Докритический период. 8 страница

Прозрачные, разумные отношения между людьми чужды бурж. строю, основанному на анархии произ-ва и обмена. Если туманное облако вокруг отношений товарного мира кажется мещанскому сознанию истин­ной поэзией, то на деле эстетич. жизнь общества в этом мире находится под угрозой вырождения. Так как деньги — это всеобщая стоимость всех вещей, то они, по словам Маркса, лишили весь человеческий мир, как и природу, их своеобразной стоимости (см. К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произв., 1956, с. 620). Это стирание всех различий не допу­скает никакого своеобразия. Оно признает только чисто количеств, меру стоимости, заставляя качество изделий человеч. труда отступить на задний план вместе с другими пережитками ср.-век. ремесла. Любое произведение иск-ва, любое науч. открытие можно купить. Поэтому так часты в капиталистич. обществе неразрешимые коллизии между «истиной и деньгами», «красотой творчества и ядом корысто­любия», выражаемые бурж. сознанием в бессильных либерально-мещанских фразах. Совр. К., основанный на господстве монополий, поднимает эту силу «отчуж­дения» до такого уровня, что само развитие атомной физики становится для ученых кошмаром, уничтожаю­щим их в моральном отношении, если они не в силах стать па путь борьбы против империалистич. политики большого бизнеса. Одним из типичных приемов реакц. социологии является попытка возложить ответствен­ность за духовную нищету и внутр. кризис совр. бурж. цивилизации на чрезмерное развитие науки, техники и организации. В действительности избыток их раз­вития является относит., а не абсолютным, т. е. приво­дит к печальным последствиям только в рамках капита­листич. частной собственности и в сфере ее влияния.

Капиталистич. общество с его атмосферой делови­тости и уважения к факту, казалось, навсегда покончило с устаревшими, далекими от науки мето­дами мышления. Однако религия не умирает при капитализме. Наоборот, она черпает новые силы в сти­хийной жизни бурж. общества, в ужасных потрясе­ниях, создаваемых экономич. кризисами, в непонят­ности тех причин, к-рые угнетают трудящихся и от­равляют духовную жизнь всех классов общества. Товарный фетишизм является источником самых фан-тастич. представлений. Поэтому бурж. эпоха лишь реформирует традиц. религию, превращая ее в абст­рактный деизм — отражение безличных сил рынка. Но даже эта реформа религ. сознания относится к более ранним и более прогрессивным ступеням развития буржуазии. Вместе с превращением бурж. способа произ-ва в препятствие для дальнейшего про­гресса господствующая идеология снова обращается к самым диким суевериям. Мистич. секты и течения, вроде теософии, распространяются, как повальная болезнь. Правда, в этих течениях мало искренней веры прежних времен и гораздо больше совр. лице­мерия. По мере роста реакционности буржуазии уже во 2-й пол. 19 в. начинается субъективное «мифотвор­чество» — соревнование бурж. идеологов в различных попытках навязать человеч. сознанию мистич. конст­рукции, выражающие реальные проблемы 3TOFO класса в виде ложных символов и филос. абстракций.

Эпоха подъема буржуазной куль­туры. Развиваясь в недрах феод, строя, бурж. отношения означали большой шаг вперед на пути к освобождению человечества. В те времена конкурен­ция частных лиц была «... единственным возможным способом открыть перед индивидами новое поприще более свободного развития» (М а р к с К. и Эн­гельс Ф., Соч., 2 изд., т. 3, с. 411). Но это истори­чески ограниченное содержание нуждалось в допол­нении, взятом из мира фантазии. И действительно, в сознании пророков бурж. строя конкуренция пред-

КАПИТАЛИЗМ 449

ставляется началом естеств. справедливости и ра­венства. Бурж. право кажется правом естественным. Развитие теории общества начиная с эпохи средних веков есть преимущественно развитие т. н. естествен­ного права, в к-ром отд. индивид становится идеальной фикцией, исходным пунктом для построения всей системы обществ, отношений. Подобно Робинзону Дефо, этот индивид свободен от историч. пут. Не бу­дучи жителем необитаемого острова, он должен всту­пить в договорные отношения с др. частными лицами как на почве обмена продуктов своего труда, так и для того, чтобы создать гос-во, в к-ром формально никто не мог бы посягать на право другого. Принцип частного контракта лежит в основе всей политич. теории и этики Гоббса. Т. о., частная сделка стано­вится обществ, договором, из к-рого выводится, по­средством чистой дедукции, любая форма гос. уст­ройства до абс. монархии включительно.

При всех иллюзиях, заключенных в такой поста­новке вопроса, и при всех возможностях реакц. истол­кования теории естеств. права эта форма бурж. соз­нания отвечала историч. потребностям обществ, про-из-ва. Она до нек-рой степени отвечала также инте­ресам демократич. масс, особенно крестьян, стремив­шихся к освобождению мелкой частной собственности от феод, связей и сервитутов. Правда, в известных нам демократич. редакциях теории естеств. права, напр. времен англ. революции, содержатся нек-рые пося­гательства на право частной собственности, но лишь в форме критики крупного землевладения, что не про­тиворечит бурж. кругозору в целом. Это была эпоха, когда интересы буржуазии еще не отделились от инте­ресов народа, хотя многие трещины, а иногда и целые периоды глубоких классовых расхождений в недрах «третьего сословия» бывали и в это время.

Передовые представители бурж. мировоззрения, стоявшие большей частью по образованию, а иногда и но образу жизни и происхождению выше буржуазии в собств. смысле слова, отражали в своей деятельности более широкое и прогрессивное историч. содержание, чем интересы имущих собственников. Мировоззрение их было буржуазным лишь в том смысле, что выводы, проистекающие из этих филос. и обществ, теорий, в объ­ективном смысле совпадали с потребностями разви­вающегося бурж. общества и не могли идти дальше историч. границ, в к-рых движется этот способ произ-ва. Подъем более свободного мировоззрения совершался шаг за шагом, в жестокой борьбе с поли­тич. властью дворян и чиновников, духовным игом церкви и др. пережитками средних веков. Эта борьба требовала жертв, и немало смелых умов, начиная с Дж. Бруно, поплатилось жизнью за свои независи­мые взгляды.

Особенной остроты идейная борьба передового слоя против ср.-век. идей и порядков достигла в 18 в., создавшем т. н. просветит, движение. Свое классич. развитие эпоха Просвещения получила во Франции, в период между смертью Людовика XIV (1715) и франц. революцией 1789. Такие блестящие мыслители и пламенные борцы, как Вольтер и Дидро, такие смелые материалисты, как Ламетри, Гольбах, Гельвеций, такие яркие личности, как Руссо, с разных сторон и в различных отношениях к обществ, классам их вре­мени защищали широкие демократич. требования, расчищая почву для активного вмешательства в ход истории самих масс. Как пророки царства разума и справедливости на земле эти люди, конечно, заблуж­дались. Они не могли предвидеть новой, еще более глубокой несправедливости, к-рую принесло с собой развитие бурж. отношений, освобожденных франц. революцией от феод. оков. Но это заблуждение было добросовестным, оно не имело ничего общего с корыст­ным, тенденциозным оправданием К. у вульгарных

апологетов этого строя в те времена, когда интересы труда и капитала уже далеко разошлись между собой. «Нельзя забывать,— говорит Ленин,— что в ту пору, когда писали просветители XVIII века (которых обще­признанное мнение относит к вожакам буржуазии), когда писали наши просветители от 40-х до 60-х го­дов, все общественные вопросы сводились к борьбе с крепостным правом и его остатками. Новые обществ венно-экономические отношения и их противоречия тогда были еще в зародышевом состоянии. Никакого своекорыстия поэтому тогда в идеологах буржуазии не проявлялось; напротив, и на Западе и в России они совершенно искренно верили в общее благоден­ствие и искренно желали его, искренно не видели (отчасти не могли еще видеть) противоречий в том строе, который вырастал из крепостного» (Соч., т. 2, с. 473). Тремя отличит, чертами всякого Просвещения, не только во Франции, но и повсюду, где бурж. демо­кратия вступает в противоречие с мировоззрением феод, классов, являются: 1) борьба с крепостничест­вом, 2) защита прогрессивных форм жизни, 3) отстаи­вание интересов народа (гл. обр. крестьянства). Это наследство в высшей степени ценно для рабочего класса и всей социалистич. культуры.

То, чего не хватало просветителям, а именно — по­нимания формального характера бурж. демократии, скрывающей в своих общих фразах противоречив между трудом и капиталом, было внесено в развитие передовой обществ, мысли романтич. движениями 1-й пол. 19 в. и рус. народничеством. Сильной сторо­ной романтизма, как в политич. экономии, так и в др. областях, является разрушение иллюзий просветитель­ной эпохи — другими словами, критика бурж. формы прогресса, неспособной избавить людей от гнетущих последствий обществ, разделения труда, дисгармонии духа и тела, безграничной власти мещанского рассуд­ка, отравляющего непосредств. чувство и все человеч. отношения ядом эгоизма. Вместе с этими завоева­ниями романтизм принес в развитие обществ, мысли и много темных черт. Его критика бурж. цивилиза­ции, столь же разнообразная в своих политич. и клас­совых оттенках, как и защита ее писателями эпохи Просвещения, имеет один общий недостаток. Эта критика либо прямо выражает разочарование в бурж. революции и обращается к патриархальному миру средних веков в качестве идеального образца для устройства совр. отношений, либо, по крайней мере (даже там, где она переходит в социалистич. утопии), мерит будущее меркой прошлого.

Наиболее свободно от недостатков просветительной эпохи и романтизма третье движение обществ." мысли, лучшее из того, что создало человечество в 19 в. Эту ступень можно назвать классической. К ней принад­лежат в области теории три великих явления, «три источника марксизма», по известному выражению Ленина. Это — немецкая философия от Канта до Гегеля, развившая, хотя и в идеалистич. форме, метод диалектики как вывод из огромного опыта науки и обществ, борьбы, англ. политич. экономия от Смита до Рикардо, стоящего уже на грани открытия тайны прибавочной стоимости, и, наконец, утопич. социализм Сен-Симона, Фурье и Оуэна — трех великих пред­шественников социализма научного. При всех огра­ниченных сторонах, зависящих от условий времени, когда рабочий класс еще не выступил на историч. сцену в качестве самостоят, силы, эти высшие дости­жения прежней культуры заключают в себе черту глубокой важности. Они беспощадны в раскрытии противоречий обществ, развития и в то же время устремлены в будущее, отличаются широким истори­ческим оптимизмом. «Золотой век не позади, а впереди нас» — таков лозунг школы Сен-Симона во Франции.

450 КАПИТАЛИЗМ

Маркс и Ленин указывают на глубокую науч. добро­совестность, отличающую, напр., Рикардо от таких бесчестных защитников К., как Мальтус. Рикардо считает возможным жертвовать интересами рабочих, если дело касается прогрессивного развития произ­водства, но он обращается против своего собств. класса везде, где владелец капитала выступает в ка­честве силы, препятствующей обществ, прогрессу. Произ-во ради цроиз-ва — гл. идея Рикардо; ему чужды патриархальные идиллии романтиков-эконо­мистов, как Сисмонди. В этом гиперболич. выраже­нии пром. революции конца 18—нач. 19 вв. классики марксизма видели не жестокость ума, чуждого всякой симпатии к трудящимся классам, а несовершенную форму более высокого идеала. Им является «развитие производительных сил человечества, т. е. развитие богатства человеческой природы как самоцель» (Маркс К., Теории прибавочной стои­мости^. 2, 1957, с. 110—11; см. также В. И. Ленин, Соч., т. 2, с. 186—87). То же самое, с нек-рыми измене­ниями, относится и к диалектике Гегеля, к-рую Гер­цен назвал «алгеброй революции», и к рациональному зерну социалистич. учений Сен-Симона, Фурье и Оуэна. Недостатком этих утопий было стремление из­бежать классовой борьбы и социальной революции. Но после того как революция совершилась, значение пла­нов старых социалистов меняется. Теперь положит. сторона их наследства приобретает большое практич. значение (см. В. И. Ленин, Соч., т. 33, с. 427).

Национальная культура, либера­лизм и демократия. Необходимой формой развития обществ, отношений в эпоху К. является нация. Основу каждой национальности образуют тру­дящиеся классы, но политич. и духовная гегемония в нац. движении долгое время принадлежала дво­рянству и буржуазии. Сплочение нации происходит сначала под эгидой королевской власти, к-рая в из­вестной мере опиралась на буржуазию, не теряя своего дворянского характера. Однако широкий подъем бурж. наций относится к эпохе революц. уничтожения феод, привилегий и последних пережитков внутр. раздробленности. Революц. движение бурж. демо­кратии часто соединяется с борьбой за нац. независи­мость. Наиболее яркие историч. примеры — нидер­ландская революция, в к-рой все прогрессивные силы возникающей нации объединились против исп. господства, восстание амер. колоний против Англии и освободит, войны франц. революции. Во всех этих случаях самая последоват. демократич. партия была вместе с тем и наиболее яркой, самоотверженной патриотич. силой. Напротив, аристократия и связан­ная с ней либеральная буржуазия повсюду в решаю­щий момент изменяют нац. интересам, вступая в союз с чужеземной реакцией против своего народа. Этому способствует то обстоятельство, что буржуазия, осо­бенно торговая и финансовая, в последнем счете стоит на позиции не патриотической, а космополитической, руководствуясь римским правилом ubi bene ibi patria, т. е. родина капитала там, где он получает более высокий процент. Носителем патриотизма яв­ляется народ — с той оговоркой, что угнетение и ни­щета создают эмиграцию и немало других, еще более сложных историч. положений. Отсюда, напр., симпа­тии немцев Эльзас-Лотарингии к Франции, т. к. ни расовое происхождение, ни общность языка не могут подавить желание жить при более свободных поряд­ках. Отсюда переход нем. якобинцев на сторону франц. войск, трагич. судьба Г. Форстера и его сорат­ников.

В рамках бурж. общества, насыщенного глубокими противоречиями, формирование нации и ее культуры также несет на себе отпечаток этих внутр. и междунар. конфликтов. Подъем нац. движения не всегда совер-

шается в прогрессивной политич. форме. Так, напр., в период нидерландской революции патриотически на­строенная мелкобурж. масса фанатиков-кальвинистов поддерживала диктатуру Оранского дома, а патрици­анская богатая буржуазия была представлена та­кими далекими от религ. фанатизма прогрессивными политич. мыслителями, как Г. Гроций, бежавший из Голландии. Во Франции бонапартистские идеи эпохи. Наполеона I были, по словам Маркса, голосом моло­дой крестьянской парцеллы. Еще более ярко это про­тиворечие выступает в освободит, нац. борьбе йен. народа против Наполеона. У испанцев нар. движение совершалось под ср.-век. монархич. и религ. знаме­нем, оно несло в себе много темных и реакц. черт. Та же двойственность наблюдается в нем. нац.-освободит, войне 1813. И все же необходимо признать эти движе­ния великими страницами в жизни народов Европы.

Отсюда вывод, весьма существенный для мар­ксистского анализа истории культуры в эпоху К. Было бы неправильно судить о прогрессивности различных идейных течений этой эпохи только на основании их общих формул и программ. Эти послед­ние часто имеют более развитый в логич. смысле, более научный и даже более демократич. в формаль­ном отношении характер, если сравнивать их с психо­логией широких нар. масс. Однако с т. зр. действит. содержания такие формулы могут выражать более узкие классовые интересы. И, наоборот, в ложной или даже реакц. форме может скрываться глубоко демократич. и революц. содержание. В Испании сторонники просветит, идей, «офранцуженные», как называл их народ, отступали вместе с войсками На­полеона. Напротив, в народно-освободит. движении были, по словам Маркса, смешаны «возрождение и реакция». В России между 1861 и 1905 широкие массы патриархального крестьянства оставались в плену толстовских или народнич. утопий.. Даже во 2-й и 3-й Гос. думах крест, депутаты выражали идею национализации земли в наивной формуле «земля ничья — земля божия». Гениальной особенностью ленинского анализа таких движений рус. обществ, мысли и культуры, как народничество, было умение видеть не только внешнюю форму доктрины, но и дей­ствит. содержание ее, столь противоречащее этой форме, — революционную крестьянскую демократию. Ложное в формалыю-экономич. смысле может быть истиной во всемирно-историч. отношении (см. Ф. Эн­гельс, в кн.: Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 21, с. 184).Развивая эту мысль Энгельса, Ленин отбросил догматич. схему меньшевиков, к-рые ставили прогрессивные фразы либеральных помещиков выше стихийного демократизма рус. мужика, способного выразить свою революционность только в форме полу­средневековой утопии. С этим связано главное содер­жание ленинских статей о Толстом и Герцене.

С т. зр. подлинного марксизма недостаточно общей противоположности между прогрессивной бурж. куль­турой и отсталым миром ср. веков. В рамках этой противоположности необходимо видеть важную грань между двумя враждебными тенденциями: революцион­но-демократической и либеральной. Во всякой нац. культуре,— писал Ленин,— есть два начала, две историч. струи и, можно даже сказать, две культуры. Рус. культура, представленная Герценом и Чернышев­ским, героями «Народной воли» и Плехановым — это и есть, собственно, подлинная культурная традиция великорусской нации. В казенном патриотизме кре­постников и погромщиков типа Пуришкевича, в на­пыщенной и елейной внешности либеральной куль­туры кадетов и «веховцев» перед нами другая классовая линия, сломанная в Октябре 1917. Действит. выраже­нием самых глубоких нац. потребностей является социалистич. культура, начало к-рой положено ре-

КАПИТАЛИЗМ 451

волюц. рабочим движением и в особенности Великой Октябрьской социалистической революцией.

Противоречие между бурж. прогрессом и ср.-век. отсталостью доступно и либеральной историч. схеме. Чтобы перейти от нее к марксизму, нужно понять различие двух направлений в истории культуры, выражающее классовую противоположность верхов и низов. Это различие с разных сторон отражается в зеркале бурж. идеологии. Оно не исключает участия в развитии культуры, буржуазной по своему историч. содержанию, многих поколений, принадлежащих к разным классам и фракциям этих классов: дворян, чиновников, патрицианской буржуазии, разночин­цев и т. д. Но при всем многообразии этой картины водораздел между культурой демократической и культурой «господ ташкентцев» Щедрина более или менее ясно проходит через все развитие националь­ностей. Одно дело, напр., революц. Просвещение в духе Дидро и Гельвеция и совсем другое «просве­щенный деспотизм» Фридриха II и множества более мелких нем. властителей, терзавших свои народы посредством самых усовершенствованных, рациональ­ных методов бюрократия, управления. В нем. Просве­щении, носившем часто умеренный, мещанский и по­лицейский характер, Маркс выделяет фигуру Лес-синга как представителя плебейской, революц. линии. Вообще без выделения демократия, и социалистич. элементов в каждой нац. культуре познание ее и дей­ствительно глубокая оценка невозможны. Что ка­сается формы, в к-рой выступают эти нар. элементы, то она может быть различной, иногда до крайности противоречивой.

Нельзя закрывать глаза и на то обстоятельство, что реакц. черты, если они, в силу тех или других причин, появляются в передовых движениях данной эпохи (таковы, напр., идеи «разрушителей машин» или религ. искания Сен-Симона), не проходят бес­следно. В условиях совр. обществ, борьбы бурж. историография уже не может довольствоваться старой либеральной схемой. Она вынуждена искать другие пути и, по крайней мере, касаться самых острых вопросов жизни, чтобы придать им особый поворот, совместимый с защитой старого мира. Вот почему в совр. бурж. лит-ре есть много попыток воспользо­ваться противоречиями самых глубоких идейных движений прошлого, чтобы поставить их огранич. черты в центре мировой культуры. Так, напр., нек-рые иллюзии сен-симонизма послужили материалом для идеи «корпоративного общества» итал. фашистов. Не только философия Канта и Гегеля, но и само франц. Просвещение нередко бывает истолковано самым реакц. образом. Такая подделка облегчается наличием в этих идеология, системах ограниченных или реакц. черт, а равно и тем, что определ. формы духовной жизни, переживая самих себя, принимают мертвый, враждебный демократич. движению характер. Нек-рые трагически-двойственные ступени в истории бурж. культуры могут служить основой высоких созданий мысли и художеств, гения. Но как только исчезли своеобразные обстоятельства их возникновения, вся­кая попытка возобновить эти формы в других усло­виях приводит только к жалкому маскараду. Так, напр., франц. классицизм, связанный с именами Корнеля, Расина, Мольера и других великих писате­лей 17 в., служит фальшивой вывеской для реакц. идейных течений от Брюнетьера до совр. защитников личной диктатуры во Франции. Не менее существенно и другое обстоятельство — пережившие себя идео­логия, формы могут по временам снова наполниться прогрессивным содержанием. Так, патриотич. идеи трехцветного знамени и «Марсельезы» превратились в лицемерную ложь во Франции времен Третьей республики, но снова ожили в период борьбы франц.

народа за свою независимость против нем. окку­пации.

При всем разнообразии форм и при всех переходах из одной противоположности в другую, при всем бо­гатстве оттенков и отношений этих форм к нар. содер­жанию историч. роль бурж. культуры остается про­грессивной в Зап. Европе примерно до сер. 19 в. Подъем бурж. демократии и связанной с ней нац. жизни обнимает весь период от позднего средневе­ковья до революции 1848, а в нек-рых отношениях — до франко-прусской войны и Парижской Коммуны. Вступая в различные сочетания с конкретными историч. условиями каждой страны, этот процесс проходит последоват. ряд эпох, имеющих своеобраз­ные черты. Таковы эпохи Возрождения, классицизма и механистич. естествознания 17 в., Просвещения и романтизма. Общей чертой этого обширного периода является постоянный, хотя и неравномерный, насы­щенный противоречиями подъем всей человеч. куль­туры в ее разнообразных формах и направлениях. За это время наука совершила громадные завоевания — от алгебры Виета до Гаусса и Лобачевского, от первых микробиологии, исследований Мальпиги, Сваммердама и Левенгука до открытия клетки. В области худо­жеств, лит-ры этот период связан с классич. развитием трех великих жанров, известных древности, но полу­чивших теперь более разнообразное и богатое значение.

На исходе эпохи Ренессанса и в период классицизма 17 в. трагедия значительно изменила свои формы по сравнению с наследством Греции и Рима. Гораздо ши­ре, чем это было возможно в древнем обществе, она открыла для сценич. изображения мир борющейся и страдающей личности, ответственной за свои поступ­ки перед историч. необходимостью и нар. сознанием. В эпоху Просвещения передовая лит-ра еще более приблизила театр к действит. содержанию человеч. жизни, создав т. н. бурж. драму, к-рая при всех своих недостатках была значит, шагом вперед в художеств, развитии человечества. Еще более важные достиже­ния бурж. эпохи связаны с развитием лит. прозы. Уже в эпоху Прево и Филдинга история романа оставила далеко позади зачатки этого жанра в эллинистически-римскую эпоху, не говоря о рыцарском романе сред­них веков. Роман, по выражению Гегеля, это эпопея бурж. общества. Подобно теории естеств. права и политич. экономии, он принимает в качестве исход­ного пункта отд. личность в ее частной жизни. Робин­зон Дефо это — образное изложение трудовой теории собственности Локка. Но в своем дальнейшем разви­тии уже у зап. реалистов — Вальтера Скотта, Стен­даля, Бальзака и Диккенса, а затем у великих рус. писателей 2-й пол. 19 в. роман включает в себя вели­кие историч. силы и все больше становится социаль­ным романом, ломающим рамки отвлеченного пред­ставления о частной жизни.

Наряду с художеств, лит-рой музыка также пере­жила сложное развитие. Такой великой судьбы она не могла иметь в антич. мире, где жизнь личности была ограничена традиц. рамками сел. и гор. общины. Если зачатки новой музыкальной культуры уходят глубоко в средние века, то громадный толчок и впрактич., и в теоретич. отношении она получила в новое время, начиная с эпохи Возрождения. Религ. жизнь, с к-рой гл. обр. связана история музыки в первые столетия бурж. эры, испытала под влиянием Реформации боль­шие перемены. От более внешнего католич. культа сознание верующего уходит в глубь одинокой души, затерянной среди жестокого мира. Как язык внутр. чувства, музыка не могла получить самостоят, разви­тия, пока человеч. общество не прошло через эпоху углубления личности. И все же это лишь своеобразная форма, в к-рой выражается более широкое и объектив­ное начало. Светское, гуманистич. содержание музыки

452 КАПИТАЛИЗМ

и ее связь с нар. жизнью достаточно ясно высту­пают уже на исходе средних веков в ars nova и осо­бенно в полифонии нидерландско-франц. школы (Обрехт, Жоскен Депре). Но особенно в 18 в., клас-сич. веке музыки, это иск-во достигло неисчерпаемой глубины, соприкасаясь с лит-рой и театром и подни­маясь на вершины человеч. развития в гениальных созданиях Баха, Моцарта и Бетховена. Как более поздно развившееся иск-во, способное вместить в себя переживания, уже недоступные пластич. чувству, музыка создает свои шедевры и в те времена, когда общий процесс упадка художеств, культуры достаточно определился. Большое значение в этом смысле имеет неравномерность развития разных стран. Рус. музыкальная школа 2-й пол. 19 в. обязана св,оим успехом своеобразной обстановке обществ, движения 1861 — 1905.

Иначе сложилась судьба пластич. иск-в. Более связанные с жизнью общества в ее открытых, публич­ных формах, более зависимые от руки мастера, они пережили свой высочайший расцвет на грани нового времени. В эпоху Возрождения духовный подъем художника еще совершается в тесной связи с тра-диц. культурой гор. ремесла. Все огранич. черты бурж. культуры, вытекающие из обособления личности от обществ, целого, все отрицат. последствия обществ, разделения труда больше всего сказались именно в развитии пластич. иск-в. Поэтому жалобы на упадок творч. силы звучат в этой области сильнее, чем в ка­кой-нибудь другой. Образцы, созданные эпохой Воз­рождения, пользовались безусловным авторитетом почти до конца 19 в.

Но, разумеется, в мире пластич. иск-в бурж. эпоха также знает великие достижения. Эти достиже­ния связаны с развитием реализма, прошедшего в из­вестном направлении громадный путь от Джотто и ван Эйков до Курбе и рус. художников 2-й пол. 19 в. Несомненно, однако, что реализм в живописи сталкивает художника с громадным препятствием — растущей серостью обыденного бурж. общества. Иск-во, по выражению Герцена, останавливается перед «мещанином во фраке». В сознании этого кон­фликта между красотой пластич. форм и растущей прозой бурж. общества живопись открыла на своем пути немало удивит, средств для борьбы с этим внутр. врагом. К подобным средствам относятся, напр., драматизм света и тени в произведениях Караваджо, Рибейры и, наконец, самого Рембрандта, теплый юмор и воздушная атмосфера, придающая элемент поэзии самым обыденным сценам в искусстве «малых голландцев», условный классицизм Пуссена или ху­дожников эпохи франц. революции и т. д. Все эти средства, достигнув своей вершины, оставили непре­ходящий след в истории иск-ва. Но они сравнительно быстро притупляются и вслед за тем наступает период неизбежного вырождения каждого стиля в эпигонство. Движущей пружиной этого процесса является именно неподкупная честность художеств, мысли. Она не может долго мириться с принятой формой условности, как отступлением от правды. Это, тем более неиз­бежно, что реальный процесс жизни бурж. общества с постоянно растущей силой изгоняет поэзию прош­лого, оставляя человека лицом к лицу с обнаженной и грубой действительностью. Сам по себе процесс упадка сентиментальных иллюзий в высшей степени прогрессивен, однако в рамках бурж. строя он озна­чает не переход к более высокому уровню поэзии, а величайшее опустошение внутр. мира личности и тор­жество уродливых, пошлых форм в окружающем человеч. глаз мире вещей. Поэтому вместе с реализ­мом в иск-ве бурж. эпохи прогрессирует и другой элемент, к-рый одним из учеников Гегеля был назван «эстетикой безобразного». Это привело к внутр. кри-

зису живописи и других пластич. иск-в уже во 2-й пол. 19 в. повсюду в Европе, за исключением России, где широкое нар. движение этого времени сделало возможными не только классич. лит-ру, но и такие значит, явления в иск-ве, как школа «пере­движников».

Были, разумеется, и на Западе значит, явления, вопреки общей тенденции бурж. культуры к упадку. Были найдены различные способы изображения «ме­щанина во фраке». Сизеран однажды заметил, что импрессионисты изображают окружающий мир ту­манно, без ясных контуров, чтобы заставить глаз принять те формы жизни, к-рые он не мог бы принять при более точном восприятии. Действительно, отка­завшись от выбора исключит, мотивов и особой аранжировки виденного, обращаясь к случайным кадрам обыденной жизни, художник уже не мог применить к этому материалу прежние формы изобра­жения. Возникла психологич. опасность «фотографи­рования». Но само изобретение фотографии здесь ни при чем. Эта опасность не существовала для ван Эйков, изображения людей и окружающего мира у них точ­нее всякой фотографии. Дело в том, что общий поток депоэтизации жизни оставил для художни­ка, ушедшего в свою специальную область, единств, способ борьбы против варварства бурж. цивилиза­ции — поиски оригинального взгляда на мир, изме­нение той «призмы», к-рая, по словам Золя, окра­шивает его мироощущение в особый цвет. Начался период чисто формального протеста против пошлости, ряд экспериментов, выражающих идею насилия над принудительно данной формой видимого мира. Психо­логически, как месть больного иск-ва и мнимая ком­пенсация за утрату обществ, содержания, непосред­ственно слитого с реальной жизнью, эти поиски не удивительны. Совершенно естественно также, что в на­чале этого пути т. н. модернизм еще не оторвался от реалистич. традиции, что на своем пути он захватил крупные индивидуальности, такие, как Ван-Гог. Но, рассматривая это движение в целом, нужно при­знать, что оно ведет в тупик. Все безумства абстракт­ного иск-ва уже неотвратимо заложены в повороте художника от реализма к сознат. деформации види­мого мира.

Поиск по сайту: