Докритический период. 14 страница

нее, когда в «Метафизике» (XIV, 2) признал только три осн. К.: сущность, состояние и отношение. Самая последовательность К. у Аристотеля никак не моти­вируется; неизвестна их диалектич. взаимосвязь. О ней можно догадываться только на основании всех прочих сочинений Аристотеля. Общая позиция мате­риализма выдерживается у философа отнюдь не везде, потому что, напр., математич. отношения или время ставятся иногда в зависимость не от объекта, а от по­рождающего их субъекта («души»). Чересчур близ­кая у Аристотеля связь логики и грамматики, наконец, проявляется и здесь, поскольку К. объявляются не только общими родами высказывания, но и простыми частями речи. Поэтому становится понятным, что уже ближайшие философы после Аристотеля подвергали эти категории Аристотеля критике и старались их упростить, делая учение Аристотеля менее описатель­ным, менее эклектическим и стараясь понимать его менее статически и более диалектически.

Стоики значительно упростили аристотелевскую таблицу, оставив в ней только четыре К.— субстрат (субстанция), качество, образ существования («как»?) и отношение («в отношении чего как имеется»). Плотин в первых трех трактатах 6-й Эннеады дает критику ари­стотелевского и стоич. учения о К., доказывает необ­ходимость разделения К. на умопостигаемые и чувст­венные, признавая первые образцом для вторых, и формулирует первые (как у Платона) в виде сущего, движения, покоя, тождества и различия, а чувствен­ные категории — как субстанцию, отношение, коли­чество, качество, движение. То, что Платон и Плотин называют умопостигаемыми К., мы сейчас назвали бы попросту логич. К.

Ученик Плотина Порфирий написал «Введение в ка­тегории Аристотеля», имевшее широкое распростране­ние в течение всего средневековья вместе с «Катего­риями» Аристотеля. Здесь выставляется пять К.: род, вид, видовое различие, собственный признак и привходящий признак. Но каково их отношение к категориям Аристотеля, об этом у Порфирия ничего не говорится. Пять категорий Порфирия даны в плане описат. анализа и многочисленных различений. И во всем трактате не чувствуется ни малейшего веяния той диалектики, к-рой переполиепы сочинения всех других неоплатоников; вместо этого находим здесь аристотелевскую и перипатетич. позицию бесконеч­ных описаний и дистинкций.

В новое время каждая филос. система выставляла свои собственные К., трактуя их то материалисти­чески, то идеалистически, в зависимости от осн. тен­денции данной филос. системы. Кант объявил все К. порождением рассудка. В кантовской таблице К. де­лятся на следующие разряды: качество (реальность, отрицание, ограничение), количество (единство, мно­жество, цельность), отношение (субстанция и свой­ство, причина и действие, взаимодействие), модаль­ность (возможность и невозможность, действитель­ность и недействительность, необходимость и слу­чайность).

Эта кантовская таблица К. закрепилась весьма надолго и часто еще до наст, времени остается в своем первоначальном виде потому, что она действительно охватывает наиболее явные и ходовые К. человеч. мышления. Их трактовка у Канта должна быть от­вергнута как идеалистическая. Не говоря уже о том, что все эти К. совершенно статичны и метафизически дискретны, что они получены как функции субъектив­ного рассудка, что они накладываются на чувств, данные явления как бы извне, в порядке метафизич. дуализма, уже самый их состав и метод их де­дукции вызывает глубочайшие сомнения. Если взять категории качества и количества, то уже общече-ловеч. чувство языка подсказывает, что всякое ка-

КАТЕГОРИИ 473

чество есть качество чего-нибудь, и всякое количество есть количество чего-нибудь, т. е., что это нечто (или бытие) должно предшествовать и качеству, и количе­ству. Но бытие не входит в таблицу категорий у Кан­та. Очевидно, что Кант абсолютизирует качество и количество. Если же это так, то создается большой разрыв между качеством и количеством, с одной стороны, и прочими категориями—с другой. Ведь «от­ношение» у Канта вовсе не есть простое и непосредств. отношение, ибо последнее имеется уже и в качестве (ограничение, напр., и есть не что иное, как извест­ного рода отношение между ограничивающим и огра­ниченным) и в количестве, ибо количественный счет есть не что иное, как установление отношений между счисляемыми единицами. Отношение, о к-ром говорит Кант и подвидами к-рого считает субстанцию и при­чину, представляет собой нечто гораздо более сложное: ведь отношение уже предполагает те вещи, между к-рыми устанавливается отношение, а К. вещи опять-таки отсутствует в таблице Канта. Но если бы она и присутствовала, то она не имела бы у него достаточ­ной мотивировки, потому что вещь не есть просто бытие, но — бытие определ. образом организованное. Другими словами, для мотивированного внесения К. вещи в таблицу нужно было бы предварительно уже иметь К. сущности и явления, а они тоже отсутствуют в таблице Канта.

И вообще отношение — термин весьма неудачный в кантианской лит-ре, поскольку он только в очень отвлеченной форме выражает те сложно-рефлектиро-ванные К. (субстанция, причина), к-рые под ним обычно понимаются. Наконец, статичное понимание К. помешало Канту внести в свою таблицу те К., к-рые являются осн. пружинами возникновения всех К., а именно: тождество, различие, противоречие и противоположность. И потому, несмотря на види­мую железную архитектонику таблицы К. у Канта, самый ее состав и метод ее конструктования вполне случаен, эклектичен и слабо мотивирован.

После Фихте, отбросившего даже и «вещи в себе» и превратившего все бытие в порождение абсолютного «Я» как эволюции духа, возникла логика Гегеля как классич. система объективного идеализма, по к-рому все бытие существует лишь в виде К. абс. духа. Поэтому вся филос. система Гегеля есть не что иное, как диалектика К. — в мышлении, в природе, в духе, в истории. Чисто логич. категории Гегеля таковы: бытие (качество, количество, мера), сущность (основание, явление, действительность, причем в эту последнюю входят субстанция, причина и взаимодей­ствие), понятие (субъект, объект, абс. идея). Эта диа-.лектически подвижная система К. у Гегеля уже ввиду одного своего монизма представляет собой огромный прогресс в сравнении с дуализмом и эклектизмом Канта. Качество и количество рассматриваются эдесь как подвиды бытия, причем их противополож­ность снимается в той новой К., к-рую Гегель назвал мерой. А в области сущности Гегель начинает с тождест­ва, различия и противоречия, переходя далее к сущ­ности как основанию и к диалектике сущности и явления.

Однако, поскольку все К. у Гегеля суть порожде­ние мыслящего мирового духа, постольку самая кон­кретная часть логики, где синтезируются бытие и сущность, носит у Гегеля название понятия. Это и по­нятно: все существующее, по Гегелю, есть мышление, а мышление конкретно проявляет себя в понятиях. Ясно поэтому, что К. субъекта и объекта, к-рые от­несены в эту область понятия, носят у Гегеля исклю­чительно логич. характер, хотя для нас субъект и объект суть, прежде всего, стороны самой действи­тельности, а не только мышления. Кроме того, если субъект и объект суть противоположности и мы за-

хотели бы найти единство этих противоположностей» то, очевидно, нам пришлось бы в первую очередь за­говорить о таких категориях, как личность или об­щество, поскольку то и другое, во-первых, есть субъект или состоит из субъектов, а во-вторых, вовсе не есть только субъект, но есть объективная действительность. У Гегеля же здесь стоит мистич. термин абсолютная идея, к-рый сам по себе говорит довольно мало и допу­скает много разных интерпретаций.

К. у Гегеля самостоятельно порождают друг друга и являются только моментами общей творч. идеи. И это как раз и привело к специфич. конкретизации всех К. как моментов понятия и к завершению всех моментов понятия в абс. идее.

С падением гегельянства возникает опять множест­во метафизич. систем с различной трактовкой К. Так, рационалист-метафизик Тренделенбург трактует К. как функции рассудка, к-рым соответствует и опреде­ленная объективная реальность. Спиритуалист Л отце пытается понять К. как нечто среднее между объек­тивным и субъективным мирами и сводит их к следую­щим: вещь, качество, деятельность, отношение. Э. Гартман, в связи со своим учением о бессознательном, трактует К. как возникающие из бессознательного, где они даны в нерасчлененном виде; Шуппе, в соот­ветствии с учением об имманентности, учит о К. как о формах бытия, непосредственно данного в сознании; Милль, в связи со своей эмпирич. логикой, трактует К. как возникающие из опыта и оформленные зако­нами ассоциации идей, и т. д.

В 20 в. неокантианцы Коген и Наторп, выводя К. как функции рассудка, пытались бороться с кантов-ским дуализмом «вещей в себе» и явлений и пытались обрисовать К. в их познавательной и притом динамич. значимости. Для Маха не имеет значения, какого происхождения К. — субъективного или объектив­ного, а имеет значение только релятивистское и чи­сто практическое их функционирование в науке, так что вместо прежнего априоризма в понимании К. у него выступают принципы экономии мышления в его практич. применении. В совр. бурж. логике осо­бенную роль играет т. н. логический позитивизм, целиком отрицающий всякие абстрактные обобщения, в т. ч. и К., и сводящий все к анализу языка, трак­туемого тоже в ■ виде единичных высказываний, без всякого обобщения. Бурж. субъективизм и реляти­визм доходят здесь до полного абсурда и самоотри­цания.

Марксистско-ленинское учение о К., используя все достижения мировой филос. мысли в этой области, является диалектич. скачком и приобретает совер­шенно новое филос. качество. С т. зр. марксизма-ленинизма, К. являются 1) отражением объективной действительности. Они не суть ни просто формы самой объективной действительности, и ни просто только изолированные от нее абстракции. Первая и исходная К. материалистич. диалектики — материя, филос. К. для обозначения объективной реальности, данной нам в ощущении (вместе с качеством, количеством и их взаимоотношениями). Все остальные К. являются только отражением материи, но каждый раз вполне специфическим. К. являются 2) существенным обоб­щением предметов и явлений действительности и всех царящих в ней отношений. Поскольку, однако, «различие бытия от сущности, понятия от объектив­ности относительно» (Ленин В. И., Соч., т. 38, с. 189) и поскольку «не только явления преходящи, подвижны, текучи, отделены лишь условными гра­нями, но и сущности вещей также» (там же, с. 249), постольку 3) К. обязательно берутся в их становлении. К. становления (с необходимыми для нее категориями тождества, различия, противоречия, противоположности и единства противоположностей)—

Поиск по сайту: