т. е. понятия, суть отдельные, неизменные, застывшие, раз навсегда данные предметы, подлежащие исследо­ванию один после другого и один независимо от дру­гого... Этот способ мышления кажется нам на первый взгляд совершенно очевидным потому, что он присущ т. н. здравому смыслу. Но здравый человеческий смысл, весьма почтенный спутник в четырех стенах своего домашнего обихода, переживает самые удиви­тельные приключения, лишь только он отважится выйти на широкий простор исследования» («Анти-Дюринг», 1957, с. 21). Перед диалектикой природы и обществ, истории 3. с. уступает место более сложной логике — логике разума, отражающего противоречия и вечное становление. Но если 3. с. осознает круг своих возможностей, то он не противостоит филос. материализму и диалектике, предохраняя науку от «химерических домыслов», на к-рые так падок спеку­лятивный ум идеалиста. Между «обыкновенным рас­судком» и «диалектич. разумом» имеется существен­ное, глубокое различие, но ни в коем случае не пропасть.

Марксистско-ленинская философия убедительно до­казывает, что 3. с. большинства людей признает су-

ЗЕА —ЗЕЛЛЕ 167

Поиск по сайту: